Валерий Раш - ОДИНЖ. Книга I. Пособие по выживанию для Бессмертных…

– Давай так. – Донеслось шумное сопение. – Я покажу тебе всего одну вещь, если узнаешь, – на сегодня свободен. Договорились? Ну вот и ладненько.

Приняв молчание за знак согласия, Исра довольно потер ручки, увлекая меня в шумящий людской поток. Мы вынырнули из тени бокового переулка, двумя каплями канули в шумящей полноводной реке рук, ног, локтей, наступающих на пятки ботинок, сотен запахов и голосов. Я послушно шел. Или скорее, плыл по людскому течению, боясь поднять глаза, увидеть. Принять неизбежность.

– … тебе уже говорила, – либо ты избавишься от ублюдка, либо домой можешь не возвращаться! – Голос дрожал, похоже, говоривший был на пределе.

Точнее, была. Женщина растерянно огляделась, пошла, раздвигая толпу локтями, толкнула меня, отвоевывая очередные метры.

– Ах, так у него еще и осложнения. Да плевать, что это – она! Ублюдок и есть ублюдок! Где его папаша? Ах, не знаешь. Ну, вот и я ничем не могу помочь, – как нагуляла, так и избавляйся. Да хоть в реке топи! Да пропустите же…

Людской берег резко обрывался на переходе. Дорога манила отсутствием машин, но справа коварный поворот, любопытные вытягивали шею, пытаясь заглянуть за угол, топтались на месте. Вот обратный отсчет подошел к концу, и… Резкий звук резанул слух, будто ветка хрустнула. Вскидываю голову, но апатия берет верх, возвращая к созерцанию асфальта, послышался тихий смешок.

– Да что за… Сломался что-ли. – Бывает так, из гомона толпы слышен чей-то определенный голос. – Я и так опаздываю, а у них потом перерыв на час… Это я не тебе! Что? Какие деньги? На лечение?! В приют сдай. Ах, ты меня еще шантажировать будешь! Да засунь себе эту дарственную, знаешь куда… Да плевала я, что там бабуля отчебучила, – она была выжившей из ума маразматичкой. Я – дочка, – прямая наследница… А ты вначале отыщи эту дарственную, докажи родство. Ты моя кто, – дочь? Ну, так я тебя обрадую, – свидетельство о рождении я сожгла, а пока будешь восстанавливать, перепишу на себя квартиру… Что? А со мной так поступать честно?!!

Щелчок и толпа превратилась в бушующий стадион. Раздались гневные крики, предложения сломать к такой-то матери долбанный светофор, – опять красный горит. Водители, радуясь зеленому коридору, давили на газ, нещадно сигналили, отпугивая желающих проскочить.

– Да что за… – Женщина растерянно смотрела на взбесившийся светофор, перевела взгляд на наручные часы, болезненные красные глаза следили за минутной стрелкой. – Я не могу опаздывать, мне назначено.

– Время лечит… время убивает… – Хихикнуло сзади.

Дамочка выругалась, дернулась перебежать дорогу, и была немилосердно облаяна водителем маршрутки. Сама в долгу тоже не осталась. Замерла на краю волнующегося людского потока, нервно топала каблучком, мобильник «разрывался» в опущенной руке.

– Идиотка. – Убрав звук, она швырнула гудящий телефон в сумочку. – Я ее растила, а она что вытворяет! Ну ничего. Еще приползет. И ублюдочка своего притащит. А я ее прощу. Я же хорошая мать. А с ним… – Усмехнулась, поправила сумочку на плече. – С ней. Разберемся.

– Считаете, будто ребенок принадлежит вам, потому, что вы – мать?

Голос карлика? Пухлая ручка бесцеремонно оттесняет меня в сторону.

Исра деловито обходит вокруг, встает перед хмурящейся дамочкой. Браслеты, охватывающие тонкую кисть, дружно звякнули, рука поднялась к голове, дрожащие пальцы убрали непослушную прядь волос от лица, глаза прожигают улыбающегося наставника. Уперев руки в бока, она слегка наклонилась, чтобы заглянуть ему в глаза.

– Я ее родила. И вырастила. – Процедила она сквозь зубы, желваки вздулись под бледной кожей, нервно теребит кольцо на левом безымянном пальце.

– Исчерпывающий ответ. – Развел руками карлик и раздул щеки. Копируя позу женщины, упер руки в бока, выставил вперед правую ногу и подмигнул.

Дамочка пошла пятнами, от избытка чувств забыв русскую речь. Литературную. По мере того, как на Исру извергался вулкан отборнейшей брани, вокруг росло кольцо отчуждения, – в толпе, где яблоку негде упасть, нашлась прорва места. Я ошалело крутил головой, фиксируя высокий слог, и подсчитывал приличные слова. Впрочем, за исключением предлогов «в» и «на», таковых не оказалось. Предлогов было тридцать семь.

Пока я восхищался «высоким» слогом, наставник раскачивался с пятки на носок, с самым беззаботным видом рассматривая облака. Стоило дамочке сделать паузу, как он шмыгнул носом, перевел взгляд на взбешенное потное лицо, покрытое красными пятнами. Карлик почесал лоб, посмотрел на бурно вздымающуюся грудь под черной блузкой, толстые губы двигались, как у разминающегося диктора.

– Простите, вы что – то сказали. – Смущенно пробурчал он, ковыряясь пальцем в ухе. – Слуховой аппарат забыл включить. Может, повторите…

В новом потоке брани неприличными были даже предлоги. Женщина остановилась, перевести дух, от пунцового лица идет жар, лоб покрыт испариной, бока раздуваются, как у загнанной лошади.

Исра широко, с подвыванием зевнул, плямкая губами, громогласно рыгнул, удивленно озираясь, будто впервые заметив толпу. Многие так старательно отводили взгляд, что с тем же успехом могли пялиться во все глаза и тыкать пальцами. Золотые зрачки сфокусировались на пунцовом лице, проследили за капелькой пота, стекающей по изрезанному морщинами лбу. Он лукаво улыбнулся, подняв вверх указательный палец, приоткрыл рот…

– Тебе еще раз повторить… с самого начала?! – Процедило пунцовое существо, через стиснутые зубы.

– Не. – Хмыкнул карлик, почесывая плешь. – От сотворения мира – долго. Давай с той черной страницы, где на свет появляешься ты.

Женщина яростно топнула каблучком, нетерпеливо оглянулась. Светофор покладисто считал последние секунды, зеленый человечек взял низкий старт.

Хлесткий, как удар бича, щелчок, и зеленый человечек смылся, вытолкав на поле красного. Толпа гудела, взволнованная не на шутку. Женщина подскочила на месте, как ужаленная.

Исра продолжал ритмично щелкать пальцами, тучка набежала на широкое лицо.

– Каждый раз, когда я щелкаю пальцами. – Трагическим тоном промолвил он. – В мире умирает нарисованный человечек. А вам достаточно лишь передумать, чтобы выжил настоящий.

В воздухе повисло напряжение, давило на плечи, заставляя непроизвольно горбиться, одинокий старичок прислонился к стене дома, судорожно ощупывал карманы. Молодая пара, что стояла, держась за руки, с шумом разбежалась, – парень даже не обернулся, девушка бессильно упала на колени, размазывая тушь по лицу. Мрачное нечто заставляло отводить глаза, менять курс, гнало прочь.

Я тоже ощутил «это». Мог увидеть, но… Пустота маячила, назойливо напоминая о себе, билась о мое безразличие. Не хочу…