Станислав Богданов - Укрощение Огизри. Книга 1. Приключения Ланы Стречиной

И подозрительно осмотрела лектора, который хоть и не напоминал фюрера «тысячелетнего рейха», но аналогии напрашивались.

***

«Да ещё, чуть не забыла! Он всё время ссылался на интерактивный опыт какого-то „Грызуна“, которого порывался называть Кутузовым да ещё присовокуплял к нему „Виктор“. Я всё более демонстративно зевала и наконец, включила в уши тарелочки и запустила на полную мощность смартфон. В конце-концов мне всё это порядком охренело, и я начала действовать. И не в стиле ФСБ – гораздо круче…»

(Из дневника Ланы Стречиной).

***

Она вспомнила, как в прошлое воскресенье поехала в Сергиево-Троицкую лавру. Час ходила и снимала на смартфон все достопримечательности. Особенно долго – ворота с дырой от ядра в храме, что был дальше трапезной. (Большие такие железные ворота, кованые; с красивой клепкой, что расходилась в несколько лепестков. Ядро в них попало небольшое в ходе осады так называемого Тушинского вора, он же Лжедмитрий Второй.) Вообще в храме было снимать не очень хорошо, о чем она знала еще в детстве, когда смартфонов не было. Зато на стенках таких зданий, которые только-только перестали называться культовыми сооружениями, висели красивые таблички «НЕ СНИМАТЬ!», либо с перечеркнутым фотоаппаратом.

Чувствуя себя неловко, она перекрестилась. На нее тут же зашикали богомольные старушки, а одна подошла к ней вплотную:

– Так, девочка, ты, что тут расснималась так?

– Да вот приобщаюсь к старине!

Она честно показала смартфон, переключив изображение камеры в режим «на экран». Старушка тут же отшатнулась, увидав свои зубы, изогнутый смощенный нос и блестящие крысиные глазки в складках морщин. Зрелище было не из приятных.

– Я вот сщас полицию, эту самую…

Сбоку уже подходит громадный бородач, одетый в подобие кафтана. Его пудовые кулаки сжимались, глаза под лохматыми бровями горели огнями фитилей – явно, не лампадок. Почему он не был облачен в звенящую «орленую» кольчугу или панцырь, одному Богу было известно.

Бородач, наконец, подступил и сказал:

– Что, тётенька Марфа, сатанисты… нехристи энти… не дают роздыху?

– Свят-свят, Егорушка! – перекрестилась старушка. – Да неужто я сатанистов-то не видала? Я вот думаю, можа, я обозналася…

Лана только и нашла, что пожать плечами. Больше ничего не оставалось. Тем паче возникло устойчивое и непреодолимое: бородач вознамерился притянуть своим огненным взглядом ее смартфон – что-то ему в нем «не показалось». Или напротив, он посчитал свою бородатую ряшку в экране малость не сусальной, а то и вовсе злодейской.

– Скажите, а куда… а где ядро, которым в ворота? – заторопилась девушка, уводя руку со смартфоном в сторону ворот, а затем клироса.

Там в свою очередь занервничали и стали креститься.

– А вот чего не ведаю, девонька, того и не скажу. Зачем оно тебе? – не унимался бородач.

– Приобщаюсь к старине, – ответила девушка в прежней тональности.

***

«Не так давно, в воскресение была на – Сергиево-Троицкой лавре записала там колокольный перезвон. Попутно, из любви к истории, хотела утащить ядро, которым артиллеристы Тушинского вора, второго Лжедмитрия, пробили насквозь кованые ворота одного из храмов. Не удалось, старушенции какие-то всё время сновали и шикали ("…девушка, сотри губную помаду!.. батюшке мешаете сосредоточиться…"), да и потом тяжёлое оно, это ядро. Хоть и маленькое – килограмма три…»

(Из дневника Ланы Стречиной).

***

Лана, наконец, вставила в телефон «симку», нашла номер Свинюкова и отправила смску. Тут же извлекла симку и спрятала. Ее лицо приняло выражение невинной шалости. Это продолжалось лишь мгновение. В следующее – она вновь стала непроницаемой. Если бы Свинюков или кто другой посмотрел на нее со стороны, ничего необычного не заметил. Напротив, на полукруглой партой сидела самая обычная девушка студентка с прической-каре. Лишь во взгляде ее поверх уверенной строгости вспыхивали какие-то искры.

Впрочем, Свинюкову хватало своих дел. С удивлением он услышал сигнал входящего сообщения и тут же посмотрел на экран смартфона. Редкие его бровки поползли наверх, высвобождая глаза из орбит.

«Я ведь хотела его просто показать, что девчонки не путались в незримых сетях и щупальцах Огизри, не попадали в его „небесный сортир“. История всё-таки… а её мало знать – постоянно изучать хочется», – читал он.

Что за бред…

Лицо Свинюкова тут же орошают крупные капли пота. Он открывает ряд заблокированных ранее номеров и не находит совпадения. Сообщение явно не с них! Заблокировал номер, с которого пришло смс. И внимательно осмотрел на аудиторию. Накрашенные смазливые девчонки подмигивали в сторону Ланы и Агнессы. Парень с серьгой, он же Иннокентий или Кеша, глупо улыбался и прятал глаза. Придурак, лечиться тебе надо…

– Встречная, фу, простите, Стременная, вы можете повторить то, что я сейчас сказал! – слишком любезно начинает Свинюков, кивая Лане.

А Лане того и нужно – она вместо того, чтобы строить глазки (по задуманному им сценарию!) смотрит по смартфону тему лекции. И приходит не к ужасу, а к искреннему любопытству. Сколь много твердили о том, что Советский союз при Сталине был страной слабых и запуганных – ну, в лучшем случае обманутых! – простаков. А тут, оказывается, дебит с кредитом не сошелся. Только не понятно, как такой глупый народ мог победить в такой «умной» войне?! Ну, непонятно и все тут!

Тот факт, что этот «свин» обозвал ее «Встречной» прозвучал скорее забавно, чем оскорбительно.

***

«Всё! Свин перешёл к откровенным домоганиям… Я приглушила смартфон и воззрилась ему прямо в красные, заплывшие ветчиной очи. Хотя в кармане куртки завибрировал сотовый, и я была ему очень благодарна. Свин вздрогнул и решительности в нём поубавилось»

(Из дневника Ланы Стречиной).

***

Так как эта мерзкая, капризная девчонка не выказывала почтения и не думала с ним кокетничать, обнажая свою грязную сущность, Свинюков стал действовать тоньше и пошел дальше. Он принял вид умиротворенного дядечки, которые в советское время торговали в киосках газетами или дежурили на проходных:

– Так, что я только что произнёс, Стременная?

Только теперь Лана удостоила его своего взгляда, который скользнул поверх головы:

– Вы только что дважды ошиблись, когда произносили мою фамилию. Ничего?

Свинюков чуть не сел от такой наглости.

– Так, немножечко вспомнили о субординации. Вам ещё сессию сдавать… Итак, я жду. Ждут ваши товарищи, – зловеще и любезно продолжил он.

– Что ж, извольте. Вы уже в который раз озвучиваете нам версию… Даже не версию – попытку нас убедить в том, что двадцать миллионов погибших в той войне на нашей же совести.