Станислав Богданов - Укрощение Огизри. Книга 1. Приключения Ланы Стречиной

Молодой, он же обращенный, стал шипеть и медленно подниматься на карачки, что не сулило ничего доброго. Тогда Лана выбрала оружие посерьезней – запустила в него стулом. Тот как-то странно завис между чудовищем и ею в воздухе, когда на нее уставилась пара его кроваво-красных глазищ.

– Хр-р-р! – произнес этот обращенный, и стул моментально обрушился на пол, потеряв одну ножку.

Чудовище уже приготовилось к скачку. Что было приятно – Лана ее больше не интересовала.

– За пидара ответишь, – прошипело оно дядечке с пластмассовым плоским пистолетом. – Мудило!

Его уши стали волосатыми и острыми. Даже на концах у них показались кисточки без бантиков, что было весьма слабым успокоением. Под синей служебной курткой с шевроном набухли мощные лопатки и прочие мышцы. Пряжок! Хрясь… Длинное его тело растянулось в прыжке и оказалось в воздухе. Тетенька моментально обрушилась на пол. И тут Лана вспомнила. Она сорвала с шеи цепочку и, вытянув руку, сознательно надвинулась на это чудовище с серебряным нательным крестиком.

– Чур, меня, чур, тебя! – затвердила она, почему-то путаясь в определениях.

И тут Лана поняла, что на самом деле спит. И тут же проснулась, чтобы снова провалиться в сон.

***

Ей приснилось, как Призрак Огизри выходил из металлической спирали и медленно опускался на неё. Он повис над ней – в чёрном, мигающем цветастыми точками саркофаге. Он вытягивал её душу, которая выходит в виде прозрачных витых нитей. Тело Ланы слабело, она оседала на песок.

«Иссякает энергия Белого Логоса. А Чёрный, как того требовал Огизри, я так и не смогла породить… Потому что такая добрая уродилась, наверное», – сказала Лана сама себе, чтобы умиралось легче.

– Ты становишься моей, ты уже моя! – зарычал Призрак Огизри. – Подчинись мне.

– Ах ты, урод, вонючий! – возмутилась девушка. – Ты так меня мучаешь, потому что я тебе недоступна, как недоступна Любовь Логоса!?! Так подавись мною, сволочь, но – не мучь меня… ЛОГОС!

Последнее она испустила как клич – это точно был боевой клич. И перед глазами ясно возник тот красавец из библиотеки: блондин с ясными серыми глазами, в ослепительно-белой водолазке и белых брюках, которые иногда становились синеватыми джинсами. Глаза у него только были чересчур ясными. Про такие говорят – неестественно… Только теперь она поняла, что этот «рыцарь ее сердца» был какой-то неестественно светлый и сам это подчеркивал. А разве нужно подчеркивать это в себе? То, что должны видеть и подчеркнуть другие?

Стоило ей так подумать – стоило! – как она мгновенно провалилась в разверзшуюся под ней зловонную жижу, которая как бы стекала по прозрачным стенкам саркофага. Лана опять оказалась без твердого дна. Впрочем, дно, которое разверзлось, опорой было сложно называть. Скорее, иллюзией опоры. Тем паче, что она рада была расстаться с этой вредной иллюзией. И даже спросила себя: «А иллюзии разве бывают полезными?»

Она всё глубже проваливалась в эту чёрную, липкую и вонючую, зловонную дыру, которую по стенкам покрывала мерцающая бело-зелёная плесень, когда, наконец, пришёл Он – Бог-Логос. Его сияющий Огненный Меч сверкнул…

В сумраке железной равнины появился комок света – в нём виднелся Миша в светлом скафандре.

ЛАНА барахталась в зловонной жиже, которая постепенно твердела и превращается в силуэты человекообразных существ, что пытаются облепить её.

Мишин свет зажег её изнутри – существа таили и рассыпались в прах.

И тут она вспомнила о своем: из руки у него появился мощный луч света, который превратился в разящий клинок. У Огизри и его слуг больше не осталось шансов…

***

«Тщетно я пыталась убедить его, не кромсать саркофаг Огизри. Его могучая сила причинила мне некоторую боль. Но когда я была извлечена из осколков чёрного кала, я была вознаграждена – он поместил меня в Звёздное Облако. Я внезапно почувствовала себя частицей Вселенной. И забыла про всё – свиней, свинюков, трубки…»

(Из дневника Ланы Стречиной).

***

Темнело, на улицах стали появляться косые очертания светящихся окон. Зажглись лампы освещения. Когда Лана шла домой и уже поднималась по лестнице, она обнаружила входящее сообщение с адреса papa@yandex.ru, которое написал ее отец. Тут же она его прочитала: «Здравствуй, дочка! Спасибо, что не забываешь своего папку. А у нас всё в порядке. С мамкой, правда, окончательно рассорились. Вернее она со мной. Но ничего, пусть поплутает, это полезно. Я сейчас на двух работах, совмещаю. Ты как? Лишь бы ты училась и была счастлива. Иногда звони. Любящий тебя папка».

Восторг постепенно наполнил ее душу. Она закрыла за собой дверь – аппетитно «чвакнул» английский замок. Девушка тут же набрала его номер отца, но автомат предложил ей оставить голосовое сообщение, что она и сделала.

– Папка, дорогой, привет! Ой, прости, что так долго не звонила. Как я тебя люблю… – сказала Лана в экран смартфона, где на фоне исходящего вызова просматривалось простое, русское лицо отца с открытой улыбкой.

На минуту перед ней возник призрак Огизри и попытался угрожать. Она лишь погрозила ему своими флюидами и состроила страшную рожу – призрак счел нужным не связываться.

Лишь прошипел напоследок голосом молодого вампира-охранника:

– Всё, ты моя!

– Да уж куда там!

Она хотела сказать в ответ что-нибудь едкое, но промолчала. Ей показалось, что у него женское лицо, похожее на неё.

И тут она услышала голос отца:

– Дочка, не улетай! О чем-то задумалась?

Этот голос вернул ее в реальность её и осветил озарением.

– Прости, папка. Да так… Вспомнила – у войны не женское лицо… – сказала Лана.

– Что ж, хорошие слова, дочка, – ответил отец на своем краю Вселенной после недолгой паузы. – Понемножку воюем. И победим…

=========================================================

«А сегодня нужно было просидеть положенное количество часов на лекциях. У Свинюка Главного как всегда. Необычайная муть, я вам скажу! Что Свинюк Главный, что его лекции…»

(Из дневника Ланы Стречиной).

***

Свинюков, преподаватель истории, в дорогом костюме «итальянской мафии», полноватый, с розовой холёной кожей, был похож на чиновника высокого уровня или олигарха. Себя он считал неплохим оратором и в целом это ему удавалось.

Пригладив свой безукоризненный пробор, он обратился к аудитории:

– Ну, так, милые мои… товарищи и господа, если есть в зале демократы… ну, хотя бы либералы!

– …и есть, и пить! – раздалось из уст какого-то шутника.

– И либералы, и либерасты! – вторил ему другой.