Лилит Мазикина - Волчьим шагом, или Время для сказок

Не называть же своё настоящее имя. И кровососа, я почти уверена, зовут не Лико – это больше похоже на иронию, ведь, как подсказывает мне лицейское образование, «ликос» по древнегречески – «волк».

Гуляш недурен – да что там, после весьма специфической диеты в скитаниях по сельской местности он просто чудесен. Я примешиваю к нему кусочки колбасы и, ворча от наслаждения, поедаю, смакуя каждый кусочек.

– Приятно видеть, когда красивая девушка так счастлива, – замечает Лико. Его улыбка мне подозрительна, но я решаю не реагировать на подколки и доедаю завтрак, запивая по мере необходимости вином. Наконец, когда я, сыто отдуваясь, принимаюсь расплетать косички, упырь обращается ко мне:

– Итак, ты ищешь «волков», которые нападают на вампиров и используют магию крови, чтобы избежать наказания или мести.

– Очевидно так, – подтверждаю я.

– Одно из двух, или ты намерена к ним присоединиться, или вы с ними враги. Возможно, дело в кровной мести.

– Возможно, – не отрицаю я. В конце концов, официально – я знаю это от Кристо – я принадлежу семье Батори, как и убитый Люцией Драго.

– А может быть, ты соратница императора и его «волчицы» Лилианы Хорват, а значит, преследуешь ту, что угрожает императорской власти. Тайно.

– Хорошая версия.

– И я к ней склоняюсь. Я даже думаю, что вы близко знакомы с Лилианой. Очень близко.

– А тебе-то что? Мечтаешь об автографе?

– Дело в том, что я поэт. И Лилиана меня интересует как… тема. Муза, если хотите. Сейчас я пишу поэму о воцарении императора вампиров. Конечно же, прелестная танцовщица – один из главных персонажей. Ведь она – вторая «волчица» за историю, кому удалось покорить Сердце Луны.

– Ого! Значит, у вампиров уже был император?!

– Нет. И ту «волчицу», и её отца убили, едва они вышли из кузни. Всадили в каждого около полусотни серебряных стрел.

Я непроизвольно поёживаюсь.

– Печальная история.

– О да, она достойна отдельной поэмы. Но сейчас я пишу о Лилиане. Я могу догадываться, как прошёл обряд. Но я ничего не знаю о предыстории, и особенно о характере её отношений с Батори. Ходят разные слухи. Одни говорят, что они любовники…

– С Ловашем?! И не отсыхают же языки! У них никогда ничего такого не было! А если и будет, то только законно! Лилянка – честная девушка!

– … а другие – что она его незаконная дочь, рождённая от польской дворянки.

– Ну, это просто путаница. У него была дочь примерно того же возраста, а мать Лилианы действительно польская дворянка. Но его дочь умерла, когда ей было шестнадцать.

– Это он так говорит?

Кого-то мне это напоминает!

– Это говорит его досье. Кстати, надо будет покопаться в твоём.

– Увы, оно и вполовину не так интересно. Хотя бы потому, что мне не шестьсот лет, а только чуть больше ста. Так что у них за отношения с Лилианой? Говорят, они очень близки друг другу. Что их связывает?

– Мечта о мире в Венской Империи, например. Общие испытания. Обряд. Лилянка – «ручной белый волк» императора Батори, в конце концов.

– Испытания? Можно подробнее? Мне кажется, это будет хорошо для поэмы.

Я разрываюсь между побуждением послать его и желанием наконец-то поделиться с кем-нибудь пережитым. Когда к последнему присоединяется мысль о том, как недурно будет оставить о себе память не только в идиотских статейках, но и, ради разнообразия, в героической поэме, я вздыхаю и завожу рассказ. Примерно с того места, когда я попыталась заколоть будущего императора себе на колбасу. Конечно, я многое упускаю и сокращаю – к чему благодарным потомкам знать о том, как нелепо начался наш с Ловашем разговор под окном дядиного дома, или о том, как Кристо переспал с Язмин? Соль же не в этом! К концу рассказа я так увлекаюсь, что забываю говорить о себе в третьем лице – по счастью, Лико тоже увлечён и не обращает на это никакого внимания.

– Ну вот, а когда обряд закончился, Лилиана стала «ручным белым волком», – закругляюсь я наконец.

– Хранителем смерти императора…

– Чего?

– Ведь он почти неуязвим, пока она жива. Его оберегает сама удача, таково одно из свойств Сердца. Значит, «волчица» хранит его смерть.

Лико вертит головой, пока не находит какую-то тетрадь и ручку, и торопливо пишет на открывшейся странице: la custodia de su muerte 3 3 (исп.) хранительница его смерти .

– Надо только чем-нибудь заменить «волчицу», – говорит он. – Очень неблагозвучно.

– Почему это?!

– В романских языках таким словом обозначают нехорошую профессию.

– Ну, вы извращенцы! Какая связь между этой профессией и благородным зверем?

Но вампир меня не слушает.

– «Лика», – говорит он. – «Lica» suena muy bien. El idioma griego es siempre noble 4 4 (исп.) «Лика» звучит хорошо. Греческий язык – это всегда благородно. .

Прежде, чем его разум окончательно покинул наш мир ради высших эмпирей, я дёргаю вампира за рукав:

– Мужик, слышь, раз ты такой сегодня добрый, дай денег!

– В куртке в прихожей, – не поднимая глаз от тетради, бормочет аргентинец. – Во внутреннем кармане бумажник. Una chica gitana, el pelo de plata, una lica urbana, un boton 5 5 (исп.) цыганская девушка, волосы из серебра, городская «лика», бутон… …

М-да, это не Лорка. Судя по ритму, скорее, что-то вроде Йозефа Кайнара 6 6 Йозеф Кайнар – чешский детский поэт : трампам-трампарам-трампарам-трампарам-пам!

Я беру из бумажника примерно половину вампирского капитала и покидаю апартман, аккуратно прикрыв за собой дверь. Мне ещё надо где-то отоспаться перед охотой. В хатке у чужого упыря как-то не очень хочется, тем более что он очень уж странный.

Примерно через час поисков по дворам незакрытых подвальных окон мне изменяет удача. Я напарываюсь сразу на троих «волков». Все примерно мои ровесники. Сначала они просто ходят за мной, так что мне приходится оглядывать окошки незаметно и шагать с целеустремлённым видом, не сильно петляя. Но в темноте арки одного из проходных дворов парни в два прыжка сокращают расстояние между нами и прижимают меня к стене. В самом буквальном смысле: схватив за руки, придавливают их к кирпичной кладке.

– Эй! Я позову полицию! – не очень уверенно угрожаю я, чувствуя, как разом ослабли колени.

– А мне почему-то кажется, что ты не меньше нашего не хочешь с ней связываться… госпожа «ручной волк», – усмехается тот из «волков», что не держит меня.

– Какого чёрта!

Он поднимает мне чёлку:

– С этим носом ты ещё, чего доброго, примешь отпираться, что тебя зовут Лилиана Хорват?

– Вот и буду! Меня зовут Шимшир Байрамович, я подданная Королевства Югославии! Немедленно отпустите меня, или я закричу! – чёрт, ну почему выходит так фальшиво? Я стараюсь компенсировать деланные интонации грозным взглядом.