Валерий Раш - ОДИНЖ. Книга I. Пособие по выживанию для Бессмертных…

В спущенных штанах стояло двое. Первый – я, а вот второй… Один из процессов воскрешения, – кровь устремляется куда надо, и куда не очень. И частенько случается побочный эффект, совсем крохотный на фоне общего отходняка. Хотя… Судя по выпученным глазам, – не такой уж и крохотный. Скосив вниз глаза, я нервно сглотнул, избегая прямых взглядов, рванул в направлении уборной, спотыкаясь о сползающие штаны.

Мимо проплыл столик со сладкой парочкой. Крупный мужчина, черная футболка едва сходится на широченных плечах, спина вздулась рельефными буграми, натянув ткань до треска, выпуклые пластины груди гордо смотрят вперед. Сидит не в очень удобной позе, зато видны кубики пресса. Все напоказ. Очевидно, ради груди четвертого размера, напротив.

Подведенные глаза обладательницы четвертого размера мимолетно мазнули по моей дерганой фигуре, длиннющие ресницы затрепетали, словно крылья диковинной бабочки. Затем, взгляд с громким щелчком сфокусировался на уровне пояса, глаза проворачивались вслед за мной, как система автоматического наведения. Зрачки превратились в крохотные точки, едва заметные на фоне громадных глаз и распахнутого ротика, – я в очередной раз уронил штаны, снять было проще, чем натягивать на ходу. Да еще и молния разъезжалась, не в силах вместить мое раздутое эго.

Тренированная скала из мышц и самомнения, потеряв зрительный контакт спутницы, недоуменно обернула бритую голову, в глазах еще тлели угли презрения ко всем и вся, кто не жмет от груди двести кэгэ…

Угли как ветром сдуло.

Я, будто извиняясь, пожал плечами. Неловко улыбаясь осторожно просеменил мимо качка, ставшего заметно ниже. С него будто воздух выпустили: широкие плечи обвисли, грудь втянулась, а среди квадратиков пресса проклюнулся небольшой животик. Злые глазки мазнули по распахнутому ротику подружки, стыдливо убежали в сторону, вернулись, медленно наливаясь красным, в то время как кровь отлила от смертельно бледного лица, огромные кулачищи сжались до скрипа.

Я поспешно двинул дальше, невольно горбился, чувствуя между лопаток острый взгляд. Заветная дверь была на расстоянии протянутой руки, когда позади раздалось надсадное дыхание, скрипнул отодвигаемый стул.

Качок стоял, глядя исподлобья, как я неловко дергаю ручку, пытаясь открыть дверь не туда. Наконец, он решительно кивнул, сделал шаг в мою сторону, невольно сглатываю, – таким бы взглядом да камни дробить. Второй его шаг должен был стать не менее угрожающим и эффектным, но…

По залу пронесся трубный рев. Качок резко сел, втянув голову в плечи, медленно обернулся, крохотные поначалу глазки теперь едва умещались на бледном лице.

Исра, аккуратно сложил носовой платок, внимательно осмотрел результат, скептически хмыкнул, шмыгнул пару раз, с подвыванием зевнул, плямкая толстыми губами. Слезящиеся глаза вычленили замершего качка, пробежались по притихшему залу, напряженным лицам, кустистые брови удивленно взлетели вверх, словно что-то не так. Пухлая ладошка смачно впечаталась в лоб, взорвав повисшую тишину. За барной стойкой синхронно звякнули бутылки, посетители вздрогнули и вышли из оцепенения, разом уткнулись в тарелки, зал наполнился дружным чавканьем. Официантки вспомнили, что они-таки на работе, забегали между столиками. У качка громко клацнули зубы, задергался правый глаз.

– Савва! Я таки говорил, бордель кварталом выше! А ты заладил, – у меня де встроенный нафигатор, иду на запах. Говорил тебе, – ентимный процесс требует основательной подготовки. А ты, – всех девок разберут, скидывай скорее штанцы и уперед! Тьфу!

Карлик закатил глаза, демонстрируя вселенскую тоску и печаль, уронил голову на грудь, правая рука откинулась назад, едва не сбив официантку с тяжелым подносом. Зазвенела посуда, девушка напряглась, удерживая пизанскую башню из десятка грязных тарелок. Пухлая ладошка хлопала по фартучку, на ощупь, исследуя возникшее препятствие, толстые пальчики по очереди нащупали две округлости, что бурно и яростно вздымались под тонкой тканью. С неловким «упс», карлик резко обернулся, невинно затрепыхал густыми ресницами, под испепеляющим взглядом. Словно извиняясь, он запустил руку под раскачивающийся поднос, приняв часть веса на кисть, юркие пальцы, уткнулись в черный фартучек, аккурат под бурно вздымающимися холмами.

– И что в итоге! – Карлик резко вскинул свободную руку, привлекая внимание девичьих глаз, лучезарная улыбка едва не развалила широкое лицо надвое. – Он пытался стянуть штаны в свадебном салоне… похоронном бюро… А школа, Савва?!.

Брошенный карликом взгляд спалил, как я, справившись с коварной дверной ручкой, пытаюсь незаметно скользнуть внутрь. Качок снова подал признаки жизни, проявляя прямо-таки нездоровый интерес к моей персоне.

– Этот позор будет преследовать меня всю жизнь! Стоило на минуту отойти попи… Хм-м… водички попить. И что такого ты успел показать той страшной директрисе? У меня так и стоит перед глазами, как она бродит по коридору с глупой улыбкой, ловит встречных учителей, показывая руками, будто вот такенную рыбу поймала, хихикая словно идиотка. И во имя всех святых, скажи мне, где… а главное, при каких обстоятельствах ты потерял трусы!

Беря штурмом порожек из одной ступеньки, я умудрился споткнуться, вписаться в дверь плечом и треснуться головой о низкий проем, перед глазами заплясали веселые звездочки.

***

Дверь туалета, наконец, захлопнулась, напряженное лицо качка нехотя оторвалось от замершей ручки, угрюмый взгляд перебежал к Исре, ноги сделали осторожный шажок в сторону уборной, затем еще. И еще…

Задумчиво постукивая по губам большим пальцем левой руки, Исра рассеянно перебирал пальцами правой, будто большой мохнатый паук, поднимаясь по фартуку, пуговица за пуговицей, поднос медленно пошел вверх, башня из тарелок дала опасный крен.

– В похоронке вроде на тебе еще было исподнее… Да? – Не дождавшись ответа, он обернулся, успел рассмотреть накачанный затылок и запертую дверь, расстроенно обратился к официантке. – Куды он опять делся?

Девушка, что уже открыла хорошенький ротик, собираясь осадить карлика, подавилась заготовкой, застыла под его обиженным вопрошающим взглядом. Качок преодолел путь до заветной двери, сопел, дергая ручку. Гора мускулов вздрогнула, когда сзади раздался язвительный голос:

– Молодой человек, если у вас дело к известному заведению, то заявляю вполне авторитетно, – там занято. Хотя, если вы решили помочь моему бедному другу…

– В чем помочь?

Занесенный для могучего удара кулак застыл в сантиметре от двери, злые глазки подозрительно сверлят безмятежного карлика, что продолжал одной рукой поддерживать ходивший ходуном поднос. Хотя, часть окружающих, совершенно неоправданно, могла заявить, что именно его же рука и являлась причиной этих колебаний. На что сам карлик мог бы так же откровенно ответить, – это все брехня и злые домыслы, а виновата официантка. Именно ее отчаянные попытки сбросить ладошку карлика с груди, заставляли руку дергаться и толкать поднос. И рука в данном процессе была лишь следствием.