Озем - Тьма и Укалаев. Книга 2. Части 8, 9, 10

Краулин – Второй раз! Второй раз ты сводишь Жанну с ума – девочка опять все бросила и побежала к тебе. Ведь у нее своя жизнь наладилась, муж завелся и мы – ее родители! Ты достигаешь удовольствия, вампир?

Седон – Полегче. Если ты считаешь меня вампиром, мировым злодеем, изырды, то почему не уберег дочь? Ты не запретил ей поехать в Укалаев – ты не заблуждался, что она ехала ко мне! что повторится прежняя история! Что за мысли роились у тебя в голове? Юра, ты же комбинатор – все твои ходы от эмоций не зависят. У тебя был серьезный интерес. Ты бросаешь дочь в пасть льва – пардон, вампира – в расчете на что? Если я тогда не покинул жену, то сейчас тем более…

Краулин – Я думал… Я думал, что после того случая тебе совесть не позволит опять использовать Жанну…

Седон – Ах, совесть не позволит? Чего? Использовать? Фу, какое мерзкое слово! Я не могу! А ты можешь? ты можешь вот таким образом использовать дочь? Ты же ее именно использовал. Не лицемерь, Юра! Ты думал прежде всего о заводе, об акциях! Тебя подогревала жажда обогатиться! Отхватить жирный кусок, если выпал шанс! Два идиота – Коренев с Федоровым – были для тебя марионетками. Ты обещал взять их в компаньоны, и они кинулись скупать для тебя акции. За чужие, между прочим, денежки! И что они теперь? Идиоты – до сих пор тебе верят!

Краулин – Мы занимались одним и тем же – ты и я. А тобой руководила забота о здешнем народе? Ты мечтал добиться власти, богатства и тут же ими пожертвовать?

Седон – Ну… не так. Безусловного альтруизма я не обещал. Но кое-что постараюсь добиться. Больше, чем ты способен.

Краулин – Что же?

Седон – Мы запустим завод. Это уже точно. Выплатим долги по зарплате. Заткнем дыры. Сделаем все, чтобы город выжил – дышал, двигался, обновлялся. Для нас это нужно. Мы, Седоны, можем существовать только вместе с Укалаевым. Мы – единое целое – город, хозед, тон. А ты – прилипчивый чужак!

Краулин – Ну, спасибо на добром слове.

Седон – Ты обиделся, Юра?.. Пожалуйста, не хлопай дверью! Слишком театрально!

Краулин – Да пошел ты…

Тенишев – Юрий Семенович! Поговорили?

Краулин – Поговорили. Толку – ноль. Седону теперь никто не нужен. Теперь он – кум королю и сват министру. На выборах он победит. Даже если земля перевернется на очередном вактабе, и Коренев получит большинство голосов местных идиотов, мэром он не станет – его дееспособным не признают. Идиоту не доверят руководить идиотами… Так что остается один Седон. Не переехать его, не перейти…

Тенишев – Постойте…

Краулин – Загубили такое дело!! Теперь будем сидеть на чужом пиру и слюну сглатывать.

Тенишев – Постойте!! Погодите вы с вашими деньгами! Я про Жанну хочу спросить.

Краулин – Что Жанна? Осталась прежней дурехой. В Устане я пытался объяснить ей истинное положение вещей, она головой кивала, обещала слушаться. Приехала – и наплевала на все. Тогда не смогла Седона захомутать, и теперь не добилась. Кукиш с маслом он ей показал. Хуже, что девчонка с самого начала не понимала, чего она хочет – то ли любить, то ли мстить… Захотела и дудочку, и кувшинчик. Я, дурень старый, полагал, что моя дочь повзрослела, ума набралась, научилась своими мужиками вертеть. Научилась! Муженек Виталик променял ее на девку из Котутя, на чем Седон обломал его окончательно. Приручил – разве что поводок не повесил… Похоже, бедная моя доченька снова отправится к врачам. А что делать?

