Владимир Муляров - Гафур. Роман. Книга 2. Фантастика

Белка помолчал и сказал.

– Потому что ты – собака! Это все очень просто. —

– Что просто? – Спросил Лисенок.

– Любить. Любить просто. Того, кто любит тебя. И всех остальных, кто не причиняет тебе вреда. Но это… неполноценная любовь! Ты… ты можешь достичь совершенства лишь тогда, когда … —

– Когда? —

– Когда полюбишь … —

– … полюбишь … —

– … Минотавра. —

– Мин… Разве такое возможно? – Спросил Лисенок и от страха прижался к Веселому Белке. Он знал, что Белка совсем недавно видел следы Минотавра в талом снегу детской песочницы. Прямо в том дворе, где жил Лисёнок!

– Говорят, что возможно. – Сказал Белка. – Говорят что такое уже бывало. И не раз. И еще говорят, что Минотавра нельзя победить силой оружия. Потому что он всякий раз воскресает снова. И это на самом деле так. Я видел сам, когда мы с Тессеем ходили за Минотавром в его первое жилище. Тессей его там заколол Паразониумом. —

– Пара… Чем? —

– Мечь такой. Паразониум. Короткий. Наподобие «Жала» из фильмов про Бильбо Беггинса! —

– А! – Сказал Лисёнок, понимающе кивнув головой. – А он тоже светится? —

– О, да! – Сказал Белка. И для пущей важности кивнул головой так сильно, что его длинные уши заплелись друг за друга. – Особенно он светится, когда на него намотать тряпок, обмакнуть в оливковое масло и поджечь! – Сказал Белка, распутывая уши свободной рукой.

– Но как же тогда им сражаться? – Спросил Лисёнок.

– А так. – Ответил ему Веселый. – Подходишь и стряхиваешь на своего врага со своего Паразониума горящую, масляную тряпку. Прямо ему в морду! —

– И он горит? —

– Да, нет! Он орет. И пытается потушить свою шерсть. А ты в это время его мечем, мечем! … А после… уже в Элладе, на похоронах Эгея, мы с ним столкнулись снова. —

– С Минотавром? —

– Ну да. С кем же еще? И все это повторяется раз за разом. Бесконечно. Хоть жги его, хоть режь! И… Только еще злее становится! —

Тут они присели на скамеечку, освещенную еще не знойным, но уже таким радостным мартовским солнцем. И Белка стал набивать табаком свою старую-престарую курительную трубку. Причем, скамеечку, то ее место, куда сел Лисёнок, Белка предварительно протер своим собственным хвостом.

– Зачем ты куришь? – Спросил Лисёнок своего друга.

– Я не курю. – Ответил ему Белка. – У меня с собой даже спичек нет. Нам, Дамасним Петомцам спички не положены. Да и курить мы не имеем права! —

– А зачем тогда … —

– В память. – Сказал ему Белка, предвосхищая вопрос Лисёнка. – В память о дочери. Просто чтобы не забыть. Мы… живем в настолько отдаленных мирах… и уже так давно… что забыть можно решительно все! —

– Даже близких? —

– Да. – Сказал Белка и стал потягивать ртом воздух через трубку. – Мы даже Книгу позабыли … —

– Книгу? – Переспросил его Лисёнок.

– Книгу. – Подтвердил Белка. – Ту, в которой рассказывается о том, как именно можно полюбить Минотавра и таким образом одержать над ним победу! Такая, толстая Книга. С Крестом на обложке … —

– И мы теперь не знаем? —

– Не знаем. – Сказал Белка.

– И что нам теперь делать? – Спросил его Лисёнок.

– Что делать? Да то же, что и всегда! Жить… Ждать … —

– Ждать чего? —

– Ждать когда снова Мальчик придет! – Сказал Веселый и снова потянул воздух через трубку. – Тот, который всех выручает из беды. Тот, с которым я когда-то был знаком. —

Веселый вздохнул и стал смотреть куда-то вдаль.

Они сидели и молчали. А солнце, пробиваясь сквозь еще голые ветки деревьев, осветило лицо Веселого Белки так, что освещенным оказался только его правый глаз. И от этого его левый глаз выглядел темным. Как будто его украсили синяком.

– Зачем ты пьешь? – Снова спросил Белку Лисёнок.

