Валерий Раш - ОДИНЖ. Книга I. Пособие по выживанию для Бессмертных…

– Верниииии!!!

Очкарик рванулся за карликом, но стоило оторвать руку от спасительной батареи, как он оказался распят в путах шестирукой, трехголовой массы, рвущей серый деловой костюм острым маникюром. Из глубины зала доносились удаляющиеся мольбы, обещания и даже попытки подкупа. Отчаянный скрежет ногтей и восемь борозд на полу, перед хлопнувшей дверью в подсобку, как доказательство, что он не сдался без боя.

– Но беспощадно к тем, кто его оценивает. – Карлик запрокинул голову, щурясь под горячими лучами солнца, легкая улыбка скользнула по губам. – Разучившись ценить.

Распахнув сюртук, он выудил из внутреннего кармана толстую сигару, крылья носа затрепетали, вбирая терпкий аромат, выдохнул, довольно кивнул. Откусив кончик сигары, поискал глазами урну. Не нашел. Черные провалы уставились на исходившего потом Гришу, тот услужливо протянул широченную ладонь. Карлик сплюнул, зажал кончик сигары в зубах, чуть наклонился, прикуривая от указательного пальца. Облачко ароматного дыма окутало квадратную голову, карлик попыхивал сигарой, меланхолично наблюдал, как стремительно удаляются Гришины берцы.

Исра хмыкнул, пожал плечами, выдохнул три дымных кольца разных размеров, вставив одно в другое, беззвучно двигал губами, умащивая сигару в зубах. Поднеся трофей к глазам, внимательно следил за секундной стрелкой.

– Три… Два… Один…

Лакированный ботинок уперся в створку зеркальных дверей, ногу слегка дернуло, из-за дверей донесся смачный стук. Карлик, как ни в чем не бывало, сместился на шажок в сторону, глаза невинно рассматривают птичек, левая ножка ковыряет носком асфальт.

Золотые глаза невинно заморгали, на грохнувшую об стену створку двери, стекло жалобно задребезжало, но не разбилось.

Увидев довольную физиономию наставника, проглотил вертевшееся на языке ругательство, желтые глаза уставились на мой лоб, там быстро наливается розовая шишка. Молча обошел его и прислонился к витрине, наблюдая за кружащими облачками дыма.

Исра искоса взглянул в мою сторону, вертикальная складка пролегла меж густых бровей, правая рука задумчиво скребет небритый подбородок. Внезапно широкое лицо посветлело, похлопав по карманам, выудил сигару, протянул мне. Подождал пару секунд, пожал плечами, сигара исчезла, а ее место занял выуженный из закромов сникерс. На лице наставника отражалась мучительная борьба, он еще несколько раз охлопал все карманы, извлек целый ворох разноцветных оберток, разжал кулак, провожая взглядом кружащиеся в воздухе фантики. Вздохнув, переломил батончик пополам, взвесил результат на ладони, что полегче, – протянул мне.

Раздалось дружное чавканье, мимо неслись машины, люди спешили по важным делам. Кажется, мы тоже куда-то неслись сломя голову, или мне это показалось? Карлик неспешно жевал, прикрыв веки от яркого солнца, выковыривал из зубов застрявший арахис, и начинать разговор первым не собирался.

– Ну и зачем?

Карлик раздраженно дернул ухом, но жевать не перестал, глаз тем более не открыл.

– Зачем, я спрашиваю.

Пожевав губами, карлик буркнул неразборчиво, сплюнул и протянул пухлую ручку ладонью вверх, нетерпеливо поманив пальцами.

– Не нравится, – верни сникерс на базу, мне больше достанется.

Я посмотрел на грубую, шершавую кожу ладони, на прикрытые глаза наставника, не веря в подобную удачу. Ждать шоколадку с другой стороны, – долго. Два пальца в рот? Не то, чтобы прямо очень противно, но достаточно долго, да и точность пострадает. Выискав в пересохшем рту всю слюну, что удалось наскрести, на всякий случай приготовился воскресать…

– … Да кто ж тебя такому-то научил! – Вытирая руку о чахлую травку на засохшем газоне карлик, ругался в полголоса, не прекращая бросать обвиняющие взгляды. – Мерзость…

Брезгливо сдувая прилипшие травинки, он удивленно рассматривал ставшую еще более коричневой ладонь. Поднес к лицу, шумно втянул ноздрями воздух, глаза расширились, широкие плечи передернулись, он с ужасом взирал на отставленную подальше руку. Хм, судя по исказившейся физиономии, это не шоколад. Желтые глаза косили в мою сторону, карлик недоверчиво покачал головой, снова поднес ладонь, отшатнулся в еще большем ужасе. Крутясь на месте, он словно выбирал, куда бы выбросить руку. Напряженный взгляд случайно упал на пучеглазого крыса мутанта, – коих ошибочно причисляют к собакам.

Микро шнауцер замер в напряженной позе, с задумчивым выражением на мордочке, и без того выпученные глазки, казалось, вылезут из орбит. Мне стало почти жаль наставника, в этот момент он сам походил на это мелкое недоразумение природы, особенно выпученными глазами. Разница заключалась в том, что по мере того, как «ацкий тузек» облегченно тявкал и загребал лапами небольшой нерукотворный холмик, – его глаза становились все меньше, а вот глаза карлика росли и наливались дурной кровью.

– Идем Тоби.

С грацией и непринужденностью айсберга в наше поле зрения вплыла хозяйка мелкого недоразумения. Сказать, что она отбрасывала тень, – это слабо сказано, подол широкого бесформенного платья наводил на мысль о чехле для дирижаблей. Поля широкой соломенной шляпки едва прикрывали оплывшие плечи, на которых покоился небольшой бочонок, исполнявший роль головы. Крохотные глазки смотрят на мир с плохо скрываемой злобой и раздражением. Две квадратные тумбы переступили, «дирижабль» нетерпеливо дернул за поводок. Тоби полузадушено тявкнул, безвольно повис в ошейнике, задние лапы волочатся, едва касаясь земли. «Айсберг» медленно разворачивался, выбирая курс дрейфа. На широкой спине возникла волна, ушла вниз, срикошетила обратно, – казалось, будто ползет гигантская улитка.

– Ничего не забыли? – Елейно сладким голосом вопросил Исра, я невольно отошел на пару шагов. «Улитка» не повела даже ухом, продолжая конвульсировать вперед. – Эй ты, мамонт в юбке, я к тебе обращаюсь!

Тучка закрыла солнце, я узрел, как гора могла прийти к Магомеду. Этот «массив» ограничился полуоборотом туловища, голова, похоже, не поворачивалась вовсе. Набрякшие веки медленно ползут вверх, две толстых пиявки дрогнули и разорвались, явив черную дыру рта, толстый язык прошелся по золотым коронкам, пиявки агонизировали, щеки раздулись, как парус на ветру…

Глядя, как в возникшей луже барахтается бедный Тоби, я медленно, вдоль стеночки отступал назад, опасаясь, что плевок был пристрелкой для настоящего залпа.

Несколько капель попали на лакированные ботинки карлика, плешивая голова дернулась вниз, кустистые брови взлетели на середину лба. Правая рука шарит в области груди, словно ища сердце, наконец, мрачное лицо озарила улыбка, – толстые пальцы выудили из кармана носовой платок. Крючковатый нос задергался, верхняя губа приподнялась, глаза закатились и спрятались под тяжелыми веками…