Тенишев – Погодите!! Как вы можете? Жанна – не чужая вам.

Краулин – Ага. Родная кровь. Жаль, что мозги не родные. На детях природа отдыхает.

Тенишев – Вы – чудовище!!

Краулин – Не очень-то словами бросайся. Пусть Седон облапошил меня в Укалаеве, но в Устане-то я по-прежнему кое-что значу. Силы, связи и средства у меня сохранились. Не вышло здесь – попробуем другой вариант, но такого гешефта уже не получим… Ничего, я найду способ вернуть Седонам должок. Вспомнят еще Краулина!

Тенишев – Вы себя слышите и жалеете, но не меня. Ау! Жанна!!

Краулин – А? Да ничего с Жанной больше не случится. Уже случилось. Ее заберем и домой поедем. Не тревожься, Богдан, сейчас назначают очень эффективные таблетки. Быстро в норму приведут. С мужем она разведется. Отдохнет. Подобной глупости я впредь не допущу – воли ей давать. Под присмотром будет. Если ни на что не пригодна, то хотя бы внуками нас с женой осчастливит. Внуками я сам серьезно займусь. Больше никаких симпатичных Виталиков.

Тенишев – Юрий Семенович, вы по-прежнему за всех решаете? кого казнить, кого помиловать? Тогда не стоило приезжать в Укалаев. Сняли бы телефонную трубку и раздали указания. Выполнить и доложить! Что, Виталик выпал из числа приближенных докладчиков?

Краулин – Сволочь твой Виталик! переметнулся…

Тенишев – Просто людям не нравится ваш диктат. Нельзя же так…

Краулин – И тебе не нравится, Богданчик? Чего ты тогда ко мне в Устан прибежал, крик поднял – надо спасать, надо спасать Жанну! Не сомневайся, спасем… Где ее только искать в этом городишке? Из гостиницы она ушла.

Тенишев – Я могу помочь. Пока вы с Седоном в войнушке схлестнулись – кто кого круче – я случайно встретил человека, который знает очень многое и очень полезен… бывает. Пожалуйста, не язвите. И бросьте глядеть на людей свысока!.. Это мальчик – просто мальчик. По местному определению – говорун.

Краулин – И о чем он с тобой разговорился? Что полезного сообщил?

Тенишев – Еще до моих вопросов он предостерег, что в Котуте нам сейчас лучше не показываться. А то один парень из городских его не послушался и поплатился – застукали аборигены в неподходящем месте и за неподходящим занятием. Из любопытства что-то он развернул, чего нельзя было… Хозяева возмутились и огрели по голове хорошенько.

Краулин – Форменный бандитизм! И Котуть – рассадник беззакония… Ну, и какое мне дело, что кому-то в Котуте по голове дали? Не мне же…

Тенишев – Дали и испугались – не насмерть ли. Тогда оттащили чужака к поселковской колдунье – Жердычихе. И Золотце – наш говорун – особо предупреждал, чтобы мы не вздумали тоже к Жердычихе направиться.

Краулин – А что мы потеряли у этой Жердычихи?

Тенишев – Вы как маленький – вопросы, вопросы… Знаю, говорит Золотце, что вам как раз туда надо, но очень не советовал бы…

Старая часть города. Особняк ОХОБа.

Валерий Михайлович Седон, Марк Советов.

Евгений Мицкис. Михал Михалыч Синевятов.

Мицкис – Валерий Михайлович! Вот решил спросить – все в порядке? ничего не требуется?

Валерий Седон – А почему нет? Здешнее гостеприимство выше всяких похвал. Благодарю за старания. Я оценил, а Краулин – вряд ли. Ну и ладно, насильно мил не будешь.

Мицкис – Ваш гость выскочил как ошпаренный. Даже от перекуса отказался. Мы предложили. Но его поджидал автомобиль, который тут же отъехал. Только пыль столбом.