– Не пью. Уже. – Ответил ему Белка, пытаясь стряхнуть рукой тень из-под своего левого глаза. – Все, приятель, пора домой! —

– Уже? —

– Уже! —

– Пока, Веселый! – Сказал Лисенок. И по его виду было понятно, что он недоволен тем, что ежегодный День Друзей уже подошел к концу. Темнело, и до подъезда нужно было еще добежать. Но Лисенку так было неохота расставаться с Белкой! И поэтому он, желая потянуть время, сказал.

– Обнимашки? —

– Конечно, обнимашки! – Проворчал Белка. И заключил Маленького Лисенка в свои могучие объятия…

– Все повторяется! – еле слышно сказал Белка самому себе, не вынимая трубки изо рта, – Все повторяется! И когда-то, давным-давно я уже видел все это! Проклятая Петля… И я хотел бы… Я … —

«Если обнаружил себя в яме, первым делом перестань копать!» (Уоррен Баффет).

Итак, вместо того, чтобы оставить меня в стодевятнадцатом столетии в вечной ссылке, умирать на выжженной планете, вместо этого меня определили на отдых в одноместный номер класса «люкс» после грандиозной работы и не менее грандиозной попойки в два миллиона-каком-то году от Рождества Христова. На восстановленной и возрожденной планете. В заново отстроенном Колизее, в Новом Риме. В гораздо более помпезном и более надменном, нежели Рим Древний! Потому что каков поп, таков и приход. В случае же Рима все определяется тем, каков в этом Риме Цезарь! А Цезарь у нас дивный! Потому что он совмещает единоличную светскую власть над целой планетой с патриаршеством в той религии, в которой он же объявил себя богом! Но этого, как мне стало известно пару часов назад, ему мало. Он возмечтал вернуться в прошлое. Туда, откуда, или лучше сказать «из когда», его выжали в Будущее ООНовцы. И там подчинить себе все и вся. Я это поняла из его реплик на званом ужине. Думаю, поняла это не только я. Впрочем, Тео особенно и не скрывает… Вот так. Звучит как бред? Так ведь в жизни обычно все так и есть! (И где мой смайлик с гадостной улыбочкой?)

Сказать, что я сейчас устала – это ничего не сказать! Посудите сами. Сперва я убегаю из Конторы в самоволку, в Сидней конца двадцатого века, чтобы хорошенько посидеть в одном хорошо знакомом мне баре, и это мне удается. О, да! Еще как удается! Всего четверо суток назад по моему внутреннему времени. Затем меня и еще кучу нарушителей Договора о Запретных Периодах Истории, … так называемого Консенсуса, … нас арестовывают и депортируют в сто девятнадцать ноль ноль, на берег Первобытного Океана, кишащего хищными тварями. Без еды и воды. И там я в течении двух суток благодаря титаническим усилиям моей печени избавляюсь от похмелья, а заодно (к моему удовольствию!) и от десяти килограммов лишнего веса. Потому что температура там плюс пятьдесят! Затем на нас нападают подосланные Теодором бандиты, которых я отправляю один за одним прямиком в Океан на съедение хищникам. И не подумайте, что это было очень легко! Затем, когда вся эта хрень заканчивается, выясняется, что мы на самом деле находились все это время на гигантской гладиаторской арене, а миллионы глаз просто забавлялись интересным поединком с тобой в главной роли и делая на нас ставки! Затем за нами является сам Император и, так сказать, спасает! Потом мы все, арестанты и ссыльные, вдруг становимся его гостями, которым он, оказывается, очень рад, и даже нас лечит! И не успеваю я слегка вздремнуть, как меня вытаскивают на вечеринку в некий Дирижабль, болтающийся неизвестно где, и Император дает мне титул Верховного Канцлера и право хранить Его досье. Там я, голодная и злая, снова попадаю за такой стол, от удовольствий которого невозможно отказаться! И будучи по своей природе личностью весьма гедонического склада, а также чтобы перенести навалившееся на меня дерьмо, я напиваюсь прекрасного Кубинского рома. И вот, наконец, когда посиделки с Императором и прочими его приближенными закончились, я захожу в номер для того, чтобы основательно выспаться! Так что, усталость – это совсем не то слово, которым уместно было бы описать мое нынешнее состояние! Я уже просто на автопилоте.