Андрей Белянин - Ночь на хуторе близ Диканьки

Быстренько сдружилась с остальными – вдруг оказалось, что пруд сей был чрезвычайно популярен у молоденьких девиц как место сведения счётов с жизнью. Старухи тут упорно не топились, наверное, у них было своё тайное местечко. Но наша повесть не об этом…

Так вот, в один из душных июльских вечеров мачехе вдруг стукнуло в башку пойти на мельничный пруд от жары искупаться. Мозг расплавился, видимо…

Естественно, русалки, вдохновлённые призывом юной падчерицы, тут же навалились толпой и утянули её на дно. Вроде бы справедливость восторжествовала: отец с двойного горя запил и умер под забором, его хутор пришёл в упадок, холопы и наёмники разбежались по другим хозяевам.

Но и мачеха оказалась не лыком шита (или на то была воля Божья?), и впрямь оказавшись ведьмой, а потому мигом затерялась в толпе бледных красавиц-русалок, вполне, кстати, похожих меж собой по внешнему типажу – высокие, стройные, длинноволосые, грудь от третьего и выше, плюс все как на подбор сплошь красавицы!

Теперь уже падчерица начала чувствовать себя полной дурой и мечтать о реванше. С коим, как вы уже догадались, всё было не так просто, ибо к заброшенной мельнице давно заросла народная тропа и найти хоть кого-то, кто был бы готов помочь невинной панночке восстановить доброе имя и историческую справедливость, никак не представлялось возможным. Пока на берегу пруда не задремал один молодой гимназист…

– Так шо, по сути, от нас треба? – Спокойный голос Вакулы прервал романтические мысли начинающего писателя.

– Я не с тобой разговариваю, кузнец!

– Ой, ой, ой, яка цаца…

– Да вот, цаца!

– Успокойтесь. – Николя успел встать между надутым приятелем и новой знакомицей. – Давайте без грубостей и перехода на личности, как промежду добрых христиан водится.

– Так вона ж вже русалка!

– Это не значит, что я некрещёная, дурень!

– Ещё раз прошу, уймитесь, дорогие. – Теперь уже молодому человеку пришлось возвысить голос. – Как я понимаю, мы собрались здесь по другому делу, верно? Вот и отлично. А теперь, ясновельможная, выдохните, улыбнитесь и скажите нам, как именно мы должны найти ведьму. Где вообще нам её искать?

– Ну? – поторопил Вакула.

– Баранки гну, – огрызнулась прекрасная панночка, но удержала себя в руках. – После полуночи все русалки выходят на берег. Сейчас начнут гопак танцевать, хороводы водить, гулять в обнимку под лунным светом, печальные песни петь, плакать и всё такое. Вот тут вы её и увидите!

Николя и Вакула безнадёжно уставились друг на друга.

– Э-э, увидим, как же… А какие-нибудь особые приметы у неё есть? Как именно нам узнать ведьму, оборотившуюся русалкой?

– Ну как-как, – капризно топнула ножкой дочка сотника. – Мужчины, всё-то у вас сложно! Да вы просто смотрите повнимательнее. Та, которая будет плакать тише всех, не искренне, без настроения… та, наверное, и есть ведьма!

– Звиняйте, ради бога, – кланяясь, попросил кузнец, за рукав оттаскивая приятеля в сторону. – Ох, чую, паныч, шо влипли мы. Та подивитесь сами, як же можно по таким приметам ведьму опознать? Не будь вона дурой, так, поди, и рыдала б пуще других товарок! Сложное ли дело дивчине в доброй компании слёзы лить да сопли на кулак наматывать?!

– Я тоже так думаю, – согласился Николя. – Но есть мысль: а что, если пойти от противного?

– И кто тут противный? Обидеть хотите, паныч…

– Это всего лишь фигура речи, – устало покачал головой молодой человек. – Не надо всё принимать на свой счёт, это эгоцентризм.

– Шо?! – Вакула не знал, обижаться ли ему или уже драться, но друг успокоительно похлопал его по плечу и тихо изложил свой план на ухо.

Лицо кузнеца просветлело.

– От до чего ж умный вы человек, паныч Николя! От шо значит классическое образование! Эх, да кто б мени дал возможность всем научным премудростям обучиться, я б от Диканьки до самого Санкт-Петербурга с обозом соли пишёл систематических знаний ради…

– Как Ломоносов?

– Ломоносенко? Тот, шо дворником у пана исправника работает, а сам к его же супружнице турусы подпускает, хоть у ей морда и страшна, як собачье вымя…

– Нет, другой, из Холмогор, потом расскажу. Не отвлекайся.

И впрямь к этому часу уже все русалки, общим числом тринадцать (тоже знаковая цифра!), постепенно вышли из пруда, расселись на берегу. Посмотрели друг на дружку и, словно бы заранее оговорив программу выступления, в едином порыве бросились рыдать. Вой поднялся такой, будто турки Киев взяли, французы – Москву, а немцы Царицын и Камызяк… Плачь, мать русская земля!

Слёзы текли ручьями и даже фонтанчиками, заливая зелёную траву, стекая в озеро и распространяя вокруг общую атмосферу сырости. Однако как ни старались приятели, но выделить из чёртовой дюжины прелестниц ту, которая рыдала бы громче или тише других, не представлялось возможным. Видимо, искомая мачеха-ведьма действительно не была такой уж идиоткой и разумно держалась золотой середины.

Пожав плечами, Николя был вынужден признать, что его план потерпел полное крушение. Если бы впадание в крайности решало исход дела, та же панночка давно бы сама изловила обидчицу.

– Плохо дело, – стиснув зубы, пробормотал наш герой. – Они теперь тем более на одно лицо. Все зарёванные, носы красные, глаза мокрые, губы дрожат, и воют на одной ноте…

– Так шо ж мы, так и до святого Рождества можем тут торчать, а николи ведьму не увидеть. Ох и шо-то прохладственно стало. Може, мы по чуть-чуть?

– Что? – вздрогнул Николя.

– Ну, трохи примем, сугрева ради…

– Да! Именно! Что ж ты молчал, Солохин сын?!

Молодой человек вырвал из рук приятеля штоф горилки и кинулся к стоящей поодаль панночке.

– Вот!

– Что?

– Водка!

– Я не пью.

– Жаль, поскольку надо, – уверенно заявил выпускник гимназии. – Поверьте, слезоразливом мы ничего не выясним, ведьма да и все прочие за столько лет к нему уже привыкли. Нужен новый, радикальный подход. Предложите им всем выпить!

– И что будет? – возмутилась панночка. – Я получу вместо одной ведьмы толпу пьяных в хлам подружек?! Так ещё неизвестно, что хуже…

– Вот и проверим! Сами увидите, что ни одна пьяная женщина не способна скрыть свою истинную сущность – ведьма в ней проявится на раз-два-три!

– У меня смутные сомнения…

– Они всех терзают, – подтвердил Николя, силой всучивая бутылку сотниковой дочке. – Вперёд! Пока они рыдают, то даже не поймут, чего, собственно, отхлебнули…

Вот примерно так и началось то самое историческое событие, названное в истории Малороссии как «бабий бунт». Хотя баб там, как вы понимаете, было немного, в основном всё невинные девушки. Что, впрочем, никак не умаляло уровня причинённых ими разрушений…