Настасья Кергеданова - Лунные сказки

– Слушай, может быть, хватит уже? – начал раздражаться один из братьев. – Там – внизу – нет ничего особенного. Люди как люди, звери как звери, дома как дома, а работы непочатый край. Нам хватит, поверь!

– Как бы не растаял от такого усердия, – поддержал другой брат. – Ишь как круги наматывает?

А он не обращал внимания на их насмешки – всё продолжал бродить туда-сюда, гневно переставляя ноги, даже не слушая, что говорят «они». А в голове только одна мысль: «Скоро. Скоро. Скоро. Скоро. Скоро. Скоро. Я знаю это – уже очень скоро».

Но это его «скоро» затягивалось на долгие часы, и он то и дело поглядывал вниз, чтобы рассмотреть за непроглядной пеленой вьюги неведомый мир, с которым он должен был встретиться.

«Скоро, – всё более гневно проносилось в его мыслях. – Скоро, уже скоро! Время! Скоро!»

И вот наступил тот самый день – первый месяц зимы.

Он уже был готов нырнуть в облако холода, сорваться с места с детской улыбкой радости на устах, но ему преградили дорогу.

– Фрост! – неодобрительно рявкнул Главный и погладил свою косматую густую бороду. – Куда это ты намылился, а?

– Что значит куда? – Фрост нахмурился и отступил на шаг. – В город!

– А правила построения тебе никто не объяснял? – старик украдкой усмехнулся.

– Да всё мне объяснили! Но разве можно на такую глупость тратить целых три часа?

– Фрост, мальчик мой, – снисходительно пробормотал Главный и, приобняв незадачливого ученика за плечи, склонился к его уху. – У нас целых девять месяцев. Успеешь ты на своих людей насмотреться! Даже разочароваться в них успеешь. К чему спешка? И в конце концов, такие правила. Это традиция. Так что будь добр, встань в свой ряд и дождись сигнала.

Фрост многое хотел сказать, но воздержался. Чем больше пререканий будет, тем дольше ему придётся проторчать в своей очереди. Он покорно встал в свой ряд по стойке смирно и стал смотреть в затылок впереди стоящего. Его негодование росло с каждой секундой, словно кто-то щекотал его горло изнутри, чтобы медленно выкурить его гнев в пространство – сюда, где все «они» собрались над облаком вьюги.

Хорошо, что собрались, ведь иначе он никогда бы не узнал, насколько много существует «их», подобных ему самому. Такие непохожие друг на друга, но всё же имеющие общие признаки, например тёмно-синие губы и снежно-белую кожу. Ха… А он-то имел глупость думать, что один такой – Фрост из Пустоты – сын зимы, что во всей Вселенной больше не найдётся таких, как он. Но было это как-то странно… Фросту большинство из присутствующих показались абсолютно симметричными, словно наштампованные. Только здесь он в полной мере ощутил свою индивидуальность, которая выражалась в ярко-зелёных глазах и молочно-белых волосах, в то время как у остальных они были чернее той темноты, в которой он сам вырос.

– Опять одно и то же, – услышал он рядом и повернул голову, чтобы рассмотреть брата получше.

Тот ничем особенным не отличался – та же безупречная статуя, но было в нём что-то другое… слишком живой взгляд для обыкновенного сына зимы. «Кукла с душой», – мгновенно нашёлся Фрост с подходящим эпитетом для своего незнакомого родственника.

– И почему нельзя отправить меня в какое-нибудь другое место? – он не обратил внимания на то, что его разглядывают. – В Австралию, например. Или в Венгрию. Уже столько лет я дежурю в этом городе. Одно и то же! Серость! – презрительно добавил он и покачал головой.

– А где находится Австралия?

Сын зимы вздрогнул от неожиданности.

– Южное полушарие восточной части планеты – почти около Антарктики. Это в Тихом океане, – ответил он и дружелюбно улыбнулся. – Там тепло было когда-то, пока Зима не учредила её одним из наших материков, так что минус пять – десять там гарантировано каждую зиму, – он выпрямился и посмотрел вперёд, но вдруг передумал заканчивать разговор и с новым приливом детской радости продолжил. – А ты знаешь, что сейчас там в самом разгаре лето?

– Лето? – удивился Фрост, не знавший особенностей планеты, на которую его занесло. – Разве такое возможно? В смысле сейчас ведь зима, так?

Брат рассмеялся.

– Всё дело в том, что там – другое полушарие, и всё в Австралии наоборот. Там даже собаки не гавкают, а воют, как волки. А-у-у-у-у! – изобразил он и рассмеялся. – Там очень интересно. Видел как-то пролётом через Россию.

Фрост настолько увлёкся рассказом, что только с пятого раза расслышал замечание Главного, который уже начал терять всё своё безграничное терпение.

– Фрост! Трифора! – прорычал он. – Три шага вперёд!

Братья переглянулись и повиновались.

– Ваше поведение вынуждает меня пойти на крайние меры, – сверкнув глазами, громогласно отчеканил Главный. – Вы двое выступаете первыми. Прямо сейчас. Пошли!

Тот, кого звали Трифора, побледнел, что было заметно даже на его безупречно-белом лице, а вот счастью Фроста не было предела. Он подступил ближе к краю облака и приготовился к прыжку, но тут вспомнил о своём новом знакомом и помедлил. Фрост взглянул в его лицо и тут же поник. Такого страха он не ожидал от бывалого сына зимы.

– На старт! – прогремел Главный.

Фрост сгруппировался, будто собрался прыгать с парашютом. Трифора последовал его примеру с некоторой заминкой.

– Внимание!

Нервы Фроста сдали, и он сиганул вниз. Сверху раздались изумлённые вздохи, но что ему было до их страха? Он был в восторге!

Свежий ветер режущей волной ударил ему в лицо и засмеялся серебряными колокольчиками в уши. Фрост падал всё ниже и ниже, любуясь каждой снежинкой. Он распростёр руки и улыбнулся, представляя, как вскоре разобьётся о почву миллионами льдинок, а затем воскреснет снежными узорами на дереве, принимая свой обычный облик.

Вдруг его ударили по голове. Изумлённый Фрост посмотрел влево и увидел Трифору, который метал в него молнии взглядом чёрных глаз.

– Совсем ошалел, да? – перекрикивая ветер, сказал сын зимы.

– А что я такого сделал?

– Ты когда-нибудь падал?

– Нет.

– Тогда скоро поймёшь свою глупость. Смотри!

Фрост только успел повернуть голову вниз, как лишился зрения. Он разбился, почувствовав такую боль, которая может сравниться только с мигом вечной смерти. Он потерялся – совсем потерялся внутри этой боли, будто сам стал ею, будто сам, подобно изощрённому мазохисту, бичевал себя, отдирая куски плоти от костей. Разве боль бывает такой?..

Но скоро. Скоро всё закончилось, и Фрост очнулся на ветке голого дерева где-то в центральном парке города. Зрение отказывалось фокусироваться на каком-нибудь одном предмете, и стоило только взращённому пустотой посмотреть вперёд себя, всё расплывалось в огромном уродливом цветном пятне, вездесущем, как раздражение и замешательство в душе Фроста.