Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 8, 9, 10

Краулин – Насмехаешься? В этот раз твоя победа. Отомстишь за прошлое?

Седон – Нет, зачем же… Это я к тому, что у каждого свой груз на совести… Месть меня не прельщает. Будем считать, что за истекшие годы счета оплачены. Твои акции я не трону – на свое имя ты немного приобрел. А что наворовали Коренев с Федоровым – они размахнулись сверх меры – придется вернуть.

Краулин – Ты же их голыми пустишь! Посовестись. Федоров после инсульта вряд ли поднимется – инвалид. Коренев с мозгами тоже не безоблачно… Оба вернутся в Устан на бобах. Что с них стрясешь.

Седон – Черт с ними. Пусть вернут акции и убираются.

Краулин – Все у тебя получилось, как ты хотел, Валера. Несправедливо это – когда все… Говоришь, что твои счета оплачены. Но как быть с Жанной?

Седон – Жанна… Ты не мог ее не упомянуть.

Краулин – Жанна – наша единственная дочь. Поздний ребенок. Жена долго лечилась, чтобы родить. Да, мы ее баловали. Да, она гордая, взбалмошная, отказов не получала. И ты ей не отказал.

Седон – Жмешь усиленно в одно мое место.

Краулин – Оторвать тебе надо это место… Ты опять Жанну пробросил. Жену не оставил.

Седон – Я ее не обманывал. Ни тогда, ни сейчас!

Краулин – Сейчас – да. Сейчас ее сам черт не обманет. Но не в первый раз.

Седон – Снова за рыбу деньги… Не с акциями, так с Жанной… Долбишь и долбишь!

Краулин – Ты тут говорил, что деньги – не главное. Разве только для тебя? Позарился я на богатство. Черт попутал. Или Бесуж мне глаза темной завесой закрыла… Кого хорошая жизнь не прельстит? Что в стране происходит – почище вактаба. Совсем совесть потеряли. Жрут и жрут. Не я – не ты – так другие. Хищники рвут Россию. И свои, и чужие. А я, старый… Не мое это время. Еще ты в отходящий поезд заскочишь, а я… Через себя не перешагнуть – ведь я старый, много пожил и понимаю – нельзя перешагивать… Я, когда захотел богатым стать, чего-то важного лишился. Что всегда было. Я хотел власти, хотел жизни обеспеченной, но не для того же, чтобы сделать других бессловесными рабами, быдлом – чтобы на их труде жиреть как клоп… Ну, учили меня в школе, учили – неправильно это!

Седон – Юрий Семенович, я ведь не священник – что ты передо мной исповедуешься? Могу тебя успокоить – на укалаевских акциях ты баснословно не разбогатеешь. И в категорию капиталистических кровопийц не перейдешь. Так, обеспеченный рантье…

Краулин – Ты мне про душу, и я тебе… Но все-таки – не про душу, так про Жанну. Абсолютно откровенно. Я приехал сюда не из-за акций, не из-за выборов и не из-за этих губошлепов – помощничков моих… Я приехал после того, как Жаннин приятель – Богданчик – порассказал мне, что вы здесь натворили и еще того пуще – собираетесь…

Седон – Богданчик? Ах, Богдан Тенишев – устанец, референт Коренева? Яркий молодой человек с рыжими волосами, эксцентрик? Прискорбно, что Коренев не использовал его в своей компании – для меня, конечно, не прискорбно…

Краулин – Ты все знаешь, иезуит! или даже изырды!! Но и я не вчерашний младенец. Я навел справки. Значит, в этот раз ты Жанну не обманывал? Попользовался, надоела – и спрятал от людских глаз в Котуте! чтобы избежать скандала перед выборами. Да это хуже тысячекратно!! Я немедленно еду туда! я вызволю мою девочку! и если с ней что-то случилось – нет, скандала не будет – будут похороны, твои!!

