Екатерина Ивицкая - Хоккёкусей. Сила стихий

– Кто? Скажи мне его имя, и он заплатит за всю твою боль…

– Так вы ничего не знаете? – удивленно спросил Ооками. – Он не пытался связаться с кем-либо из вас?

Так как товарищи по вылазке молчали, рассказывать решил Асунаро, морально приготовившись отвечать перед другом за то, что подверг опасности жизнь его жены.

– У нас тут кое-что происходило, но мы не знаем, почему и кому понадобилось тебя пытать.

– Я тоже, – горько усмехнулся Ооками в ответ. – Точнее говоря, я знаю, что они от меня хотели – чтобы я отдал им какую-то Северную звезду. Но я не имею ни малейшего понятия, что это такое и откуда у меня может взяться эта вещь. Я понимал, живым меня не выпустят, и мог только сожалеть о такой бестолковой смерти – фактически ни за что.

– Северная звезда?.. – встрепенулась Тора. – Хоккёкусей?

– Да, они произносили это слово, – Ооками внимательно посмотрел на сестру. – Ты знаешь, что это?

– И да и нет, – Тора потерла пальцами виски. – Я рассказывала Ясумин какую-то сказку про Хоккёкусей, когда она была совсем маленькой. Но я тогда их столько перечитала, что уже не помню, о чем были те легенды или сказки. Надо будет утром пересмотреть книги, а их у нас немало…

– У вас что, советник, все легенды имеют под собой реальную основу? – наконец позволила себе ехидно усмехнуться Кагеро. – Сначала катана, теперь звезда…

– Только не произносите, пожалуйста, свою любимую фразу о том, что наша страна дикая, – в тон ей ответил Асунаро.

Итачи и Ооками, время от времени слышавшие подобные заявления от Кагеро, рассмеялись, окончательно снимая болезненное напряжение вечера.

– Почему они сочли, что камень у тебя? – Тора не давала отвлечься от основной темы разговора. – Из-за того, что ты касался его?

– Почему ты так решила? – настороженно спросил Ооками, становясь снова серьезным.

– Посмотри на пальцы своей правой руки.

Нахмурившись, Ооками повернул ладонь кверху. Ранки уже зажили, но шрамы были хорошо видны.

– Да, они почувствовали, что я касался этого амулета. Но как – не имею ни малейшего понятия. Я брал в руки столько предметов, что любой из них мог оказаться этой самой звездой. Полагаю, это какой-то драгоценный камень, раз его так назвали.

– Кто? – повторила свой вопрос Кагеро – ее спина была напряжена так, что казалось, она в следующий момент готова ринуться в бой.

– А у вас не было никакой, даже самой безумной идеи?

Ооками не смог отказать себе в еще одном нежном касании ее руки – их пальцы переплелись, и он решил больше не прерывать их тактильную связь.

– Идей было мало, – взгляд Кагеро смягчился, но желание узнать имя виновника не давало увести ее от цели: – Самая логичная – это возможная месть за Куротачи и все, что могло быть с ним связано. Но Незуми умер на рудниках, а у Куротачи, как сказал Асунаро, наследников нет.

Неожиданно рассмеявшись, Ооками покачал головой, а потом заставил себя оторвать взгляд от Кагеро и перевел на Асунаро:

– Ну знаешь ли, советник, от тебя я такого не ожидал! И это сказал ты, близко знакомый с моей сестрой и женой…

– О нет! – простонал Асунаро, откинулся на подушки и закрыл лицо руками. – Я идиот! Конечно же! У Куротачи нет наследников, у него есть… наследницы…

Многозначительно переглянувшись, Тора и Кагеро почти одновременно хмыкнули – и выражение их лиц не сулило советнику ничего хорошего.

– Не надо! – Асунаро резко выпрямился и быстро выставил руки, защищаясь. – Я прекрасно знаю все, что вы обе мне хотите сказать. Был неправ, признаю свою ошибку и приношу извинения.

– Так что там с наследницами? – укоризненно качая головой, спросила Кагеро.

В иной ситуации она бы ответила гневной тирадой, но присутствие Ооками, то, как он сжимал ее ладонь, ощущение тепла его пальцев умиротворяло настолько, что она решила не идти в этот бой.

– У Куротачи, если мне не изменяет память, было три дочери, – принялся вспоминать Асунаро и не удержался от комментария: – Похоже, что его, как и отца, коснулась семейная традиция рожать только девочек… После рождения все три были отобраны у матерей и росли во дворце вместе с дочерями Повелителя. Куротачи ими мало интересовался, даже, можно сказать, не интересовался вообще. Поэтому их скорее считали дочерями, чем внучками Повелителя. Когда они выросли, их, естественно, выдали замуж. Старшая, кажется, уже умерла… – Асунаро задумался, вспоминая детали. – Младшая живет где-то на юге, а средняя вышла замуж и осталась при дворе. А замуж ее выдали за…

Он замолчал, осознав правильный ответ на все свои вопросы, и рукой закрыл глаза.

– Кувабару, – тихо закончил за него Ооками.

– Да, за Кувабару… – в голосе Асунаро прозвучали нотки отчаяния – он прекрасно знал этого человека, но почему-то не вспомнил, перебирая всех возможных противников: – Придворного палача Повелителя…

– Что за странное имя? – удивился не вмешивавшийся до этого в разговор и начинающий украдкой зевать Итачи. – «Чур меня!»

– Это не имя, а кличка. Так его прозвали побывавшие у него в руках, надеясь, что не он будет задавать им вопросы… – Асунаро выпрямился, стараясь не встречаться взглядом ни с Кагеро, ни с Торой. – Как его зовут на самом деле, уже не помнит никто. Кувабара много лет назад отошел от дел и больше не практикует в темницах Повелителя, но это не значит, что он потерял навыки…

– Да-а, советник… – протянула Кагеро. – Сегодня вы нас просто шокируете своими знаниями о дворцовой жизни! Вдруг, если бы вы вспомнили об этом хотя бы на пару дней раньше, последних событий можно было бы избежать…

– Кстати, что у вас произошло? – спросил Ооками и повернулся к сестре: – Я слышал твои слова, что кто-то собирался перерезать горло Асунаро.

– Я собиралась, – мрачно ответила Кагеро, отводя взгляд.

Брови Ооками изумленно поползли вверх:

– Неужели наш дорогой советник так тебя довел, что ты решила положить конец вашим спорам и разногласиям столь радикально?

Ни Кагеро, ни Асунаро не ответили на этот вопрос, старательно избегая смотреть друг на друга.

– Похоже, рассказывать придется мне, – вздохнул Итачи, прикрывая зевок ладонью, – иначе они опять подерутся… – Кагеро нехорошо посмотрела на него исподлобья, но промолчала. – Твой этот Кувабара окутал дом заклинанием, и нам троим, – он указал на Асунаро и Кагеро, – стали сниться сны о наших детях, словно кто-то их там держит… в горах. Чтобы избавиться от наваждения, мы должны были в эти горы попасть, что и сделали.

– Погоди, – прервал его Ооками, думая, что ослышался. – Ты хочешь сказать, что Кувабара заманил вас такую очевидную в ловушку, и вы в нее добровольно пошли?

При этих словах Тора негодующе фыркнула, однако пока решила не комментировать вопрос брата, а сложила на груди руки, предвкушая ответ.