Екатерина Дудина - Победить зверя

Наши взгляды встретились. Глаза песочного цвета были спокойными и даже милыми в определенной степени. Такой глубокомысленный и добросердечный взгляд редкость даже для человека.

Моя рука осторожно передвигалась в направлении морды зверя. Благодарность могла стоить дорого.

Собака нетерпеливо топталась лапами на месте. Наверное, думала о трусливости человеческой расы. Рука приближалась, готовая в любой момент рвануть назад. Животное было спокойно. Кисть продолжила осторожно двигаться навстречу мягкой, но непослушной шерсти на холке.

Я закрыла глаза, когда моя рука коснулась теплого тела опасного животного, так смирно сидящего возле моих ног. На секунду страх стиснул клыки на горле, но тут же ослабил хватку.

Зверь спокойно сидел, принимая мою форму благодарности. Я перевела дух и улыбнулась еще до того, как открыла глаза.

Собака смотрела на меня с осторожностью, но не пыталась избежать моих, возможно неуместных, ласк. Все также медленно я убрала руку и продолжила свой путь. Зверь последовал за мной. Он семенил позади, ступая по земле увесистыми лапами. Попытки его прогнать не были предприняты.

Собака следовала за мной по пятам. Она злобно скалилась на всех, кто проходил мимо. На всех, кроме меня. Я должна была попытаться найти хозяина, но мне так не хотелось расставаться, что просто позволяла семенить позади.

Первый осенний снег крупными хлопьями ложился на мои волосы и на ее шерсть. Он таял, соприкасаясь с землей, и рождал грязь и слякоть. Сапоги и лапы утопали в ней. Человек и собака шли домой.

Солнце смеялось над угрюмым Петербургом, выглядывая из—за многослойных облаков. Сильный ветер норовил использовать зонт вместо парашюта и унести меня в Финляндию. Молния на куртке постоянно расстегивалась, подчиняясь властным порывам воздушной стихии. Холод заковал движения в наручники и сделал их неуклюжими.

И как поклонника солнца и звездного неба занесло под купол этого мрачного города?!

Мы шли по заснеженному парку – я и Линда. Отпечатки моих ног и ее лап оставались позади. Снег крупными комьями оседал в них. С того самого дня мы были неразлучны. В моих одиноких прогулках появился компаньон. Когда уходила на работу, она громко рычала и демонстративно удалялась из прихожей прежде, чем мои ноги ступали на лестничную клетку.

Линда брела возле меня. Как ценитель свободы любого живого существа, я убрала поводок в дальний шкаф, где его оккупировала пыль. Люди спешно расступались перед нами, боясь нрава большого сильного зверя.

Я не удержалась от легкого смешка, наблюдая, как очередной прохожий развернулся и осторожно, на цыпочках, удалился в абсолютно ненужную ему сторону. Линда бросила на меня взгляд. Мне показалось, она тоже смеется.

Кроме страха и чрезмерной впечатлительности мужчине ничто не угрожало. Нрав Линды был спокоен. Она была умна, хоть характер ее и не был прост. В неприметный осенний день я не просто приютила собаку, а обзавелась другом, охранником и теплым пледом в одном лице.

Необычная девушка исчезла. Я выторговала у Эда ее номер, но он постоянно был вне просторов досягаемости сети. Пыталась наведаться к ней домой с визитом вежливости, но и там было пусто. Вздох облегчения от отсутствия потребности отработки долга вырвался было из легких, но так и осел на дне.

Я знакома со своей изобретательной жизнью далеко не первый день. Она терпеливо ждала, пока расслаблюсь, чтобы холод неприятностей окатил меня внезапно и застал врасплох.

Ледяной ветер лишил возможности чувствовать собственные руки. Мысли лишили концентрации. Я не заметила замерзшую лужу. Нога поехала по ней, тело поплыло следом. Виноват был разум, а пострадали невинные части тела. Жизненно, не правда ли?!

Линда подбежала и села возле меня. Ее пасть приоткрылась. Мне вновь показалось, что она смеется.

Кряхтя и бранясь, я встала и принялась избавляться от налипшего снега. Громкое рычание отвлекло меня. Линда напряженно смотрела куда—то вдаль. Через пару секунд пришлось пожалеть об отсутствии пресловутого поводка.

Собака рванула с места и скрылась за декорациями замерзших кустов. Я спокойно продолжила очистку одежды, решив, что одна из кошек скоро уяснит, чья это территория. Ошиблась.

Я сорвала голос и растратила все силы, пытаясь ее разыскать. Бесполезно. Линда исчезла.

Безумно однообразные, идеально ровные будни оплели меня серым налетом пыли. В те дни я уволилась и подыскивала работу, стремясь поменять железо на олово и влезть в новую кабалу.

Серые тучи грязной сырой тряпкой обложили небо. За окном гневались весенние сумерки. Принтер печатал объявления с изображением Линды. Дни выстраивались в караван тщетных усилий. Надежда таяла вместе с тонером. Сознание ставило на бесконечный повтор лекцию о верности собак.

Легкий скрежет пробился сквозь жужжание принтера. Я прислушалась, но внимание быстро упорхнуло. Скрежет стал немного громче. К нему примешивался тихий стон.

Я осмотрела лестничную площадку сквозь закрытую дверь. Она была пуста. Стон и скрежет повторились вновь. Осторожно открыла дверь. На полу лежала Линда. Ее тело было укрыто грязью и кровью.

Соленый конденсат размыл мир перед глазами. Неожиданность породила ступор. Он откладывал поиск решения.

Линда устало посмотрела на меня. Ее теплый язык коснулся моей руки. Прилив слез рассыпался по лицу.

Телефон дрожал. Тремор мешал выстраивать комбинации слов. Время таяло со скоростью света, пока искала номер ветеринарной клиники.

Низкий мужской голос грубо и сердито задавал вопросы, на которые я не знала ответа. Волшебная фраза «двойная оплата за срочность» размягчила его и прервала поток ненужных расспросов.

Пятнадцать минут ожидания превратились в бурю переживаний и растянулись в вечность.

Топот эхом отбился от стен и разнесся по подъезду. Низкий коренастый мужчина грузно дышал. В его руках возлегал черный прямоугольный чемоданчик. Он присел на колено возле Линды, достал перчатки и начал осмотр.

– Раны скорее выглядят угрожающе, – уверенно постановил он, продолжая досконально изучать каждый сантиметр шерсти. – Риска для жизни нет!

На импровизированных носилках из нескольких покрывал мы с доктором перенесли Линду в дом. Он закопошился в своем чемоданчике, достал из него несколько флаконов, сделал укол и продезинфицировал раны.

Линда потянулась носом к моей руке, но тут лимит сил иссяк, а препарат вступил в бой. Она уснула, не успев до меня дотянуться.

Доктор продолжал манипуляции с телом. Я не видела дальнейшие обряды. Соленый экран смешивал очертания мира и превращал его в одно большое разноцветное пятно.