Екатерина Дей - Я однажды приду… Часть III

Обожаю итальянцев, у них столько святых и праздников, такое чувство, что каждая деревня восхваляет не только всех канонизированных святых, но имеет ещё и своих деревенских. Жители были уже сыты и пьяны, поэтому очень нам обрадовались. Оглянувшись, я не увидела машин сопровождения, вздохнула облегчённо.

Глеб на руках отнёс меня к столу, чем вызвал громкие восхищенные аплодисменты и крики, к столу приставили невероятных размеров стул, и Глебу пришлось меня на него усадить. Ему сразу преподнесли огромный бокал, больше похожий на литровую банку, но Глеб сделал какой-то жест, сказал короткую фразу и мужчина с бокалом замер, а потом сделал такое лицо, в нём было столько искреннего мужского сочувствия, что казалось, он сейчас заплачет. Мужчина обернулся к столу и сказал всего лишь одно слово, но оно повергло в уныние всех мужчин, они кивали друг другу головами и сочувствовали Глебу. Я удивлённо посмотрела на него и увидела такое же уныние на лице – он сам себе сочувствовал. Но итальянцы не могут долго предаваться грусти, они опять громко заговорили и преподнесли мне такой же, как Глебу, литровый бокал. А потом принесли большой деревянный поднос с едой, и я поняла – моя мягкость не уйдет никогда, она будет радовать Глеба ещё очень долго. А вино! Лёгкое, совершенно прозрачное, как вода, слегка цитрусовое, но при этом с явным цветочным ароматом и послевкусием. Пожалуй, Глебу придётся меня удерживать от второго бокала. Но он был совершенно спокоен, и ему ничего больше не предлагали даже из еды. Он сидел рядом, улыбался всем, кивал головой на тосты, курил и наблюдал за мной. Я решила потом узнать, что он такое сказал, почему ему все так сочувствовали и сразу от него отстали с предложением выпить и даже поесть вместе со всеми. А всё потому, что еда была вкусной невероятно, удивительный сыр, пористый, мягкий, ароматный, пахнущий весенней Италией. Ветчина, какая-то колбаса, острая, но при этом сливочная, как бы сладкая, а мясо на булке, да ещё и политое соусом из винограда, когда ягоды гордо лежат на кусках!

– Ты как?

– Тебе придётся увозить меня отсюда силой.

– Сейчас?

– А что ты им такое сказал?

Глеб только таинственно улыбнулся, но не ответил. А я знаю, у нас так относятся к тем, кто бросил пить. То есть, с одной стороны молодец, с другой жалко человека – жизнь пропала. Особенно в Италии, где такое вино. Но столько есть нельзя, я с ужасом увидела, что мне несут ещё один поднос, иначе назвать это блюдо нельзя, а на нём виноград, апельсины, яблоки и ещё много чего, мне непонятного и пироги. Это в меня уже точно не войдёт, хотя… Глеб понял, что я не уеду отсюда добровольно и у него очень вовремя зазвонил телефон, очередная кнопочка. Дела есть дела, все всё поняли, и положили в корзину гостинцы. Бутылку вина тоже. Под бурные аплодисменты Глеб отнёс меня к машине, а я радостно махала ручкой и посылала всем воздушные поцелуи. И уснула прямо в машине, столько вкусной еды и вина требовали отдыха.

За мной бежал страшный монстр и пытался укусить, потом он ломал мне руки и делал больно, ужасное лицо, перекошенное, с острыми зубами преследовало меня, и я кричала в страхе, пыталась от него убежать. Неожиданно наступила темнота.

Кто-то укачивал меня на руках, гладил по голове, и тихо приговаривал:

– Катенька моя, милая моя, любимая, единственная моя.

Я пошевелилась, всё в теле отозвалось болью, и непроизвольно у меня вырвался стон. Глеб сразу спросил:

– Тебе больно? Где больно?

