Валентина Хайруддинова - Башни витаров

Путники въехали в небольшую дубовую рощу, в глубине которой расположилась деревня. Вскоре среди деревьев показались домики, покрытые черепицей. Тимша вертел головой с большим усердием – Синигир не преминул выразить опасения, что она отвалится. Юноша только рукой махнул. Всю дорогу он восхищался, сравнивал все, что видел, с Синим лесом, не обращая внимания на молчание товарищей. На небольшой площади посередине деревни зверолова привлек фонтан в виде овечки. Тимша подъехал поближе к сооружению и подставил руку под струю.

– Ты недостаточно промок сегодня? – спросил Синигир.

– А зачем тут фонтан? Река ведь рядом, – поинтересовался юноша.

– Жители так украшают деревни, – пояснил Синигир.

Он оглянулся и указал в сторону дубовой аллеи, что сворачивала за пригорок:

– Пастушки сказали: старик-козопас там живет.

Ветхая лачуга прилепилась задней стеной к невысокой горке, поросшей травой, соломенная крыша от времени слегка покосилась.

Синигир стукнул в окошко, потом позвал:

– Хозяин!

Но хозяин показался не из-за двери, а из-за кустов, что росли у стены домика: вначале опасливо выглянула серая бородка, затем лысая голова, потом – весь дед.

– Чего надо? – не слишком приветливо спросил он.

Путешественники, спешившись, объяснили, что их интересуют подробности утреннего происшествия.

– А вы кто? – подозрительно прищурил глаза старик.

– Я охотник, а вот он, – Синигир кивнул на Тимшу, – зверолов.

О Муре охотник ничего не успел сказать, потому что дед вдруг радостно завопил:

– Силы небесные! Охотник! Зверолов! Наконец-то! Вы-то его и сможете изловить!

Хозяин пригласил путников в дом, приговаривая: «Изловить! Изловить!»

Тимша с любопытством разглядывал небогатое убранство домика: ничем не покрытые стол и лавки, белые цветы в глиняных горшках, ровными рядами выстроившиеся на подоконниках, потухший очаг…

– Так что же случилось? – приветливо и ласково поинтересовался Мур.

Путники, приготовившись к долгому разговору, ибо старик был напуган и, кажется, бестолков, расселись у маленького стола. Но, к их удивлению, начал дед без обиняков, вполне бодро и понятно:

– Вчера рано утром вышел я коз пасти, еще затемно. Пришли мы с козочками на лужайку. Утро выдалось пасмурное, туманное, у нас, на Втором холме такая погода теперь иногда случается, и решил я костерок разжечь: сырость до костей прямо пробирала. Смотрю по сторонам: мрачно так вокруг, темно, зябко… Ну, пошел все-таки в рощу за хворостом, и не успел двух шагов сделать, слышу: вроде как коза мекнула. Повернулся и вижу: на мое стадо облако опустилось, серое, густое. Ну, думаю, туман нынче какой особенный! И вдруг понимаю: вовсе это не туманное облако! Пригляделся: а то зверь! На голове рога, морда мерзкая! Как вспомню – трясусь от страха! Я застыл от ужаса, ни ногой не могу пошевелить, ни рукой. Потом, хвала небу, солнце взошло, пробился яркий луч – стало светло и ясно.

– А зверь? – хором спросили встревоженные спутники.

– А зверь пропал. С козой, – вздохнул горестно рассказчик.

Тут дед перевел дух, и, утерев выступивший на морщинистом лбу пот, пробормотал:

– Сколько лет живу на Втором холме, такого не встречал. Ничего крупнее кроликов не водятся у нас, а тут такое!

– Как зверь выглядел, подробнее можешь рассказать? – осторожно, чтобы не нарушить стройный и понятный рассказ старика, спросил Синигир.

– Страшно, – пробормотал дед, – он казался таким огромным, словно коза выросла в сто раз. И так стало мне жутко, что я закрыл глаза и просидел так еще долго, хоть зверь и пропал с первым лучом.

– Коза выросла?! – хором изумились гости, переглянувшись.

– Ну, вроде как рога козьи у него были и уши, морда такая же вытянутая, борода, – руками рисуя в воздухе очертания неведомого зверя, проговорил дед.

– А огненные крылья? – спросил Тимша.

– Крыльев никаких не видал, – помотал головой козопас, – поди, напридумывал народ, приукрасил. Хорошо остальным сказки-то сочинять, а козу пропала – молока от этого не прибавится. Мало того, что трава везде гниет, да еще и козы лишился.

– А что с травой? – поинтересовался Синигир.

– Да вот, – развел старик руками, – раньше пасешь коз весь день: трава-то сочная, густая – козочки наедятся, а потом и они, и я отдыхаем. А сейчас словно и не растет травка, налетом каким-то покрывается от туманов. Роса теперь на листьях гнилая, а раньше была светлая, словно слеза.

Старик проводил гостей до ворот, умоляя их изловить зверя. На прощанье Синигир протянул ему несколько монет и велел купить козу взамен пропавшей. Старик принялся благодарить и причитать, что «тут на десять коз хватит!».

Покинув убогое жилище, путники возвращались на дорогу в полном молчании. Мур ехал впереди. Синигир и Тимша поотстали.

– Но как же зверя поймать? – прошептал Тимша, – ведь это магия.

– Да уж, твои ловушки тут не помогут, – покачал головой Синигир, – разве что мой лук пригодится.

Тимша вздернул подбородок:

– Почему это? У меня есть хорошие ловушки!

– Не будем спорить, – примирительно сказал охотник, – еще послушаем, что нашему углежогу витара скажет.

Тимша оглянулся и таинственно зашептал:

– Я все хотел спросить тебя, почему ты вдруг решил ехать с Муром к ведьме? Ты ж мечтал поскорее отделаться от него.

– Ты слышал: он назвал ведьму – Годана, а имя это мне знакомо.

– Откуда?

– Я говорил тебе о тетушке: я слышал это имя в ее доме на Пятом холме. Не пойму только, как такое возможно.

– Твоя тетушка знакома с витарой? Ничего себе!

Мур оглянулся на возглас Тимши, придержал коня. Когда зверолов и охотник подъехали, он сказал:

– Наш путь теперь вновь лежит на север. Пересечем дорогу, что идет вдоль пустоши, и двинемся вглубь Черных болот, дня ночи пути – и мы на Вонючих топях.

– Откуда знаешь ведьму? – поинтересовался Синигир.

– Когда-то давно она спасла мне жизнь, – так печально ответил Мур, что задавать еще вопросы, вертевшиеся на языке, Синигир и Тимша не решились.

Трое путников покидали окрестности Второго холма. Позади остались рыже-зеленые склоны, пасущиеся на лужайках стада белых овечек, уютные домики, кузницы с вьющимся из труб дымком… Солнце закатилось за горизонт, легкий ветерок доносил с холма вечерние запахи трав. Но уже серела впереди, на горизонте, сливаясь с ним, Бурая пустошь, распахивая унылые объятия.

Вскоре путники оказались на дороге. Тимша старался сдерживать любопытство, так как и Синигир, и Мур ехали молча, думая о чем-то своем, не обращая внимания ни на Тимшу, ни на то, что их окружало. Но юноше было сложно не разговаривать: ему хотелось задать своим спутникам сто вопросов. Зверолов долго крепился, но, в конце концов, принялся спрашивать себя, и сам себе отвечал.