Седон – Ничего с Жанной не стряслось. Ты бы не гонял так запросто по городу – тем более в Котуть… Я полагаю, что идол уже установлен в тоне. Обрядование подготовлено. Роли распределены. Дальше все свершится.

Краулин – Ты что бормочешь? Вы здесь спятили? Так дурно вактабы повлияли?

Седон – Скорее, все должно прийти в норму. В относительную норму. И эти последние грозы и вактабы – как пар, готовый сорвать крышку… Не суй руки, Юра.

Краулин – Мне нужна моя дочь. Слышишь? Мне нужна моя дочь!!

Седон – Опять? Я не глухой. А ты опять собираешься ее заставить делать то, что сам считаешь правильным? привести в норму? опять через психушку?

Краулин – Жанна – моя дочь!

Седон – Но не твоя собственность! Ты творишь произвол!

Краулин – По-твоему, эта ситуация – нормальна?!

Седон – Здесь укалаевские представления о норме. Никто не считает Жанну ненормальной. И Жанне здесь легче дышится – грозовой воздух для нее живителен. Она многое передумала, перечувствовал. И кое-что решила.

Краулин – Отдай дочь, ирод проклятый!

Седон – Сейчас упакую, ленточкой перевяжу и вручу тебе. Законному владельцу.

Краулин – Да откуда ты опять навязался на нашу голову! Ты несчастье нашей семьи! Как ты смеешь меня упрекать? Я неправильно с дочерью поступил? Негуманно? Да зверь я! тиранил дочь!.. Девчонка чуть ли не с рождения имела много больше сверстников – импортные шмотки, жвачки, магнитофоны, уроки английского, музыкалку, отдых в Болгарии. Жена с работы ушла, лишь бы доченьке угождать. Я еще тогда говорил про Жанкины закидоны – штаны снять и выпороть! Негуманно! Если обращать внимание на их сопли, слезы, леденцы, то куда это заведет? Дебилизм полный! Девок всегда в строгости держали. Жаль, что не настоял, а когда спохватились…

Седон – Круто ты взялся исправлять.

Краулин – Да я ее не в дурку запихнул – не в вашу Ватеву. Ужасы не сочиняй. К лучшим областным врачам. Родная дочь ведь. Отдельная палата, хорошее питание, мы с женой ее навещали. После в санаторий на Черном море.

Седон – А мне Жанна говорила, что ужасно. Нет, не про серые стены, продавленные матрасы, туалеты с дыркой в полу. Но это была тюрьма. Не лучше Ватевы.

Краулин – Так она неадекватная – хохотала, жуков на себе ловила, на потолок лезла. Что прикажешь делать? Проглядели – она пилку вытащила и по запястьям чиркнула – не один раз, между прочим.

Седон – Ужасно, ужасно…

Краулин – Ты поигрался, а нам, родителям, этот ужас достался.

Седон – Если бы я знал…

Краулин – Знал – не знал… Ты в Москве неплохо устроился. А Жанна через год выздоровела. Мы ни к чему ее не принуждали – живи, дочка, радуйся… Но родительская тревога была, что дочь не пристроена. Подцепила она этого Виталика, привела в дом – знакомьтесь, мой жених. Человек не из нашего круга. Но я ни словом не возразил. Ты ведь на Жанне не женился – по Италиям да Германиям разъезжал. И лучше бы ты не возвращался. Я надеялся, что у Жанны семья сложится, заживут вместе. Но тут ты!! Мало того, что Жанку опять продинамил, но ты еще удружил. Я даже затрудняюсь назвать – это, вообще, за рамками – как ты ее муженька для своей дочери присмотрел. Виталик теперь с Татьянкой?

Седон – Рано выводы делать. Ты из-за чего бесишься? Дочь – твоя собственность. Получается, и зять? Говоришь, что все яблоки твои – не съешь, так покусаешь… Ты же на зятя никогда не смотрел – третировал его. Не вашего устанского круга. Но ослушаться он не должен!.. Юрий Семенович, ты для своих домочадцев – верховный судья, что ли? Расслабься, рухнула твоя крепость.