Екатерина Ивицкая - Хоккёкусей. Сила стихий

Он приобнял ее за талию, притянул к себе, нежно коснулся губами щеки и, чуть отстранившись, посмотрел в глаза, ожидая реакции на свои слова.

– Хорошо, я присмотрю за твоими делами, – как ни в чем не бывало, мягко улыбнулась в ответ Кагеро. – И передавай привет Торе, давно она не появлялась у нас в гостях!

Ооками уже сделал шаг назад и поднял руку, чтобы открыть портал, как странное предчувствие закралось в душу. В этот вечер что-то было не так… Но он уже опаздывал на заседание Совета Хидари (Повелитель не терпел, чтобы кто-то приходил в зал после него), поэтому отогнал эти мысли, ободряюще улыбнулся на прощание и исчез в фиолетовой дымке.

***

Несмотря на предупреждение, ближе к вечеру следующего дня в сердце Кагеро поселилась тревога. Вторая ночь прошла беспокойно, а на третью она проснулась в холодном поту, пытаясь изгнать из памяти те кошмары, которые впервые за долгие годы вернулись обратно. Весь последующий день ее терзали дурные предчувствия, а ночью на заднем дворе снова был слышен свист катаны – единственный верный способ успокоить натянутые до предела нервы. Ооками не появился ни на четвертый день, ни на пятый…

А когда на шестой – ближе к вечеру – из портала у ворот поместья вышел бледный и необычно серьезный Асунаро, Кагеро поняла, что все ее худшие страхи и кошмары воплотились в реальность…

Предчувствуя беду, Кагеро выбежала из дома навстречу Асунаро – она не сомневалась: появление деверя связано с исчезновением Ооками.

– Что с ним? – выдохнула она и, чувствуя, как от леденящего ужаса подгибаются ноги, вцепилась Асунаро в плечо.

Тот помедлил с ответом, но затем посмотрел ей в глаза и негромко произнес:

– Он жив… Я пришел за вами. Поднимите детей, перенесу вас в Укиту.

Кагеро не шелохнулась, только сильнее сжала сведённые судорогой пальцы. Боль в предплечье вынудила Асунаро перехватить ее запястье и без резких движений взять дрожащую ладонь в свою руку.

– Его пытали. Подкинули около получаса назад под ворота моего поместья. – Он говорил ровно и негромко, видя по стекленеющему взгляду Кагеро, что каждое слово наносит по ее выдержке сильный удар. – Собаки переполошили весь дом, почуяв кровь. Я послал за лекарем во дворец Повелителя – состояние Ооками крайне тяжелое. Потом сразу за вами. Мы теряем время на лишние разговоры, зовите детей.

Кагеро показалось, что жизнь остановилось. Вокруг не было звуков, она больше не различала цвета и предметы. Ледяное отчаяние выжигало сердце и подбиралось к душе, но резкий и жесткий окрик Асунаро – он, видя ее состояние, позвал по имени – вернул способность соображать. Кагеро на мгновение прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. С выдохом ушло оцепенение: она, словно ветер, перенеслась в дом и подняла с постелей детей, которые еще не успели даже заснуть. По отчаянию в глазах матери Цуру и Саншуо поняли – случилось что-то серьезное, и сами молча и быстро оделись, но, уже стоя на террасе, девочка дернулась обратно:

– Я забыла Омотю!

– Саншуо! – с надрывом воскликнула Кагеро. – Потом вернешься за куклой!

– Мамочка, я быстро! – она юркнула в свою комнату и нагнала всех уже во дворе.

Вдох. Выдох. Шаг в портал.

Через мгновение они стояли под яркими лучами утреннего солнца Хидари: в центральном парке их ждал Юми, а из дома навстречу спешила Тора, и ее глаза были полны слез. Стражники стояли не только у ворот, но и вдоль стены, словно опасаясь, что и на их господина могут напасть. Один из них засыпал песком бурые пятна и следы, которые были видны по всему двору, и Кагеро, понимая, что это – кровь Ооками, судорожно сглотнула появившийся в горле ком и подтолкнула детей к парку, чтобы они не успели их заметить.

– Лекарь уже пришел? – обратился к жене Асунаро.

Тора стерла слезы, которые при виде семьи брата против воли снова покатились по щекам, покачала головой и обняла подбежавших поздороваться детей.

– Где он? – спросила Кагеро ровным голосом.

Страх за жизнь Ооками сковывал движения и мысли, пришлось сделать усилие, чтобы при детях держать себя в руках.

– Наверху, в комнате… может, не стоит идти туда сейчас… – Тора переживала не меньше и уже видела, в каком состоянии брат.

– Ты не могла бы уложить детей спать? Они как раз собирались… – Кагеро, не обратив на слова подруги никакого внимания, сорвалась в указанном направлении.

Переглянувшись с женой и тяжело вздохнув, Асунаро пошел следом, так как знал, что увидит и без того издерганная Кагеро. Глотая слезы, Тора покачала головой и повела притихших и зевающих Цуру и Саншуо – они ничего не поняли из обрывков разговора взрослых – в комнату, в которой дети останавливались, приезжая в гости. Кагеро же взлетела по ступенькам на второй этаж, оглянулась и вопросительно посмотрела на едва поспевающего за ней Асунаро.

– В первой справа, – мрачно и коротко ответил тот, мысленно готовясь к возможной истерике непредсказуемой родственницы.

Но Кагеро была внешне спокойна и собрана. Она быстро пересекла галерею и вошла в указанную комнату, однако, сделав два шага, застыла от ужаса: тело, лежащее на низкой кровати, с которой были скинуты все подушки, несомненно, принадлежало ее мужу. Но как оно выглядело – этого Кагеро не могла вообразить даже в самых страшных кошмарах: заросшее щетиной лицо было не тронуто, но руки, ноги и торс представляли собой месиво из лоскутов кожи, обрывков одежды и запекшейся крови.

Медленно, на негнущихся ногах, она подошла ближе и, как в трансе, опустилась на колени, не в силах оторвать взгляда от изувеченного тела: ей казалось, что время вокруг замерло. Кагеро мягко коснулась дрожащими пальцами окровавленной руки Ооками, которая свешивалась с края, и переплела его пальцы со своими. Она хотела было поднести ладонь мужа к щеке, но замерла, увидев, что подушечки рассечены и кровоточат. Кагеро так и застыла, наблюдая, как алая капелька крови набухает на кончике израненного пальца: это означало, что сердце Ооками все еще бьется…

На галерее послышались торопливые шаги. В комнату в сопровождении Торы стремительно вошел мужчина, увешанный различными амулетами, коротко поклонился Асунаро и бегло окинул взглядом лежащего на кровати Ооками.

– Женщинам тут не место, – бросил он, материализуя с помощью одного из амулетов какие-то снадобья и травы.

Но Кагеро, казалось, не видела пришедшего лекаря и не слышала его слов. Тяжело вздохнув, Тора подошла к подруге, присела рядом и приобняла за плечи, словно хотела предложить разделить свое горе с ней.

– Кагеро, пойдем… – она пыталась подобрать слова, которые могли бы вернуть подругу к реальности. – Пойдем проведаем, как там Цуру и Саншуо… Они, наверное, ждут, что ты заглянешь к ним перед сном.