Валентина Хайруддинова - Башни витаров

Явился хозяин. Синигир измерил старика оценивающим взглядом с головы до ног и остался недоволен осмотром. Охотник уже почти готов был отпустить беднягу, но, наткнувшись на заинтересованный взгляд зверолова и, как ему показалось, насмешливый – углежога, спросил:

– А что, любезный хозяин, разве, кроме черствого хлеба и воды, на твоей кухне ничего нет?

– Да-да, – вмешался Тимша, – нам бы… пирогов, сыров, дичи… и еще – есть ли у вас комната с большой бочкой?

Синигир сверкнул глазами на несносного мальчишку, но продолжал ласково допрашивать растерявшегося старика:

– Ведь Второй холм не так уж и далеко, и там довольно еды.

– Ешь то, что есть, – прошептал Тимша, – чем тебе поможет хозяин?

– Для кого не очень далеко, а для меня… – развел старик тощими руками, – торговцы вовсе ко мне не заглядывают, а я и уехать-то не могу: на кого ж заведение оставить? И рад бы угостить вас, да уж столько времени сижу один тут, словно витара на болоте.

– Очень интересное сравнение, но не о том речь, – прервал печальное повествование хозяина Синигир, – теперь ты можешь оставить свое заведение на нас.

– Что ты придумал? – тихонько поинтересовался зверолов.

Но Синигир не обратил на него внимания. Он решительно заявил хозяину, что в его отсутствие они присмотрят за харчевней, пусть даже он вернется завтра.

– Но – с едой, – добавил охотник веско, – мы заплатим вперед, так что деньги у тебя будут.

– Как же я могу оставить хозяйство, ведь тут …мало ли … – хозяин растерянно захлопал глазами.

– Зато привезешь запас еды – накормишь потом и других посетителей, а мы обещаем, что будем беречь твое добро, – пообещал Синигир.

– О, благородные путники! – с воодушевлением воскликнул хозяин, наконец, понявший всю выгоду предложения охотника, – если вы будете столь любезны и в мое отсутствие позаботитесь о доме, то я…

– Да, – окидывая взглядом бедное убранство помещения, вступил в разговор Тимша, – заботясь о харчевне, нам не слишком придется надрываться.

– Путешественники у меня редко бывают: иногда заглянут глиномесы или торговцы, что продают уголь и всякие товары в окрестных деревушках, – рассказывал старик, на ходу доставая корзины из чулана.

– Зачем же ты держишь эту харчевню? – удивился Тимша.

Хозяин уже собрался и, стоя на пороге, пожал плечами в ответ:

– Разве мы выбираем, где и как нам жить? Харчевню ведь еще мой дед построил, много зим назад.

Старик вышел, а Мур, усмехнувшись, произнес первые слова за все время, пока охотник и зверолов беседовали с хозяином:

– Вот человек, который не считает, что каждый сам выбирает, как и где ему жить.

– Да уж, – сказал Тимша, – тут местечко не лучше Черных болот, и старик – совсем один, вряд ли он хотел такого.

Синигир же философски возразил:

– Просто он не воспользовался выбором, который есть всегда. Так ведь легче.

– Так жить, – юноша сделал широкий жест рукой, показывая на комнату, – я думаю, вовсе не легче.

– Я о другом. Легче сидеть на месте, ничего не делать, чтобы что-то изменить, говоря при этом: «Мы ничего не решаем, не выбираем – судьба у нас такая»

– Этот старик такой несчастный, худой, – заметил Тимша.

– А я о чем? Несчастным быть легче, – твердо заявил Синигир, – чтобы сделать выбор, что-то поменять, надо иметь смелость. Конечно, сидеть сложа руки просто. Только храбрый человек выбирает и делает то, что должен, при этом подвергает себя опасности, может разочароваться, страдать.

– Иногда не знаешь, как правильно поступить, и выбор твой порой оказывается неверным, – подал голос Мур, – к тому же, несчастье приносит страдание не меньшее, чем опасности.

Тут вдруг дверь харчевни вдруг распахнулась, на пороге возник хозяин, держащий в руках полные корзины.

– Так повезло! – радостно закричал старик с порога, – встретил на дороге торговцев с холмов. Радость-то какая! Они уж и дорогу ко мне забыли. А тут гляжу: за поворотом повозки, полные разного добра! Все купил: и еду, и дрова! Вот сейчас приготовлю обед на славу: и дичь, и сыр, и овощи. Ах, давненько моя харчевня не видела столько постояльцев!

Через несколько минут в небольшой зале стало тесно: ее заполнили торговцы, шумные и веселые. Печь жарко пылала, ароматы раззадоривали аппетит.

– Видите, – довольно улыбнулся Синигир, – надо только приложить немного усилий – и всегда добьешься цели.

Проведя ночь в «Веселом привале», отдохнув, взяв запасы еды и воды на несколько дней для себя и лошадей, хворост для огня, рано утром путники отправились в дорогу. Уже через несколько часов они въехали на Черные болота, простирающиеся далеко на север. Они располагались между Бурой пустошью и Вонючими топями и тянулись с востока, упираясь на западе в Неприступные скалы.

Мрачная местность угрюмо простиралась до края неба. Черные болота вполне оправдывали свое название: все вокруг было покрыто буро-черным мхом. Ни жилья, ни деревьев, лишь вдалеке порой виднелись невысокие заросли серо-черных камышей. Пологие каменистые возвышенности угрюмо нависали над болотами, создавая впечатление, словно местность хмурится.

Синигир изредка посещал Черные болота: охотился на болотных кошек, едва ли не единственных их обитателей, достойных стать добычей охотника, но далеко вглубь болот не заходил. Он, конечно, слышал о свирепых болотных кабанах, и даже видел раз на торговце куртку из его шкуры, но сам никогда не мог выследить их, так как никто толком не мог сказать, в какой части болот водятся эти необыкновенные звери.

– А как мы будет ночевать? А, Синигир? Не то что бочек с водой – даже домика никакого не видно, – вывел охотника из задумчивости насмешливый вопрос Тимши.

Зверолов, оказавшись на Черных болотах, казался совершенно счастливым: улыбка блуждала на его лице, темные глаза-озера сияли, он время от времени радостно вскрикивал и частенько привставал в седле, словно стараясь рассмотреть что-то в таинственной глубине болот.

– Ах, бедняжка! Что ж ты станешь говорить, когда мы окажемся на Вонючих топях? – усмехнулся в ответ охотник.

– Вонючие топи – место гиблое, – воодушевленно, едва ли не восторженно воскликнул зверолов, не вступая в перепалку с Синигиром, – однако ведь надолго мы не задержимся?

Дорога постепенно превращалась в тропу, хотя довольно широкую. Кроме некоторых отважных охотников, еще змееловы и знахари захаживали в эти мрачные места: редкие травки, нужные для снадобий, росли только на болотах, здесь же водились змеи, яд которых использовался в приготовлении различных мазей и целебных бальзамов.