Евгений Биктимиркин - Искра

После битвы, мы сами себя подлатали и пошли есть. Вернее – пировать. В награду за участие в битве, завершившейся так хорошо, нам дали большие порции местных деликатесов вроде копченой курицы с вязкими, как глина, синими помидорками и какого-то довольно крепкого алкогольного напитка, видимо, сделанного из ягод. И, надо признать, все было очень вкусно. Еще бы! С нами было несколько солдат и пара сержантов. Мы с Юлей поднимали деревянные кружки и кричали «Ха!», что означало «Победа!». Опьяненные кровью, победой, чувством гордости, силы и сытости, мы пошли в палатку заниматься жестким и необузданным сексом.

***

На следующий день, уже чуть севернее, близ бескрайних лесов, произошла еще одна битва. Лиха беда – начало. Опять враг без знамени, раскраски и имени. Складывалось впечатление, что это недобитые давеча дикари, оказавшиеся никому не нужными, и застрявшими меж двух огней. Некоторые действительно еле плелись, опираясь на товарищей. Впрочем, я политикой, за исключением крайних случаев, никогда не интересовался, так что, кто именно это был – мне было абсолютно все равно. Поначалу было их жаль, и даже «приказано – уничтожить» не помогало. Все изменилось, как только эти глупцы пустили пару стрел в нас.

В этот раз все тоже прошло легко, хоть и сражались при свете дня. Враги в лохмотьях, даже хуже, чем броня нашего обыкновенного солдата. И было их от силы сотни две, да еще и довольно скоро рассредоточились.

Наших послали сотни четыре, чтобы уж наверняка проблему закрыть. Поэтому никаких трюков и маневров особо не понадобилось – смяли и вернулись домой.

Я подстрелил пару чингар из лука, в еще одного попал метательным ножом и пару успел добить мечом. В целом же я просто бегал рядом с Юлей и смотрел по сторонам.

Она тоже показала себя достойно: от удара одного воина она, словно рысь, увернулась, нырнув под его руку с топором, и успела вспороть тому брюхо и проткнуть бедро своим коротким клинком. А второго она обманула, ударив в щит с одной стороны. На мгновение противник замешкался, и раскрыл бок. Юля сразу же вонзила туда второй клинок, и затем обоих добила, проткнув шеи. И все, это были все воины, с которыми нам пришлось столкнуться за эту короткую битву.

В общем, потихоньку, мы учились, и результатами я был доволен. По возвращении Генерал с едва улыбающимися глазами дал нам обоим звания сержантов со всеми прилагающимися привилегиями.

Юленька была в невообразимом восторге. Я ни разу не видел ее такой счастливой: она улыбалась, смеялась, прыгнула на меня обниматься, кричала, сжимала кулаки, смотрела вверх и немного подрагивала, словно благодарила Бога. Особенно забавно это выглядело с нашими чумазыми мордашками и ручейками крови, стекающими с задниц.

Я даже про себя как-то забыл, – одной ее радости хватало, чтобы я ходил за ней, и, как пришибленный, любовался ею с улыбкой.

Первым делом мы отмылись и пошли в оружейную получать свою сержантскую броню. Юля опять тихонько завизжала. Здесь были «люди» разной комплекции, но я почти уверен, что для нас ее подрезали и ушивали. Броня представляла собой довольно толстую дубленую кожу цвета хаки, а все места, где можно, были покрыты полусантиметровыми в толщину щитками из почти того же сплава, что капитанская. То есть, по принципу устройства, это были доспехи солдата, только в значительной мере улучшенные и видоизмененные. Пробить их уже было существенно труднее. Я бы сказал, что только при целенаправленном и сконцентрированном попадании, но тогда бы вышло, что капитаны вообще бессмертны. В принципе, обновки хватило бы надолго.

Новые мечи нам тоже выдали под стать: мне опять немного похожий на гладиус, в качестве короткого, и что-то вроде рыцарского – в качестве длинного. Юленьке дали длинные ножи, – один изогнутый, другой – прямой. Короче, примерно то, к чему привыкли. Я тоже был в восторге от функциональности и эстетичности сих предметов. Однако моя гадская ненасытная натура страстно желала именно дьявольско-капитанское обмундирование, к которому я активно готовился, как морально, так физически и психологически.

Оружейный склад находился на втором этаже, по которому мы теперь, как сержанты, могли ходить совершенно беспрепятственно. Более того, нам с Юленькой выделили свои апартаменты. Либо у них было полно свободных квартир, либо они все еще надеялись, что разделение нас друг от друга какими-то жалкими десятками метров что-то изменит.

Внутри моей новой хаты было строго, но уютно. Но самое приятное – что мое! Одна комната – примерно три на пять метров с большой кроватью, и совмещенный «санузел», где, помимо прочего, лежало несколько щеток разной величины и для разных операций. Можно было бы задаться целью, и выяснить, с какой части и кого или чего они взяли щетину. Но если учесть, что я жрал червей, жуков, а может быть, и самих чингар… Все стены кривоватые из виденного ранее черного малахита. Пара тридцатисантиметровых окошек – чисто глянуть, не началась ли мировая война, и несколько ламп на стенах. Никаких изысков и особой эстетики – только суровый прагматизм. Логично – все равно завтра зарежут, и нового хмыря, на чье мнение всем начхать, заселят.

Мы с Юлей опять пошли пировать вкуснятиной и кружкой алкоголя. Блюдо представляло собой мясо невиданного морского животного, которое, видимо, на свою беду, еще и на сушу выходило время от времени. В общем, что-то среднее между уткой и рыбой. Мы уже пробовали это не раз. Приятно, что начали частично разбираться. Жареные куски этого мяса просто перемешали с вареными листьями и шишками подозрительных растений.

Алкогольный напиток тот же: «не сломано – не чини». Около двадцати оборотов в этой бормотухе. Харя краснеет – только в путь.

Само собой, после мы пошли тестировать Юлину кровать.

Время шло, и мы неплохо поднаторели в чингарском языке. Он и довольно простой и способный преподносить сюрпризы. Возможно, на этом языке мне разговаривать до конца дней своих, притом уже не поганых, так что я желал. Хотя, для такой легкости обучения было множество причин. В библиотеке мы изучали их письмена. Юлька не проявляла особого интереса к этому занятию, даже несмотря на приказы Генерала. Она считала, что мы и так, живя среди них, научимся, плюс телепатия существенно помогает достичь взаимопонимания, и вообще, нам лучше побольше заниматься любовью и жить на всю катушку, ведь могли умереть в любой день. Я с ней соглашался.

Тут следует рассказать о том, как мы относились к телепатии. Хоть я и позволял надругаться над моим разумом и много раз проигрывал, внутри меня всегда сидит страшный мальчик, дьявольски потирающий ручки. Он считает, что мой разум – абсолют, и рано или поздно всех расщепит в клочья. Юля не показывала даже случайного взгляда согласия с кем бы то ни было. Но друг с другом мы были предельно откровенны. По всему вышесказанному можно предположить, какая смесь из удивления, страха, уважения, благодарности, гордости бога и мании новых знаний нас охватывала. И даже эти эмоции «мы не пытаемся скрыть, а время от времени ими пользуемся».