Эрнест Зариньш - Лес на семи холмах. Сборник рассказов и пьес

– Меня зовут Арда, мы тут с сестрой главные. Управляем потоком выпивки. Без нас тут вся жизнь остановиться. И… – хитро взглянула на голову Арда, – даже не думай думать по другому.

Лучше бы она тогда не улыбалась. Прокуренные желтые зубы и смрадное дыхание заставили мэра откинуться на стуле. Обычная обстановка в городе, где никаких особенных развлечений кроме выпивки и родео по выходным не намечалось. Голова почувствовал некое спокойствие, попросил дозу хорошего горячительного и суп с морепродуктами. Заодно решил сделать себе рекламу, и, повернувшись, отсалютовал двумя пальцами в известном всем жесте. Тут раздался хруст со стороны двух пошарпанных биллиардных столиков. Из темгого угла на свет показалась какая-то маска. В свете лампы выяснилось- это совсем не маска, а искривившееся от раздражения лицо китайца, который нес в руках то, что еще недавно было биллиардным кием. Оказалось, что это местный конюх, и зовут его Мексун Ти Выпь. Быстро проглотив содержимое стакана, Голова поднялся, неодумевая, в чем проблема.

– Ты оскорбил нас, ты должен ответить- прохрипел китаец. Как ты мог…

– Уважаемый, вы же гражданин этого города. Ваши интересы я отстаиваю.

– Это так ты отстаиваешь наши интересы? -в свою очередь возмутился китаец. – Пришел сюда весь замызганный, да и неприличные жесты гостям бара показываешь?

Тут городской голова понял в чем дело, а дело было в разнице культур. В разных странах жесты, трактуемые абсолютно нейтрально означают нечто оскорбительное. Голова схватил стул и приготовился обороняться. В это время, видимо осознав, какие невосполнимые потери потерпит барная обстановка, из подсобки выплыла барменша Арда, но не придумала ничего лучшего, чем обойдя китайца справа, сделать подножку Мексуну. Китаец свалился грузным мешком прямо под ноги чиновнику. Барменша стала яростно сигнализировать окружающим, что костер скандала был потушен, не успев толком разгореться. Несмотря на временное успокоение, чиновник решил, что пора бы уже почистить костюм, и быстро ретироваться из этого мерзкого местечка.

Поскольку неодобрительные взгляды снова обратились на Голову, то он поспешил в уборную. По дороге он встретил девушку, которая несла суп. И поскольку Голова был крайне ленив, он попросил девушку вытереть пятна с его одежды.

– Вы не будете ли столь любезны, – начал было Голова, мягким и вкрадчивым голосом, хитроватой и в то же время застенсивой улыбкой одарив официантку, но тут же осекся. Тарелка с супом выскользнула из рук, и описала в воздухе невиданный пируэт, попутно рассыпая в воздухе брызги красного отвара. Одежда стала еще грязнее.

– Нуу, теперь только стирать.., -покачала головой официантка

– Господин Голова Как вы могли так вымазаться – ахнула стоящая уже в проходе Арда. Ну ладно, вы тут разбирайтесь, а я побегу.

Еще чеез несколько минут чиновник уе стоял около белой раковины, уже оставшись без штанов. Рядом копошилась заботливая оффициантка, застирывая темные пятна, испортившие дорогую итальянскую ткань. Не прошло и трех минут, как дверь с треском распахнулась, и на пороге, подмяв руками бока, встал округлый господин с аккуратной испанской бородкой. Глаза толстяка были словно налиты кровяными прожилками, дыхание было учащенное, словно после долгой пробежки. Ради реализма, стоило еще только бить кожаными разношенными крагами по полу, чтобы сравнение с боевым бычком на родео было бы стопроцентным. Чиновник не успел оглянутся, как был схвачен мощными, похожими на крупные картофелины, руки здоровяка. Схваченный за атласные фалды городской служащий, был поднят в воздух. У мэра буквально перехватило дыхание. Он лишь безвольно размахивал своими руками, которые сейчас больше напоминали длинные сухие плети винограда. Отвратительный запах чеснока, источаемый из уст громилы, позволял почти точно угадать в нем портового работника, или грузчика с рынка. Никакими манерами, как и галантностью данный господин явно не обладал. Как и сдержанностью. Ситуация в буквальном смысле подвисла в воздухе. Чиновник, не ожидавший подобного развития событий, так и стоял, от беспомощности мотая головой, и издавая нечленораздельные звуки, напоминавшие мычание загнагной в тесное стойло коровы.

– По какому праву ты решил, что, коль ты городской голова, тебе все позволенно – вопрошал его громила, который к тому времени упер свой локоть прямо в кадык чиновника, который уже обмяк настолько, что напоминал мешок с брюквой – Ты же за частную собственность и процветание… А жена это моя собственность, на которую ты покусился!

Тут голова градоправителя поникла совсем, чинуша отвел взгляд. Он узнал слова своей предвыборной программы.

– Так вот… А если я приду в твой роскошный сад. На твою фавеллу. И буду с наглым видом, никого не стесняяесь собирать в подол твои сладкие фиги, тебе, сволочь, это понравится? А, чего молчишь? – Продолжил громила, периодически исторгая на городского голову смрадный запах пережаренного чеснока. Глаза его выражали явную издевку и торжество над противником. Еще бы.

Если читатель думает, что единственное, что может испытывать оскорбленный рогоносец-муж, это ярость и злость то тут он ошибается. Во-первых никто не отменял возможности, что совесть оного ничуть не чище бархатного покрывала на котором пиршествуют постоянные обитатели бара Три банкноты. Во-вторых, воспользовавшись удобным случаем, муж мог без зазрения совести ухватить изрядный кусок власти над своей провинившейся женой, и больше не отчитываться перед ней в своих похождениях и странствиях. Опять таки, потаскать свою жену за волосы, это для многих дорогого стоит. А тут еще и городской голова пригрел на плечике такую замызганную гусыню, это вообще достойно и ничуть не унизительно.

– Вы..Вы меня… ннеправильно поняли – начал было оправдываться чиновник. Но поскольку опасность, над ним нависшая, не отступала, глаза его продолжал бегать из стороны в сторону. Отчасти из-за беспомощности, отчасти в судорожной попытке отыскать на маленькой кухонке

Средства для скорейшего избавления от ненавистных объятий здоровяка.

– Я не привык к объяснениям. После того, как, отпустив с каторги, вы меня заперли в клетушку при доках, которая окрасила мои легкие в цвет королевского нефрита, и заставии плеваться рубиновыми каплями, после того, как вашими поборами вместо бараньей ноги с луком, вы наградили меня царской похлебкой с тухлыми овощами, после всех этих воистину королевских почестей, ты хочешь отнять мою королеву? Не выйдет. Ты наделил меня гордостью, ты хлебнешь ее сполна. Позовем Арду и спросим кто тут прав

С этими словами он оттолкнул служанку, к тому времени уже опустившую черные, мокрые уже но недостиранные брюки городского головы. Вскоре, подбирая замызганный подол платья в комнатку вошла хозяйка заведения.