Илья Юдачёв - Хроники Ворона. Книга первая

– Хотелось бы услышать от моего брата подробности. А то я уже начинаю забывать, насколько ты можешь быть красноречив.

– Ничего нового. Подлец, как всегда, дрожал от страха перед смертью, а наниматель, как всегда, понял в конце, что не обрел ничего, кроме пустоты и отчаяния.

– Тебе не нужно об этом переживать, ты избавил мир от очередного подонка. Исполнил свой долг. Да, у нас не простая миссия, но надо признать, она окупается.

– Да уж. Окупается. Потому что люди не стесняются отдавать последнее.

– Это их выбор, Зоран. В отличие от нас, он у них хотя бы есть.

Они замолчали. Зоран за несколько глотков почти осушил свой кубок, Конрат же с видом профессионального дегустатора отпил совсем немного, после чего снова заговорил:

– Тебя довольно долго не было.

– Мне нужно было отдохнуть… от всего этого.

– И правильно сделал, что отдохнул. За это время все равно ничего интересного не произошло. Но ты вовремя вернулся. Скоро у нас будет много контрактов.

Зоран усмехнулся:

– Откуда ты можешь это знать?

– В Ригерхейме неспокойно, Зоран. А неспокойные времена всегда сулят таким, как мы, много работы.

– Ты рад этому?

– Да.

Зоран нахмурил брови и немного сердито усмехнулся, после чего спросил:

– Знаешь, Конрат, я прекрасно осознаю то, что выбора мы лишены, и лучше других понимаю, что мы всегда делали, делаем и будем делать то, что, черт подери, должно. Несмотря на то, хочется нам этого или нет. Наш путь был выбран за нас другими, еще когда мы были детьми, и свернуть с него мы не можем. Но скажи мне, Конрат, неужели тебе нравится то, чем ты занимаешься? Неужели ты до сих пор здесь не только из-за неизбежности?

Конрат ответил почти сразу, задумавшись перед этим лишь на короткий миг:

– Видишь ли, брат мой. Я чувствую, что нахожусь… на своем месте. Я считаю правым наше с тобой дело. И, думаю, будь у меня выбор, я бы все равно остался здесь.

Зоран неодобрительно покачал головой. Чем старше они с Конратом становились, тем сильнее проявлялось то, насколько они разные, и тем дальше становились друзья детства друг от друга.

Зоран опять налил себе вина и принялся его пить. Вид у него был недовольный, а смотреть он старался в основном в окно, так как разговор с Конратом ему уже хотелось прекратить. Зоран разглядывал открывающиеся в окно виды предгорья Афрея и с горечью осознавал, как хочет снова оказаться где угодно, но только не в крепости. Кроме того, за время полуторагодового отсутствия в его жизни появились некоторые новые краски и произошли события, которые навсегда оставили след на его окровавленной душе. Отметину из воспоминаний о всего лишь нескольких счастливых днях – тоненькой нити на полотне из многих лет, прожитых в роли наемного убийцы.

Конрат несколько минут внимательно смотрел на Зорана, который, казалось, окунулся в воспоминания. Затем магистр произнес:

– Я вижу, Зоран, тебе душно в этих стенах, хоть ты и вернулся всего сутки назад. Я хочу поручить тебе кое-что, способное избавить от необходимости находиться в крепости.

– Если это контракт, то поручи его кому-нибудь еще. Остальные братья простаивают дольше меня.

– Это не контракт, Зоран. Это просто письмо, которое нужно передать одному человеку.

Зоран чуть не подавился вином.

– Письмо? Мы что, теперь ведем переписку с окружающим миром?

Конрат усмехнулся и продолжил:

– Нет, Боже упаси. Это касается моего последнего контракта. Некоторые благодарственные слова моему нанимателю.

Зоран помнил, что последний контракт Конрата на какого-то герцога принес ему весьма солидную сумму денег.

– Почему сам не отвезешь?

– Нужно заниматься делами в крепости. Да и ты, вижу, нуждаешься в том, чтобы еще немного отдохнуть.

– Да, пожалуй, нуждаюсь.

– Значит, ты согласен?

Хоть Зоран и доверял Конрату, который, несмотря, на разницу во взглядах, никогда его не подводил, просьба показалось ему странной. Однако нахождение в стенах Кун Румунна вынести он больше не мог. Зорану даже наедине с самим собой оставаться порой было тошно, а уж в обществе целого ордена убийц и подавно. К тому же за пределами крепости у Зорана было несколько друзей, которых он считал намного лучше себя и которых уже очень давно не видел. Поэтому он утвердительно ответил:

– Да, Конрат. Я отвезу твое письмо.

«Что бы это ни означало».

Труппа возвращалась в Ригерхейм на довольно большой шхуне, нанятой циркачами на деньги, вырученные с концертного тура по королевству Кадилия – государству, являющемуся вассалом Ригерхейма и целиком занимавшему небольшой материк к юго-востоку от него.

Большая часть пути уже была преодолена, и до прибытия в порт города Гредис оставалось чуть более суток.

Погода была замечательная, практически идеальная для морских путешествий: ясная и в меру ветреная. В паруса шхуны «Сердце куртизанки» врезались потоки воздуха, и она плавно раскачивалась на волнах, неумолимо приближая артистов труппы «Цюрильон» к берегам своей родины.

Был полдень, и собравшиеся на палубе циркачи, сбившись в небольшие группы, болтали о пустяках, смеялись, гримасничали и обсуждали прекрасно прошедший тур по Кадилии, в каждом городе которой они собрали огромную аудиторию, бурные овации и солидную прибыль. Труппа «Цюрильон» – дружная и небольшая, но одна из самых талантливых во всем Ригерхейме и заслуженно известная.

И лишь хромой жонглер Динкель не хотел присоединяться к всеобщему веселью. Он был единственным на судне, кому было грустно. Он стоял в стороне от остальных и наблюдал за самой большой группой артистов, занявших центральную часть палубы. Они были веселы, шутили и кривлялись. Общение с ними могло поднять настроение всякому, кто присоединится к их радостному разговору. Кому угодно, но только не хромому Динкелю. Ему они могли причинить лишь боль, несмотря на то, что почти все из них были ему друзьями.

А причина этому проста. Там стояла Флави. И она была не его.

Невысокая рыжая девушка со спортивной фигурой излучала жизнерадостность. Динкель слышал ее игривый смех, и он доставлял ему удовольствие, но лишь тогда, когда хромой жонглер закрывал глаза. А когда они были открытыми, он ощущал лишь страдания. Потому что видел, как Флави обнимает за талию Эмиль. Высокий, смазливый, мускулистый акробат, одна из главных звезд труппы. Он и Динкель ненавидели друг друга.

«Почему? Почему она выбрала его, а не меня? Я ведь чувствовал, что нравлюсь ей. Неужели это из-за моей хромоты и шрамов? Неужели красивые всегда должны быть с красивыми, а страшные… одни?»

При беглом взгляде на Динкеля действительно могло показаться, что он не слишком красив. Но даже так было понятно, что он при этом вовсе не олицетворение уродства. Да, он был не очень высок – рост его был средним; да, он хромал на левую ногу из-за травмы бедра; да, его физиономия была испещрена шрамами, а длинные волосы, хоть и были всегда чистыми, никогда не причесывались. Но все же при внимательном рассмотрении бросалось в глаза то, насколько правильными когда-то были черты его лица, а также то, насколько красивой без хромоты раньше была его фигура, нынче лишенная изящества, но сохранившая стальную мускулатуру, только теперь в изломанном обрамлении.