Яна Белова - Сны Великого Моря

– Даже так, – Гаитоэранта резко села, – и чего же было такую секретность разводить? Я бы в третьи лишние не набивалась, им это хорошо известно.

– Бррось мне зубы заговарривать, – перебил ее кот, – ты могла догадаться сама, но ты же в упорр ничего видеть не желала, почему ты злишься на самом деле?!

От такого напора Гаитоэранта застыла на долю секунды.

– По-твоему я не заслуживаю элементарного доверия? – с вызовом и горечью спросила она, – Между прочим, я могла бы считать его своим врагом, то есть я имею на это право. А теперь что я должна делать?! Простить, забыть и благословить или потерять единственного друга?! – ее прорвало, к горлу подступил скользкий комок, злость уступило место обыкновенной детской обиде, – Зачем Мари о том подумать, ей вообще на меня наплевать!

– Не наплевать, – Маркиз прошелся по комнате, – она боялась тебе сказать именно потому, что знала, как ты это воспрримешь, – он сел рядом, сложив голову на ее колени, – Она даже теперрь боится…

– Чего? – всхлипнула Гаитоэранта, зарываясь лицом в мягкую кошачью шерсть на загривке тигра.

– Боится потеррять тебя, боится за него…

– У них так все серьезно?

Кот прищурился и по-человечески тяжело вздохнул.

– Более чем я мог себе прредставить. Нам еще долго быть вместе, вам необходимо помирриться, отложи свои коваррные намеррения до конца пути.

Гаитоэранта чмокнула его в холодный, мокрый кожаный нос.

– Пока у меня вообще нет никаких планов. Ладно, пойдем завтракать.

По коридорам дворца пронесся протяжный перелив хрустального колокола, возвестившего о готовности завтрака.

Гаитоэранта вытерла рукавом слезы, потрепала кота за ухом и, ни слова более не говоря, направилась к двери. Маркиз задумчиво посмотрел ей вслед.

– Ой, не веррю, – тихо заключил он, зрачки сузились в едва различимые щелочки, – не будь я калахаррским котом…

На ведущей в летнюю столовую веранду лестнице Гаитоэранта столкнулась с глотающей слезы Кайлин, которая, очевидно, не была настроена делиться своими огорчениями, так как тотчас радужно улыбнулась и поспешила вниз.

– Кайлин, подождите, пожалуйста, – окликнула ее Гаитоэранта.

Кайлин замерла как вкопанная, медленно, словно ожидая удара, обернулась.

– Вы случайно, не знаете, мои спутники собрались?

– Они в трапезной, ваше сиятельство, – облегченно вздохнула девушка. Она уже спустилась на пару ступенек, как вдруг вновь обернулась и подчеркнуто не заинтересованно спросила, – позвольте, вы не знаете, госпожа Марина зайдет после завтрака к себе в комнату?

– Не ручаюсь, но думаю, зайдет, – отмахнулась Гаитоэранта, несколько удивленная вопросом.

Кайлин кивнула и побежала вниз, Гаитоэранта моментально забыла о ее существовании.

В высокие стрельчатые окна трапезной лился яркий солнечный свет, играя на золотых приборах и тонком хрустале. Во главе стола как всегда исполненный величия восседал Альк, по правую руку сидел убеленный сединой Абегаэль, по левую Марина и Кэрсо-Лас, далее место пустовало. На противоположном конце стола завтракала придворная знать, лучшие виноделы, воины, лекари, конезаводчики, а также насколько новых, незнакомых лиц.

– Приветствую, – коротко поздоровалась Гаитоэранта, усаживаясь на единственный пустой стул.

Беседа за столом на секунду прекратилась, незнакомые калатари возмущенно переглянулись, но не встретив поддержки со стороны, принялись расспрашивать рядом сидящих о статусе новоприбывшей, позволившей себе опоздать на прием, усесться рядом с правителем и не соблюсти регламента приличествующих церемоний.

– Что за прием, предупредили бы, я может, приготовилась бы? – как ни в чем не бывало шепнула она Кэрсо-Ласу.

– Прибыл караван, на пятый день мы покинем Стейдвидж и продолжим наш путь, – также шепотом ответил Кэрсо-Лас.

Альк поднял бокал, голоса стихли.

– Я прошу минутку вашего внимания, – улыбнулся он собравшимся, – с этой минуты я объявляю начало ежегодного турнира воинов и магов, который завершится на третий день грандиозным пиршеством в честь наших уважаемых гостей, столь скоро собравшихся нас покинуть.

Грянуло дружное «Слава!», зазвенели кубки, Альк поднялся и стоя осушил свой бокал.

– Правитель, развейте мои сомнения, – поднялся со своего места высокий незнакомый калатари, чье лицо пересекал белый шрам, – в турнире будут участвовать все желающие?

– Безусловно, Тинтониэль, любой мужчина или женщина могут помериться силами в искусстве стрельбы из лука, рукопашном бою, бою на мечах или магии.

– Все ли? – насторожено остановил его Абегаэль, бросив косой взгляд через стол на погруженных завтраком гостей.

Альк на секунду задумался.

– Правила неизменны, но они же позволяют не принимать вызова, если нет достаточной уверенности в своих силах.

– О, не беспокойтесь, дорогой Альк, мы не станем участвовать, – оторвавшись от восхитительного кролика под кисло-сладким соусом, проговорила Марина.

Не успела она этого сказать, как Тинтониэль вновь поднялся.

– Я был чемпионом в боях на мечах последние пять лет, я приехал специально и уверен в своих силах, а также в том, что среди знакомых мне воинов не найдется того, кто мог бы оспорить мое звание чемпиона и потому я бросаю вызов… – он снял с манжеты золотую ленточку, обошел стол и положил ее перед Кэрсо-Ласом невозмутимо намазывающем булку джемом

Воцарилось напряженное молчание, Кэрсо-Лас и не подумал прервать свое занятие. Марина со стоном закатила глаза, Гаитоэранта засмеялась, Абегаэль смотрел на безрассудного эльфа со смесью раздражения и жалости, Альк нахмурился.

Кэрсо-Лас, не переставая жевать, покрутил ленточку.

– Спасибо, великодушно, но я понятия не имею, что с этим делать, – он несколько небрежно отложил знак вызова и допил оставшееся в кубке вино.

Тинтониэль побледнел, Марина притянула к себе Кэрсо-Ласа, принялась объяснять смысл произошедшего. Тот удивленно вскинул брови, впервые взглянув на смельчака.

– Я не нуждаюсь в снисхождении, ваше сиятельство, – гневно заговорил калатари, меряя будущего противника грозным взглядом, – если вы не примите вызова, я буду считать вас трусом.

Альк примирительно вскинул руки.

– Сядь, Тинтониэль. Наши гости не знают правил турнира…

– Да зачем нам их знать, любезный Альк, это турнир воинов калатари, мы не станем участвовать, это же будет чистое избиение младенцев, – слишком громко прошептал Кэрсо-Лас.

Марина больно ткнула его в бок.

Тинтониэль аж подпрыгнул от такого оскорбления. Гаитоэранта от смеха почти что залезла под стол, те, калатари, кто имел представление о возможностях чужестранцев, смотрели на Тинтониэля с искренним сочувствием, другие, прибывшие с караваном – с восхищением.