Денис Ганиман - Голос Уручи. Повесть

– Конечно, помню! – выпалил я, едва дослушав вопрос старейшины. – Она спела людям их священные песни, обладавшие даром исцеления.

– Да-да-да, – задумчиво протянул Сэдэ. – После великая Мать подарила свой голос Уручи, но об этом знают немногие люди, и теперь ты один из них, парень. Жители Антарктиды не верят в наши легенды и не следуют нашим традициям, а потому им невдомёк, что такое голос богини и куда он исчез. Но кто писал сказки, Уэн? Чья мудрость струится благословением Энэки через послания предков?

Заворожённый рассказом Сэдэ и обезоруженный его открытостью, какую прежде он не проявлял в отношении меня, я не нашёл, что ответить старику, испытав стыд и опасаясь, что своим молчанием разочарую старейшину. А сам Сэдэ, похоже, предвидел всё наперёд. Он немного подвинулся к изголовью и накрыл сухой ладонью, испещрённой лабиринтами морщин, мои похолодевшие от волнения руки, сплётшиеся пальцами в замок.

– Писали их одарённые… Те, кому часть своей силы подарил владыка всех вод. Одни умели слушать и слышать сокрытое в безмолвии. Другие – видеть то, что даже взору сокола недоступно. Третьим дано было чувствовать пульсацию жизни в природе и в человеке. Редчайшие способности и непомерная ответственность, Уэн.

Старик встал и неслышно подошёл к усеянному струйками дождя окну.

– У каждой горы есть корни, как у твоих зубов или деревьев в роще ольховин, – на лице Сэдэ вновь промелькнула улыбка, – но корни холмов и вулканов безмерно глубоки и стары, словно кости самой Земли. Эти корни вгрызаются во мрак, словно черви в спелый плод. Во владениях Инанны они соединяются с душой мира, и потому, обладая даром слушающих, такие люди, как мы с тобой, способны ощущать зов Уручи.

– Душа мира, – медленно повторил я. – Значит, это правда, и наш остров действительно разговаривал со мной, подавал знаки.

– Будь аккуратней в своих суждениях, Уэн. Правда у каждого своя. Мы смотрим на мир глазами островитян. Ао’нар 10 10 Нар (с яз. «Эка») – народ, люди, т. е. Ао’нар – народ Ао считают нас дикарями, объясняя мир словами науки. Но истина только одна, и она всегда далека и почти недостижима, словно мечта, словно призрак, скользящий в утреннем тумане. А потому не закрывай свой разум перед неизведанным и тем, что поначалу может напугать, мой мальчик. Смотри глубже, слушай внимательней… и с этого дня учись всё хранить в тайне.

– Хорошо. Ты обучишь меня?

– Нет, твой дар принадлежит тебе одному. Каори верит, что наши способности – благословение повелителя вод, божественное благословение, понимаешь? Куда мне до богов? Энэки не лишён голоса, в отличие от Инанны. Спрашивай, и найдёшь ответы.

– Но как я пойму, что всё делаю правильно? – Мой голос слегка задрожал от волнения, а голос Сэдэ, напротив, звучал уверенно и ровно.

– Ты не сможешь делать всё правильно, Уэн. Ошибайся, учись отличать действительность от иллюзий. Ошибки закалят твой ум, научат доверять интуиции. Как, по-твоему, стаи огнехвосток понимают, что зима скоро сменится весной? Они возвращаются в наши леса незадолго до прихода тепла, и так каждый год. А дельфины… кто научил их загонять рыбу на отмель? Кто указывает им путь в бескрайних водах? Никто. Их дар заключён в том, кем и чем они являются. Все дети Инанны вед о мы лишь тем знанием, что живёт в них, жило в их предках и никогда не утратит силы. А человек может больше, значительно больше. Особенно ты и тебе подобные. Поэтому вы так важны людям Первого мира, мы важны – старик тяжело вздохнул.

– Одарённых забирают в Ао?

– Да, обычно нас обучают быть посредниками между двумя мирами, изучают потенциал наших возможностей, а затем возвращают домой, но теперь всё иначе.

За стеной послышались тихие шаги Каори. Взгляд Сэдэ переменился, он поспешил к двери, на прощание ласково взглянув на меня.

– Отдыхай, парень, скоро наступит сухая осень, а с ней начнётся праздник последних костров. Думаю, Каори понадобится твоя помощь, она всё реже приглашает людей к очагу, и долгие рассказы даются ей непросто. А ты молод, вынослив и помнишь каждую её историю.

Сэдэ ушёл, оставив вопросов не меньше, чем ответов, но отчего-то мне стало спокойнее. Близился Ситтар – светлое, волшебное время песен, танцев и легенд. Мысли об этом прогнали страхи, слова старейшины о возможной войне забылись, видимо, потому что я не совсем понимал, что это такое. Появление Глаттиса тоже всегда было радостным событием, поэтому сердце моё наполнилось трепетным ожиданием чуда, вытеснившим тревогу. А за окошком, как будто вторя моим чувствам, перестал лить дождь, и комната озарилась на миг золотисто-алым сиянием рассвета.

С приходом сухой осени небо налилось прохладной синевой, словно бы впитавшей в себя жизненные соки пожухшей травы. Клёны сыпали багряной листвой, долина ручьёв, наконец, затихла, спрятав свои воды в медленно остывавшей земле. Игривые рсулуны 11 11 Рсулуна (с яз. «Эка») рсу – огонь, искра; луна – хвост; рсулуна/огнехвостка – священная птица праздника Ситтар сбивались в стаи над береговой линией, готовясь к долгому перелёту на большую сушу. Морская волна окрасилась песчаным цветом, и с юга подули последние тёплые ветры. Одинокий пик Агды, прихваченный серебристой дымкой, словно таял в густом воздухе, сливаясь с молочно-серыми облаками. Ночь набирала силу так же стремительно, как терял её день. Поздний урожай был собран, а люди Нао суетливо перемещались по деревне в заботах о скором празднике священных огней.

Наконец наступил первый день Ситтар. Хотя основное действо происходит в ночное время, хлопоты по заключительным приготовлениям не заставляли себя ждать. В этот раз я сам собрал походную сумку, приготовил завтрак и вымыл полы, потому что Каори и Сэдэ ещё не проснулись, да и я считал себя уже достаточно взрослым, чтобы самостоятельно вести некоторые домашние дела. Мати нуждалась в долгом сне, ведь обряды первой церемониальной ночи по обычаю отводит старшая сказительница деревни. Выйдя за порог, сначала я зашёл в Дом луны, оставив у алтаря подношение духам предков, а затем направился на Песенную площадь, где на моё удивление никого не оказалось, хотя на птицеферме уже вовсю горланили петухи. Усевшись у одной из белых колонн, окаймлявших внутреннее пространство площади, с болезненной грустью я уставился на полянку для игр.

После учёбы и других забот ребятня всегда собиралась в том месте, чтобы поиграть в Ясаш или Граху. Я же, оставаясь поодаль, ревниво наблюдал за тем, как они бегают, дурачатся, веселятся – в общем, делают всё то, что положено детям. Меня никогда не звали принять участие в подобного рода развлечениях, с одной стороны, потому что я был приёмным сыном старейшины, а с другой, потому что все вокруг знали о моей «дурной крови». Так на островах говорят про тех, кто рождается в смешанных семьях, где один из родителей – выходец из Первого мира.