Евгений Биктимиркин - Искра

Я рискнул встать и осмотреться. Этот сон меня потряс своей открытостью и ясностью.

Вдруг я услышал шаги, и приготовился к битве.

– Же-еня. Это я. – Это была Юленька, и я сразу стал диагностировать, готов ли.

Она положила одеяло рядом с моей головой, и поцеловала меня, окончательно вырвав из Тьмы. Дальше она поухаживала за мной, задрала подол и села на меня. А я, как человек неусидчивый, ей всячески помогал, трогая и прося воды. Вдуматься только – по идее парню стоит прокрадываться к даме, а тут она пришла позаботиться обо мне.

Господи, я раньше руки себе резал, боясь сделать нужный разрез. Если бы я видел, что эта дама удостоит меня своей любовью, – я бы немедленно прекратил попытки «распечатать трубы». И ради этого мне не потребовалось терпеть боль… Она могла управлять моим телом, например, чтобы я поскорее «испускал дух». Да, с такой женщиной можно в разведку. И плевать, что пока она недостаточно постарела для чего-то чуть более объективного, а я блюющий почти юнец в милях от того, кем хотел бы стать.

Заснули мы под одеялом на одной тесной кровати. Чтобы не свалиться, я вжался в стену. Она прижала меня ножками и руками, и я с силой сковал ее руками, так что я не боялся, что бедняжка упадет или ее кто-то заберет.

Когда я проснулся, ее уже не было. Но в этот раз я был рад этому.

***

Несмотря на весьма негативные обстоятельства, раны на мне заживали быстрее, чем на Земле. Я стал чувствовать этот мир. Я дышал им, сверял его со своим сердцебиением. В ответ я стал слышать то, что еще не произошло, и то, что должно было произойти по моему скромному мнению. За те сутки, что я валялся, как труп, на импровизированной кровати, я успел услышать многие голоса солдат: про еду, про то, что сегодня вновь придется учить этого «бледного дьявола», «очередного любимчика Генерала и его шлюху». Конечно, хотелось срубить им головы, но я знал, что передумаю не раз. Это особенно четко понятно на фоне бухих похождений. Постой-ка! Неужели есть прок от алкоголизма?! А нет – по трезвой лавке мне эта мысль тоже приходила.

Примерно через неделю проведенного здесь времени, я заметил, что меня более не беспокоят «блуждающие тени», словно по постели пробежал клоп, или по полу – таракан. Я постепенно сходил с ума на родной планете. Мне полегчало потому, что я давно не пью, не курю, но главное – мне есть с кем не только спать, но и кого любить. Бонусом шла работа (а такое изнурение иначе не назовешь), благодаря которой я, возможно, даже усиливал свои показатели в концентрации, силе воли, самодисциплине и даже внутренней гармонии.

Да, Юленьке было тяжелее, но я на ней особо много существенных повреждений не замечал: ни на теле, ни на разуме, так что жалеть ее и начинать говорить о тренировках и прочих тяготах бытия я не видел смысла – это могло оскорбить чувство ее достоинства. Вот если бы ноготок сломала – совсем другое дело.

Она однажды чуть не заплакала, сказав мне про пальцы пришельцев. Надо быть откровенным, я даже тогда не жалел ее, а лишь сильнее обнимал. Крутая тетка – незачем ей дифирамбы распевать – уже не поможет. Сейчас вообще на алтарь только доллары и, возможно, случайное сверхпереживание принимаются в качестве платы или пропуска, достойного расположения. Но я уже не там – и слава богу.

Она назвала меня учителем, и я хотел поспорить.

«Господи, спасибо тебе, что я хоть иногда вовремя затыкаюсь».

***

Через месяц с небольшим, по субъективным ощущениям, нас с Юлей отправили сражаться с войском сепаратистов. «Топящих за разделенность», если дословно. Это были такие же дикари в схожих с виденными нами доспехах, – никаких отличительных признаков. Сражение проходило буквально в паре километров от Крепости. Видимо, это были какие-то залетные глупыши, не имеющие понятия о потенциале объекта. Либо, чего я больше боялся, и потому всячески насылал телепатические знаки Генералу, капитанам, и всем, кому только можно, – это был отвлекающий маневр. Позже появилась другая теория.

Поначалу мы оба отхватили: меня рубанули у основания не зажившего бедра, а любимой стрелой пропахали череп у виска. Опять шрамы. Мы бились в низине с глинистой почвой – хоть передвигаться было проще.

Дальше уже стало веселее. За время, проведенное здесь, по каким-то волшебным причинам, в нас стали развиваться странные способности. В частности, медитируя с деткой, мы тренировались мыслить на одной волне. И как-то случайно мы заметили, что вместе могли затемнять окружающее пространство. Разумеется, первые три раза мы спихивали на еще не привыкшее зрение. Однако со временем игнорировать это было невозможно, так что мы просто знали. Когда мы удачно настраивались на одну волну, Юля могла насылать на нас эту область усугубленной, сгустившейся тьмы. Просто пятиметровая ночь посреди вечера. Само собой, это действовало на меня, прирожденного убийцу или просто бракованного, как наркотик, и я испытывал экстаз.

Так мы поступили во время боя. Я попросил Юленьку «укрыть» меня. Такая романтичная способность в нас открылась. Пока мы входили в нужное состояние, мы ощутили, что можем общаться друг с другом телепатически на приличном расстоянии. Я приказал ей стоять в безопасности. Она сопротивлялась, но я настоял на своем. Она, чтобы не отвлекать от ударов, согласилась.

У убитого товарища я схватил красивый меч; Юле приказал медленно продвигаться вперед и держать меня в этой темной «туче». И как только стемнело, и тень закрыла мой силуэт, я пробежался между врагами. Ощущения непередаваемые: я бежал быстрее, рубил сильнее и беспощаднее, рассекая все, что движется, и слегка уклоняясь от ударов. Казалось, что я не бегу, а едва отталкиваюсь от рыхлой бренной почвы. Я рубил острыми мечами головы, разрубал ребра, шеи и суставы, как учился на курицах дома, чтобы не затупить орудие.

Я не мог остановиться, и пошел в самое пекло, обежав противника с фланга. Юленька еще сидела на коленях и насылала на меня «одеяло», а я рубил все, что вибрировало, не забывая, что далеко от Юли отходить было опасно. Кто-то пытался сопротивляться, отбивая мои удары, но я просто бежал к тому, кто не ожидал удара, чтобы ударить со спины. Подлость не важна – важно убить.

Каждый раз, когда я видел, что меч врага расположен удачно для меня, я мигом наносил смертельный удар. Только один солдат рядом ахнет, едва приподняв голову в шлеме, – сечение горла. Только один отведет меч сторону – протыкаю туловище.

О боже, сколько там было темных рук и ног! Как будто тараканов травили! Все ползают – всех надо добивать, а то кричат – гниют, призывают подмогу. Я же не чувствовал боли, кроме каких-то жалких мимолетных отголосков.

Это было по-своему прекрасно. Юленька сказала, что скоро рассвет, и он придет с той стороны. Только когда я понял, что эта песнь не может звучать вечно; я побежал к ней, чтобы обнять. Моя детка спасла меня, укрыла меня – здорового мужика – одеялкой, и не ехидничала, не унижала, как поступают даже родные люди, что «я жалею себя». Она просто делала так, чтобы мы оба выжили, чтобы оба сегодня ночью заснули вместе.