– Не знаю… везде, что случилось?

– Ты кричала, страшно кричала. Только Олаф смог тебя успокоить. Тебе что-то приснилось?

Ещё не отойдя от ужасного сна, я вжалась в грудь Глеба и прошептала:

– Он меня испугал, гнался за мной.

– Кто?

– Монстр, ужасный монстр, он хотел меня укусить. А как мы уже дома?

– Ты уснула в машине. Кто этот монстр?

– Просто монстр, страшный-престрашный, ужас, такие зубы страшные, острые, а ещё он меня за руки держал, тащил куда-то, лицо такое перекошенное.

Лихорадочно вздохнула и погладила Глеба по груди ладошкой.

– А ты меня от этого монстра спас. Уже не больно, уже всё прошло. А такой страх был, такой страх, я никогда так не боялась.

Глеб молчал, а я постепенно успокоилась, задышала ровно, обняла его, такого большого и доброго, такого любимого. Не сразу я поняла, что Глеб даже не пытается меня поцеловать, сидит и молчит, даже обнимает как-то никак. Подняла на него лицо и увидела страшные провалы вместо глаз и окаменевшее лицо.

– Глеб, не волнуйся, всё уже прошло, это просто сон, страшный сон.

Он очнулся и прижал меня к себе, даже ладонью прижал мою голову и глухо сказал:

– Я люблю тебя, прости, за всё прости.

– За что? Глеб, это сон, просто сон.

– Сон.

Тряхнул головой, и взгляд изменился, стал обычным, только каким-то грустным. Я погладила его по щеке и протянула губы для поцелуя. И поцелуй был грустным, каким-то безнадёжным.

– Мне пить нельзя. Совсем. Ты сам виноват, увёз бы домой на трезвый обед, а я опять напилась и тебя напугала своим криком. Это всё вино.

– Вино.

И такая в голосе безнадёжность, совершенно безнадёжная безнадёжность. Я её не понимала и встревожилась, вдруг опять что-то случилось, пока я от монстра бегала. Тихо спросила:

– Что-то случилось?

– Нет, всё хорошо. Скоро приедет Нора, ты плавать будешь?

– Обязательно, только голой больше в бассейн не кидай.

И Глеб ответил на мою улыбку обычной своей улыбкой, нежной и мягкой. А в бассейне сидел и смотрел, не мигая, в одну точку. Меня тревожил этот взгляд, и плавать расхотелось. Не совсем так – я боялась, что монстр появится из глубины. Сон продолжался.

Нора выглядела совершенно неотразимо: джинсы и мужская рубашка в голубую полоску превратили её в молодую девушку. Хорошо, что я надела светлый брючный костюм, очень домашний, мягкий и удобный. Я водила её по дому, даже что-то рассказывала, особенно долго мы стояли у зарисовки старого Неаполя, и Нора стразу узнала Глеба. Вердикт был однозначен – хорош был во все времена, даже если лица не очень видно. От этого обоюдного решения мы развеселились и уже шепотом обсудили достоинства Аарона.

Две женщины – страшная сила, это поняли все, когда мы вошли в столовую, мы даже остановились на пороге, дали возможность на нас посмотреть. Мужчины встали, приветствуя нас, но при этом Глеб приподнял бровь, Олег хмыкнул, Аарон побледнел, Самуил прижал руки к груди в восхищении, Виктор шутливо поклонился, размахивая воображаемой шляпой, а Олаф и Арно переглянулись. Кто бы сомневался, нельзя было нас вдвоём так надолго оставлять, заговор организовать мы успели. На столе стояла еда с праздника, а в центре бутылка вина. Я вопросительно посмотрела на Глеба, он лишь утвердительно кивнул головой, чем сильно меня удивил. А как же монстр в моём сне? Оказалось, Глеба он не пугал, он смотрел на меня очень уверенным взглядом, в котором не было и тени той безнадёжности, которая так меня поразила.