Власов Алексей - Северный Колосс. Предвестие Бури

– Чего так сидеть, – поднялся со своего места лысоватый островитянин с всклокоченной рыжей бородой. – Кто хочет услышать историю о ратных подвигах?

– Мы хотим!

– Говори!

Раздался нестройный хор пьяных голосов – послушать о былых битвах хотелось каждому, особенно если рассказчик сам предлагал и к тому же не требовал платы.

– Это будет интересно, – улыбнулся Берндейл, сев вполоборота, чтобы видеть лучше островитянина, решившего развлечь посетителей трактира.

– Если только рассказчик из него лучше, чем из предыдущего – музыкант, – хмыкнул Ульрих, впиваясь в кусок окорока, доставшийся ему после раздела поросенка.

Хартвиг уселся на стол, уперев ноги в скамью, и, обведя зал взглядом, произнес:

– Быть может, вы ждете, что я поведаю о героях былых веков? О воинах, что бросали вызов богам и сражались с чудовищами? О великих завоевателях, оружием создавших свои королевства? Ха! Все это вы слышали и до меня! Есть другие герои, сильные и отважные, вершащие подвиги прямо сейчас, когда мы сидим здесь и пьем это дрянное вино! – Он рассмеялся, опрокинув в рот чашу, так что половина питья стекла по его бороде: – Да, мой рассказ будет о Бесстрашных Братьях, сыновьях короля Альвига!

Послышался ропот и возмущенные возгласы – многие здесь помнили, как три года назад Бесстрашные Братья на шести кораблях обогнули Северный Предел и высадились в хонтэйских землях, пройдясь по ним огнем и мечом. Однако, были в трактире и те, кто хотел дослушать историю до конца, и среди них граф Торас со свитой.

– Старший из них, Ульвгрим, тогда уже имел собственный корабль и люди боялись встречи с ним как в море, так и на суше. Главной страстью его были поединки, и в единоборстве он убил шестерых прославленных воинов, а многих покалечил без счета! Брат его, Льетарн, едва достиг юношеского возраста в то время, и попросил Ульвгрима взять его в поход.

«Вот тебе меч», – сказал Ульвгрим, обнажая свое оружие. – «Сможешь удержать его в руках, поплывешь с воинами».

То был двуручный клинок с зазубренным лезвием, оборвавший множество жизней, и не всякий взрослый мужчина мог поднять его для удара. Не удалось это сделать и молодому принцу, уронившему меч, едва только брат протянул ему рукоять.

«Вижу я, ты еще мал. Подрасти немного, а уж тогда приходи».

Принца сильно задели слова старшего брата, и он выхватил ножи, метнув их в Ульвгрима так, что каждое лезвие срезало по пряди волос с его головы и вонзилось в мачту, находившуюся за спиной хартвига.

«Пусть, мне не удержать твоего меча, но разве только это сделает меня воином?»

Тогда Ульвгрим был вынужден признать, что брат достаточно возмужал и может вынести все тяготы похода, а в обращении с ножами ему вряд ли найдется равный. Так они впервые вышли в море вместе, и в тот же год люди прозвали их Бесстрашными Братьями, поскольку страх им действительно неведом!

– Нашей кровью себе славу стяжали! – Воскликнул полноватый хонтэец, с силой ударив по столу пивной кружкой. – Крестьян грабят, а ты их героями называешь!

– На Морозных Островах они может и герои, – поддержал его другой. – Всем известно, что там пристанище разбойников и прочей мрази!

– Повтори, что сказал!

Хартвиг, оттолкнувшись от скамьи, запрыгнул на соседний стол и, пробежав по нему, схватил хонтэйца за ворот. Сразу несколько человек потянулись за ножами, но драка так и не началась:

– Кому жить надоело, становись, – прорычал Берндейл, поигрывая тяжелым топором: – Хотите устроить побоище – идите во двор, а нет, так рыла в кружки уткните, и чтоб тихо сидели!

Выглядел Кьелд устрашающе, особенно с двумя десятками бывалых воинов, готовых его поддержать, потому островитянин хоть и неохотно, но отпустил толстяка и вернулся на свое место.

– Надо бы ему кишки выпустить, – предложил Гатьен. – А то удумал, кого прославлять. Ульвгрим и Льетарн же мало что мерзавцы и разбойники, каких поискать, так еще с нечистой силой знаются.

– Это верно сказано, – прошептал услышавший его крестьянин, сидевший за соседним столом. – Ульвгрим, говорят, шлем с волчьей головой носит и плащ из шкуры, а по ночам в лютого зверя перекидывается.

– Да-да! – Подхватил другой хонтиец. – А у Льетарна на одежду перья нашиты, стало быть, чтобы проще в орла превращаться было!

– Колдуны они поганые! – Поднялся крик.

– Жертвы человеческие приносят и кровь пьют!

– Заклинания знают и знаки запретные!

– А еще, известно, что мать их не от короля родила, а от духа лесного, что овладел ею в образе медведя.

Островитянин, что вел рассказ, в ярости перевернул стол, бросил на пол горсть медяков и вышел вон, напоследок метнув злобный взгляд в Берндейла. Торас, заметив это, хлопнул рыцаря по плечу:

– Не растерял ты умения наживать врагов.

– Истреблять их тоже пока не разучился, – заверил графа Кьелд.

Ближе к ночи, рыцарь вышел во двор, надеясь найти там островитянина и решить оставшиеся вопросы поединком, но тот уже уехал. Впрочем, граф заверил Берндейла, что они еще встретят этого хартвига, поскольку такие обиды просто так не забываются.

– Надеюсь на то, – согласился воин, прежде чем отправиться спать.

Отряд Тораса покинул трактир на рассвете, купив в дорогу вина, хлеба и вяленого мяса, а усач Курц так же привязал к седлу мешок печеных яблок и ел их весь остаток дороги, иногда предлагая соратникам, однако те чаще отказывались, чем соглашались.

Спустя неделю, северяне прибыли к стенам Кэрлы, столицы Хонтэйского герцогства, основанной, если верить легендам, почти восемь веков назад. Тогда же, были построены и городские стены высотой в четыре человеческих роста, способные выдержать любую осаду. В хонтэйских песнях часто упоминалось, как орды врагов терпели поражения, пытаясь штурмом взять город, и восхвалялась доблесть защитников, малым числом отражавших неприятельские атаки. Но Торас слышал и другие песни, те, в которых говорилось о храбрых воинах Халлада Череполома, захвативших хонтэйский север и дошедших до Кэрлы. В рассказах хартвигов, город окружал лишь деревянный частокол, а хлипкие ворота выбивались несколькими ударами тарана, и граф больше верил этим словам, нежели напыщенному хонтэйскому хвастовству.

Стражники, завидев знамя правителя Северного Предела, открыли ворота и подняли решетку, преграждавшую вход в город. Теперь-то стены Кэрлы действительно впечатляли воображение, вот только, ни один враг не подходил к ним уже почти два века.

– Господин граф, какая неожиданность для нас, – всадник в расшитом золотом плаще встретил их за воротами.

– Безотлагательность дел заставила меня прибыть без предупреждения, – ответил ему Торас, добродушно улыбнувшись.

– Почту за честь проводить вас во дворец, милорд, – хонтэец поставил коня бок о бок с графским. – Уверен, Его Светлость будет рад вас видеть.