Нэя Талвери - Наследница рода

– Разведчики должны быть осведомлены о внешности пропавших людей, – упрекнул Джеймс. – Думаешь, для Лекси это не меньший удар?

– Осади, Джеймс.

– Я прекрасно понимаю чувства Лекси, но, согласись, что миссис Тёрнер приходится несколько сложнее, – строгим голосом произнёс Ричард.

– Я согласна с Ричардом, – вклинилась Лекси, высвобождая руку из хватки сестры. – Нужно отправляться немедленно.

– Я с тобой, – тут же подскочила Кассандра, а следом и Джеймс, но Лекси, развернувшись, отрицательно покачала головой.

– Не стоит.

Кивнув на прощание, Ричард и Лекси покинули дом Ридов, оставив Джеймса и Кассандру томиться в горестном ожидании вестей.

Путь до места, где обнаружили чьё-то тело, был не близок, и в какой-то момент ребятам пришлось спешиться, ведя лошадей за поводья. Это жутко замедляло их, Лекси нервничала, периодически слишком остервенело натягивая поводья, отчего её лошадь брыкалась и издавала множество ненужных звуков. И тогда Ричарду приходилось её усмирять. Не лошадь. Лекси.

В то время как они добрались, двое разведчиков всё ещё кружило вокруг накрытого простынёй тела.

– Шериф, – кивнули оба, а потом один из них заговорил: – Транспорт ещё не прибыл. Из-за труднодоступности места обнаружения это займёт немного больше времени, чем следовало.

– Всё в порядке, Рори, – негромко отозвался Ричард, не отрывая взгляд от белого полотна. – Покажите.

Второй разведчик присел на корточки и, облачённой в чёрную кожаную перчатку рукой, откинул простыню в том месте, где находилась голова. Едва перед ребятами предстало изувеченное лицо погибшей, Лекси поплохело. Ричарду пришлось придержать её за плечи.

– Это не Вивьен, – выдохнула она, отчаянно прижимаясь спиной к груди Ричарда. – Не она.

***

Через полтора часа Лекси вернулась домой в сопровождении Ричарда и была настолько вымотана эмоционально, что последующие часа два Кассандре пришлось отпаивать её травами. Джеймс же ретировался к обеду.

– Вот видишь, ещё не всё потеряно, – оптимистично произнесла Кассандра, убирая вымытые чашки в кухонный шкаф.

– Да, но эта девушка пропала три дня назад и уже убита, а Вивьен нет неделю, – отозвалась Лекси. – Ещё эти ведьмы, чёрт бы их побрал.

– Как раз-таки он их и побрал, – хмыкнула Кассандра, возвращаясь за стол. – Ты ведь говорила, что Вивьен изучала эзотерику, может, она чем-то насолила именно ведьмам, а не разбойникам, как мы думали вначале.

И тут Лекси словно осенило. Взгляд переменился, в нём зажглась идея и, поспешно вскочив, она направилась к себе в комнату.

– Эй! А меня в планы посвятить? – обиженно воскликнула Кассандра.

Но ответа не последовало.

***

Часам к трём Лекси вновь покинула дом и направилась вдоль берега речки, к перекрёстку, от которого рукой подать до дома Вивьен.

Небольшое одноэтажное строение из светлого кирпича, крыша которого была покрыта красной черепицей, пара окон с проглядывающимися голубыми занавесками и сад роз, вместо которых сейчас торчали лишь безжизненные кусты. Временами, Лекси заставала Вивьен за садовническими делами. В лёгком платье, с зелёной пластмассовой лейкой она порхала средь роз, обогащая тех прохладной водой. Длинные чёрные пряди переплетались с ненавязчивым намурлыкиванием одной из мелодий Джеймса, которые Вивьен на удивление точно запоминала, чтобы позже воспроизводить в одиночные часы, проведённые дома.

Привязав лошадь у калитки, Лекси вошла в дом. Замерев на пороге перед представшим светло-бежевым коридором, она впервые абсолютно не знала что делать. И тогда, поддавшись неожиданному порыву, девушка шагнула в первую попавшуюся дверь, которой оказалась спальня Вивьен.

Акварельные брызги украшали выкрашенные в белый цвет стены и бледно-жёлтые полупрозрачные занавески. На кофейных шпагатных нитках, растянутых по диагоналям через всю комнату, висели фотографии, снятые на старенький полароид, который Вивьен подарили братья Барретты на пятнадцатый день рождения. На столе громоздились коробки и тюбики с красками, холсты, связки разного размера кистей и несколько стеклянных стаканов с цветными разводами на гранёных стенках. В углу притаился мольберт и с десяток книг в твёрдых и мягких обложках. На подоконнике, под палящими лучами майского солнца, засох цветок в синем горшке.

Лекси прошла вглубь творческого хаоса. Здесь ещё витал аромат её духов. Ничего не изменилось. Хотя прошло уже несколько дней и ей казалось, что она тонет в кошмаре. Хотелось закричать и впиться в собственную голову мёртвой хваткой. Не хватало дыхания, и Лекси бросилась к окну. Щелчок и чуть прохладный воздух ворвался в пыльную комнату, тревожа рисунки на стенах, фотографии на верёвках и занавески.

Переведя взгляд дальше, Лекси заметила дубовый шкаф и комод с шестью выдвижными отсеками, где Вивьен всегда хранила подарки от близких людей, наброски будущих шедевров и партитуры для фортепиано. Рядом с мольбертом притих пюпитр на высокой тонкой ножке.

Лекси проводит кончиками пальцев по крышке комода – остаётся чистый след на запылённой поверхности. Берёт в руки заранее смоченную водой салфетку и бережно протирает каждую полочку, подоконник, стол, выемки в двери. Из кладовой достаёт веник и совок, сметает мусор, потом вымывает пол. Закончив уборку, подходит к мольберту, вытягивает его на середину комнаты, из шкафа достаёт чистый холст, устанавливает. Со стола берёт палитру, несколько тюбиков разного цвета красок, пару кистей, стакан заполняет водой. Разложив всё на месте работы, подсаживается к мольберту. Выдавливает на палитру немного краски насыщенного синего цвета. Хочет нарисовать море. Вивьен любит море. Зажмуривается. Остриё кисти наугад соприкасается с белоснежным ватманом. Судорожно выдыхает, глаза открывать боится. Рука слегка нервно проходит вправо и скользит вниз, оставляя за собой косой ленточный след. Лекси никогда не умела рисовать, по крайней мере, она всегда так себя убеждала. Не её это. То ли дело размахивать мечом или поражать стрелами мишени. А рисовать – нет.

Выводит кистью корявые очертания моря. Получается довольно-таки… глупо. Но она улыбается, обмакивает кисть в краску и продолжает гнуть свою линию. Теперь она понимает Вивьен. Вивьен – художник, Лекси – воин. И это то, чем они являются на самом деле. Это имеет одинаковое воздействие на их жизни и одинаково приносит какое-то незримое удовлетворение. Это значит, что они обе нашли в жизни свою цель.

Покончив с рисунком, абсолютно напоминавшим детские каракули, Лекси думает, что Вивьен ужасно расстроится из-за испорченного холста. Лекси думает, что стерпеть злость Вивьен легче, чем её смерть.

Убрав художественные принадлежности на место, и оставив холст посреди комнаты, Лекси запирает окно, закрывает дверь и уходит на кухню.