Айрин Бран - Черное пламя империи. Летопись Подлунного мира

– Четверо, считая меня. Это не так много и не так мало, – усмехнулся Варен. – А что вы желаете им сказать, лохат?

– Ничего особенного. Рассказать новость из столицы и сообщить, что нам следует немедленно заверить императора в своих верноподданнических чувствах.

– Этого не требуется, лохат. Его величество знает о нашей преданности, а клятву верности мы принесем тогда, когда увидим его. К тому же в скором времени мы получим приказ прибыть в столицу.

– Откуда вы это знаете?

– Все очень просто, это логика, лохат.

– Конечно.

Сириль усмехнулся, понимая, что давно не испытывал такого счастья, как сейчас. У Мирэй появился достойный император, и он выведет империю из безумия, в которое вверг ее рыбак, возомнивший себя правителем.

Четвертый месяц весны стакар. Девятнадцатый день месяца.

144 год от рождения империи

Густые кроны деревьев сплетались в монолитный потолок, который расступался над просторной поляной, покрытой мягкой зеленой травой, украшенной вкраплениями сиреневых и белых капелек цветов, источавших сладковатый, удушливый аромат. Но благодаря просвету в кронах он не скапливался и позволял дышать, почти не замечая его. Деревья дарили тень и прохладу, которая была нужна путникам. Отряд эльфов воспользовался этой прогалиной в густых, почти непроходимых лесах Элеана, чтобы получить несколько хор отдыха для воинов и лошадей. Они бежали, не оглядываясь. Только вперед, по едва заметным тропам, которые терялись в труднопроходимых чащах.

Удивительно невзрачная, почти некрасивая эльфийка металась по поляне, то и дело заламывая руки, останавливаясь, бросая отчаянные взгляды вокруг и снова отправляясь в свое маленькое путешествие. Она время от времени громко возмущалась, посылая слова проклятий королю Кириалю, словно тот мог их услышать. Эльфы из сопровождавшего ее отряда молча следили за мечущейся женщиной не пытаясь ее остановить, да и вовсе стараясь не замечать ее. Они быстро и аккуратно сворачивали импровизированный лагерь, старательно не глядя в сторону разъяренной эльфийки, которая, похоже, не контролировала свои эмоции, и разве что молнии не метала. Та сделала еще несколько шагов и, наконец, остановилась, замерев в центре поляны. Ее потемневший взгляд скользнул по спокойно восседавшему на грубо сколоченной скамье эльфийскому воину и буквально впился в него.

– Прекрати бегать, как напуганная лошадь, Сантэль, – наконец, не выдержал мужчина. – Ты сама подвела нас к краху.

– Я?! – задохнулась эльфийка. – Не я начала войну, брат! Это была твоя идея поднять восстание и скинуть Кириаля с трона!

Эльф посмотрел на нее долгим внимательным взглядом и вздохнул. Он не был похож на невзрачную сестру внешне: красивое типично эльфийское лицо с лазоревыми глазами слегка портил только орлиный нос, больше подошедший бы человеку. Его атлетическую, красивую мужскую фигуру не скрывали даже искусно сделанные лучшими элеанскими мастерами доспехи, покрытые узорчатым травлением, изображавшим хищных птиц, что выставив вперед когти атаковали свою добычу. А если бы враг имел возможность присмотреться к кирасе, наплечникам, наручам и поножам, то прочитал бы цитаты из неписанного Кодекса воинской чести, который эльфы чтили выше сказаний о богах и своих законов. Его темно-золотые волосы были стянуты в высокий хвост, открывавший всему миру главный признак принадлежности к эльфам – остроконечные уши. Он с вызовом демонстрировал дневному и ночному светилам свою принадлежность к древнейшей расе Селерана.

– Ты так хотела избавиться от той девки, которую благословила Селера, а Кириаль молниеносно признал своей дочерью, что буквально потеряла рассудок, – эльф усмехнулся, скрестил руки на груди и посмотрел на Сантэль слегка прищуренным взглядом. – Тебе так хотелось убрать ее из поля зрения твоего обожаемого супруга, что ты забыла о том, что она возлюбленная названная дочь богини Селеры. И богиня не будет спокойно смотреть на твои ухищрения. И уж тем более тебе не стоило ждать прощения от нашего общества, где каждая аристократичная дура спит и видит возложить на свое чело корону. Думаешь, они упустили возможность тебя уничтожить и устроить битву за Кириаля и место в его койке? Это из-за твоей глупости на тебя ополчились жрецы, это из-за твоей глупости тебя приговорили к жертвоприношению.

– Но это ты развязал войну с Кириалем, брат, не я. Ты. Стамиаль Гимер Вистар. Именно ты воспользовался моментом, чтобы расколоть Элеан. Именно ты увлек малые рода в сети своего тщеславия и бросил их в горнило войны, которую им никогда не выиграть.

– Я… Я лишь воспользовался благоприятной ситуацией. Но оружие в мои руки вложила именно ты, дорогая сестрица, – криво усмехнулся Стамиаль, наблюдая за ее пунцовеющим лицом.

Воины, снимавшие лагерь, то и дело бросали заинтересованные взгляды на ссору брата и сестры, а те уже не замечали ничего вокруг, продолжая осыпать друг друга обвинениями.

– Ты всегда умел воспользоваться моментом, брат, – покачала головой Сантэль. – Ты уничтожил мою жизнь, Стамиаль. И прежде чем ты напомнишь мне о том, что это я во всем виновата, я скажу тебе, что ты меня бросил на алтарь твоей победы, которой не состоялось. Теперь даже Скааль, считавший меня своей матерью, настроен против меня, он мне ни за что не поверит больше, а Кириаль… Кириаль меня теперь уничтожит. Сотрет с лица Селерана. Даже памяти не останется. И он меня не пожалеет, забудет о тех годах, что мы прожили вместе. Забудет, что я была королевой.

– У тебя не осталось выбора, сестра, – усмехнулся Стамиаль. – Теперь нам придется идти до конца. Даже если ты хочешь повернуть назад.

– И что ты предлагаешь, Стамиаль? – низложенная королева эльфов обреченно вздохнула.

– Уходить из Элеана. Покинуть его, собрать армию и вернуться сюда уже во всеоружии, чтобы уничтожить Кириаля, забрать то, что наше по праву.

– Я согласна, что мы должны уйти из Элеана, но возвращаться назад…. Нет, я не думаю, что нам следует так поступить. Тем более, что возвращаться нам уже некуда.

– О чем ты, Сантэль?

– Наш родовой замок разрушен. Его больше нет.

– Ты так переживаешь об этой груде камней…

– Я и не знала, Стамиаль, что ты столь холоден к замку, где мы родились, где мы выросли и где умерли наши родители…

– Это лишь груда камней, сестра, – спокойно повторил Стамиаль, поднимаясь на ноги и подходя к ней. Он ткнул пальцем ей в лоб и с ухмылкой произнес: – Память о родителях тут, и в нашем сердце. А замок… Как я и говорил, это лишь груда холодных, серых камней.

– Кроме замка мы лишились наших земель, наших крестьян.

– Прекрати, Сантэль. Мы найдем другие земли, а после получим весь Элеан. А вместе с ним и новых подданных.