Динара Смидт - Княжна сто двенадцатого осколка

Сам Арид и его демоны обитали в цитадели, называемой Чертогом, в пещерах никогда не видевших солнечного света. То было место невероятной красоты, вместилище тайн и магии, манившее людей и пугавшее их в равной степени.

Едва ли удивительно, в таком случае, что в день бала в Чертоге, Ивлин с самого утра была сама не своя. Когда Кая пришла, чтобы разбудить её, оказалось, что княжна уже проснулась, и сидела в одной ночной рубашке у распахнутого окна. Деревянная рама покрылась инеем, и ледяные перья украсили стекла.

– Ах, милая моя, – всплеснула руками Кая, – будет тебе шалить! Ты же вся продрогла!

– Отстань, Кая, – отмахнулась Ивлин, которую раздражало, когда над нею тряслись, как над ребёнком. – Это – мой собственный лед. От него я не простыну.

– Богиня милосердная, да у тебя руки, как ледышки!

– Как ледышки? Вот уж нет. Они же горят, погляди.

Ивлин взмахнула руками, и на её ладонях вспыхнули огоньки оранжевого пламени. Кая уже давно перестала бояться фокусов госпожи. За годы она успела привыкнуть к ним.

– Ну что за ребячество, – укорила она. – Идём, я приготовлю тебе ванну. И где это ты выучилась наколдовывать иней?

Ни Ивлин, ни Кая никогда не видели настоящего снега, а лишь слышали о нём из путаных рассказов, приходившим из далекого Верхнего мира. Да ещё придворный фокусник однажды наколдовал в тронном зале вьюгу, но его снег был сухим и жестким, как бумага, и не таким уж холодным. Иней Ивлин, насколько могла судить Кая, был вполне убедительным.

– Я видела его во сне, – объяснила княжна. – Мне снился замок, сделанный изо льда. И ещё… владыка Арид. Он был куда блистательнее, чем рассказывают. Ах, скорее бы я смогла его увидеть!

Служанка покачала головой. Блистательнее! И слово-то нашла! Ивлин всегда была романтичной – слишком уж романтичной. Она наизусть знала все сказки и баллады, которые привозили в замок бродячие менестрели, и верила глупым хвалебным песням о прекрасном и могучем Ариде, правителе-воине, вот уже три сотни лет сидевшем на троне. И теперь, когда ей предстояло наконец-то увидеть его собственными глазами, княжна была вне себя от восторга.

– Мне не нравится белое платье, – взмолилась Ивлин в десятитысячный раз за завтраком с отцом и матерью. – Я в нём как призрак. Мам, ну позволь мне надеть голубое. Или розовое. Или вообще любое другое, только не этот мешок.

Белое платье и впрямь не слишком-то шло ей, однако это был традиционный цвет для девушек впервые едущих на бал, а княгиня отличалась редкой консервативностью, и переубедить её даже дочери было не под силу.

После завтрака Кая нашла Ивлин сидящей в кресле перед высоким зеркалом. Одна рука её лежала на подлокотнике, пальцем другой руки княжна задумчиво закручивала золотую прядку волос. Она мрачно разглядывала своё отражение. Служанка знала этот взгляд – слишком хорошо.

– Не нужно так переживать, – попробовала увещевать Кая. – Там будет много княжен. Он тебя и не заметит. И белый цвет тоже весьма симпатичен.

Ивлин не ответила, но оторвавшись на секунду от созерцания своего отражения, бросила на служанку снисходительный взгляд, который яснее всяких слов говорил: «Ничего-то ты не понимаешь».

Кая и впрямь не понимала. Куда уж ей. Она подозревала, что ничего хорошего от внимания Арида, которого все так яростно добивались, выйти не могло. Только вот чем подкрепить подобное заявление Кая не знала. Как и все крестьяне, она боялась демонов, и будь её воля, ноги Ивлин не было бы в Чертоге.

Солнце уже начало подбираться к зениту, когда семья Ивлин покинула дворец, расположившись в шести круглых каретах.

Все осколки соединялись сетью широких дорог, артерий , выложенных из гладкого нефрита. Ни одна песчинка не падала на камни, и даже самый жгучий полуденный зной не тревожил путешественников. Однако стоило кому-то – неловкому слуге или рассеянному торговцу – зазеваться и сойти с дороги хоть на полшага, пустыня набрасывалась на него свирепым зверем, раздирая огненными когтями. Как будто гневаясь на жалких букашек, прячущихся за мерзкой водяной магией.

Князь-отец ехал верхом, во главе. Следом за его серебристо-буланым скакуном катила карета княгини, которую она делила со своей толстой фрейлиной, дочерью и Каей. Оставшиеся кареты были нагружены «скромными дарами» Ариду: тканями из овечьей шерсти и сладким вином, впитавшим солнечные лучи.

Путь до Чертога занял весь день. Время от времени Кая отгибала занавеску и смотрела из окна на волнуемые ветром серо-жёлтые пески.

В это время года пустыня была спокойна. Как раз закончился Сезон Бурь – опасная пора, когда движение по дорогам Забытого мира прекращалось из-за опасных ветров, поднимавших в небо столбы из песка и норовивших сбить с ног и оттащить несчастного путника в пустыню. Магия Арида не могла управлять ветром, а потому на Сезон Бурь все сообщения между осколками приостанавливались, и бал в Чертоге отмечал завершение этого крайне неприятного периода.

Спустились быстрые сумерки, а потом, уступив в коротком сражении, солнце укрылось за высокими дюнами, и в пустыне настала ночь. Засияли звезды, и Кая отвлекала себя тем, что отыскивала среди них знакомые созвездия. За грохотом колёс по каменной дороге ей иногда слышался протяжный вой. Был ли то просто ветер? Или это Арид выпустил на охоту сумрачных демонов?

Кая немного задремала, и проснулась оттого, что Ивлин вдруг больно сжала её руку.

– Какие же они огромные, – громким шёпотом произнесла она, прикрывая рот ладонью. – Ах, милая Каюшка, гляди! Я и представить себе не могла.

Выглянув из окошка, Кая увидела, что, покуда она спала, пустыня осталась позади. Теперь они ехали среди скал. Гранитные пики вплотную подобрались к дороге, и, поднимаясь высоко вверх, закрывали небо. Пусть освещали фонари в выдолбленных в камне нишах. Впереди различались высокие обсидиановые ворота, а по их сторонам выстроились почётным караулом, по дюжине с каждой стороны, высокие статуи – властелины прошлого, увековеченные в камне.

У Каи дыхание перехватило от такого величия, и она разглядывала суровые лица со смесью благоговения и суеверного страха. В жилах Аридов текла кровь великого Дракона. Она наделяла их особенной магией, с помощью которой они испокон веков противостояли всепожирающей пустыне.

– Они прекрасны, – сказала Ивлин матери. – Правда же, они прекрасны? А он? Он похож на них?

– О, да, – ответила княгиня, – очень похож.

Но когда ворота захлопнулись и отрезали их небольшой караван от внешнего мира, Ивлин приутихла. Ей, дочери солнечных лучей, было странно оказаться в тёмном Чертоге. Она снова сжала руку служанки, на этот раз не так сильно.

Гостей окружила просторная пещера. Свет факелов сменился нежным сиянием голубых огоньков, порхающих в воздухе, легко, как бабочки. Потолок уходил высоко вверх, и терялся во мраке, а под ногами, неожиданно, зеленела густая трава. Ивлин опустилась на корточки и провела по ней рукой.