Владимир Муляров - Гафур. Роман. Книга 2. Фантастика

В номере прохладно и пахнет ароматом Чайного дерева! Совсем слегка. Очаровывающе! И у меня хватает сил раздеться и даже откинуть на двуспальной кровати в сторону покрывало. И я бухаюсь в нее и лежу неподвижно, не дыша, и даже без мыслей. Все. Работа сделана. И теперь хоть Второе Пришествие случись, мне не подняться!

Перед глазами немыслимо вращается потолок. Так, что тошнит. А если их закрыть, то еще хуже! Ощущение такое, будто падаешь, вращаясь, куда-то в бездну. Тот из вас, кто хотя бы однажды срывался в Черную Дыру, за горизонт событий, тот, без сомнения, меня поймет! В обычной же ситуации провалом в такую Черную Дыру является какая-нибудь грандиозная попойка, или, как было модно говорить в годы моего студенчества, глобальножор, а роль всепобеждающей гравитации – это твое желание выпить. И часто во время какого-нибудь веселого застолья случается так, что твое сознание, как лучик света в закольцованном, туго скрученном пространстве неодолимой силы, совсем незаметно срывается в ту бездну, из которой уже нет возврата. Путы наших страстей и привычек стягивают нас подобно канатам гравитации сверхмассивных тел Космоса. А сами Черные Дыры это врата ада… Я лежу, не в силах отключиться, и вяло строю аналогии между греховными зависимостями человека и гравитационными аномалиями Большого Космоса, и сама удивляюсь тому, как четко и тонко может работать ум, находящийся на грани отключки. Наконец, ценой неимоверных духовных усилий и многократно прошептанной Иисусовой молитвы мне удается расслабиться настолько, что я начинаю периодически впадать в сон, вздрагивая и просыпаясь вновь и вновь. Или даже не в сон, а в какую-то дебрь кромешную, не содержащую в себе совсем ничего. На меня наваливаются неизвестные звуки и незнакомые голоса непонятно откуда взявшиеся, настораживающие и неприятные, и я понимаю, что мозг уже вырубился, но я при этом по-прежнему все еще бодрствую. Момент полного отключения я уже не замечаю… Я достигаю своего, локального Горизонта событий… Там, за его границей, уже внутри Сферы Шварцшильда, есть много такого, о чем никто никогда не узнает…

Белые карлики – проэволюционировавшие звёзды с массой, не превышающей предел Чандрасекара (максимальная масса, при которой звезда может существовать как белый карлик), лишённые собственных источников термоядерной энергии. Белые карлики представляют собой компактные звёзды с массами, сравнимыми или большими, чем масса Солнца, но с радиусами в 10000 раз меньшими. Сутки здесь длятся 15 – 17 минут. Размеры – примерно как у Земли. Только вот плотность намного больше. Плотность самого легкого из известных Белых Карликов такова, что 1 см3 его вещества весит 29 тонн! Температура на поверхности ~ 45 000 К.

Остывая, Белый Карлик становится Карликом Черным. Абсолютно мертвое тело с чудовищной силой притяжения на поверхности. Но до настоящих Монстров ему еще далеко!…

Я вижу интересный сон. Мне никогда не снился Космос. Как-то не припомню. Да и не мое это, несмотря на то, что помимо основной культуролого-исторической профессии, мне так же за мою очень длинную жизнь пришлось овладеть и физ-мат дисциплинами тоже.

Никогда мне не снился Космос. А тут… просто как наяву! Причем, я же в уголке недремлющего сознания, на том посту, где часовые никогда не спят, я там понимаю, что сейчас я сплю у себя в кровати, в номере отеля… И при этом вижу своими глазами это завораживающе красивое космическое чудовище, готовое к тому, чтобы тебя истребить во мгновение ока! Шутка ли сказать, но я, стоя на поверхности Белого Карлика, если бы такое чисто теоретически было возможно, я весила бы в миллион раз больше своего нормального веса. Как я понимаю, во сне ведь можно все. Но наяву даже Большой Ноль не уберег бы тебя от влияния Звезды.

Сейчас же я, можно сказать, вишу над поверхностью этого прекрасного в своей красоте монстра в паре сотнях километров над его жидкой, переливающейся поверхностью неимоверной плотности, и меня не испепеляет ни жар его атмосферы, не скручивает его гравитация, не слепит глаза излучение такой силы, что давление света на предмет сравнимо с давлением струи газов из сопла ракеты на старте!

Я любуюсь этим завораживающим сновидением, купаюсь в эмоциях, которые ранее я никогда не испытывала, и это состояние все длится и длится, и мне очень не хочется его покидать!

Однако, все имеет свои пределы. В том числе и прекрасные сны! Я чувствую, как за плечо меня кто-то основательно трясет, и мысль: «Дайте же, наконец, мне выспаться!» Ан-нет! Меня продолжают будить и чей-то очень знакомый голос, который я отчетливо слышу уже ушами и наяву, мне говорит.

– Просыпайся уже! Вот ведь соня какая! —

Такой знакомый, скрипучий голос и такой знакомый ворчливый тон!

Я узнаю по голосу и интонациям, что это Ниэтель, и окончательно решаю проснуться. Тру глаза и пытаюсь сесть на своей кровати. Наконец, ко мне возвращается нормальное зрение. Я определяю, что хмель как ветром сдуло. Стало быть я проспала достаточно долго. Да и по своему удивительно легкому самочувствию я понимаю, что выспаться мне вполне удалось. Я обвожу беглым взглядом все вокруг – полезная привычка, сохранившаяся у меня со времен Противостояния, – и в самом деле вижу перед собой улыбающееся, доброе лицо старушки Нити.

– Где я? – Спрашиваю я ее. Потому что обнаруживаю себя совсем не там, где я легла отдыхать, бухнувшись в кровать в здании «Олимпика», у Теодора. Это место, в котором я проснулась только что, мне совершенно незнакомо. Нити молчит и улыбается. Дает мне время прийти в себя и избавляется от необходимости самой отвечать на риторические вопросы.

Большая комната. Много света. Ампир вперемежку с барокко. Плюс чуточку классицизма. Классицизм в основном в самом помещении, а внутри все достаточно эклектично. И у меня моментально возникает ассоциация комнаты этой, как html-контейнера, в котором напиханы джава-скрипт коды и разметки. Странная аналогия. Учитывая то, что… да, именно то, что я никогда не заниалась ни программированием, ни изучением этих дисциплин. Опять я спонтанно обнаруживаю в себе некие новые знания, которые никогда ни от кого не получала. И с этим тоже теперь нужно будет разбираться! … Очень свежий, почти холодный, влажный воздух, наполненный запахом моря. Едва уловимый, невесомый в воздухе флёр фиалок, по наличию которого я определяю, что скоро вечер. Отдаленный шум волн.

– Мы у тебя в Безвозвратном. – говорю я старушке, зевая и потягиваясь. – Сейчас часов шесть по полудни. И разгар лета. Скорее всего, август! —

– О! Я всегда знала, что у тебя прекрасные рефлексы! – Произносит Ниэтель медленным, выразительным тоном. Потом она встает с краешка кровати, на котором восседала рядом со мной, и идет к окну, дабы раздернуть шторы, впуская в нашу комнату низкое, но еще знойное солнце Лазурного Берега!