Стейс Крамер - Мы с истекшим сроком годности

Я не нахожу достойных слов, чтобы выразить свою благодарность, лишь обнимаю ее и шепчу робкое: «Спасибо».

В этот же день я направляюсь в палату к Карли, чтобы сообщить ей эту новость, но, к моему удивлению, я не застаю ее на месте. Предположив, что в данный момент она находится на диализе, я принимаюсь ждать ее.

Мой взгляд падает на стол у ее кровати, на котором лежат какие-то бумаги. Попытки побороть любопытство оказываются безуспешными. Я подъезжаю к этому столу, беру в руки одну из бумаг. Какой-то договор или что-то вроде того. Вначале я думаю, что эта бумага связана с нашей поездкой, но потом я понимаю, что глубоко заблуждаюсь. В договоре я вижу лишь несколько слов, которые заседают у меня в голове: отказ от операции по трансплантации почек. Подпись.

Я долго не могу прийти в себя. В голове множество вопросов, которые сплелись в один комок. Самые ключевые из них: Зачем? Зачем она это сделала?

Спустя несколько минут в палату возвращается Карли. На ее лице беззаботная улыбка. Она что-то начинает мне говорить, смеется, а я не воспринимаю ее слова, они доносятся до меня далеким эхом.

– И когда ты собиралась мне об этом сказать? – спрашиваю я.

– О чем?

– О том, что ты подписала вот это, – указываю я пальцем на бумаги, что находятся на ее столе.

– Я не обязана тебе докладывать о каждом своем действии!

– Почему ты отказываешься от операции? Ты ведь так долго ждала своей очереди и теперь подписываешь себе смертный приговор.

– А может, я и не хочу больше жить. Ты об этом не думала?

– И поэтому ты решила вместо операции отправиться в эту поездку? Разве оно того стоит?

– Определенно. Я сделала свой выбор, Джина. Посмотри на меня, я – рухлядь. Я уже свое отжила. Сегодня у меня отказывают почки, а завтра откажет уже что-то другое. Я не хочу, чтобы эти органы достались мне, и без того уже умирающей. Пусть они спасут того, у кого еще вся жизнь впереди. А я уж как-нибудь справлюсь.

– Сколько тебе осталось? – спрашиваю я, чувствуя, что вот-вот расплачусь.

– Немного. Поэтому я и хочу успеть сделать все запланированное.

После неудачной попытки самоубийства и нескольких сеансов с Эдрианом моя жизнь превратилась в небоскребы иллюзий. Мне казалось, что все налаживается. Медленно, по кусочкам все склеивается, восстанавливается, и вот совсем скоро наступит долгожданный новый период моей жизни.

Однако после разговора с Карли все те мечты и планы, что я выстроила перед собой – рухнули, словно хрупкий карточный домик. Ничего не меняется. Все остается на своих местах, ничего не движется, ровно так же, как и мое обездвиженное тело. Жестокая реальность отрезвляет и толкает меня в бездну отчаяния.

Я сижу в парке, вдали от всех, и плачу навзрыд, никого не стесняясь. Не о такой жизни я мечтала, черт ее подери. Почему кто-то ведет праздный образ жизни, ни о чем не думает, а кто-то, как я и все те люди, что здесь находятся, вынужден вот так существовать и к обычной поездке готовиться как к какому-то серьезному испытанию. Чертов несправедливый мир!

– Как дела у моей бывшей пациентки? – Из-за внезапного появления Эдриана за моей спиной я чуть не лишаюсь дара речи.

Эдриан подходит ко мне, но при виде моих слез выражение его лица резко меняется.

– Джина, что случилось?

– Все возвращается. Опять. – Небрежными движениями я пытаюсь вытереть лицо. – Вы не могли бы оставить меня одну?

– Во-первых, обращайся ко мне на ты. Я ведь теперь уже не твой врач. А во-вторых, может, лучше прогуляемся немного?

Я не стала возражать. Эдриан катит мое кресло, я постепенно успокаиваюсь и переключаю свое внимание на деревья, мимо которых мы проезжаем, на людей, что скопились у фонтана, на птиц, что пролетают над нами.

– Здесь столько боли. Я раньше и не думала, что люди могут столько страдать. Хотя скорее я не обращала на это внимания. Помню, с какой хладнокровностью переключала программы новостей, в которых сообщалось о наводнении или землетрясении в какой-то точке Земли.

– Человек, не познавший боли, ничего не знает о жизни.

– А вы… то есть ты знаешь о жизни?

– Кажется, да.

Я не рискнула спросить, что именно пережил Эдриан, поэтому я решаю сменить тему для разговора.

– Мы решили отправиться в путешествие.

– Кто именно?

– Я, Скарлетт, Фил, Андреа, Брис и Том.

– И куда же вы собрались?

Я рассказываю Эдриану про наш маршрут, про Джона Хилла и его письма, про то, что эта поездка единственное, что заставляет Карли просыпаться каждое утро.

– Тебе эта идея кажется безумной?

– Почему же? Наоборот. Вполне нормальная идея.

– Ты сейчас не шутишь?

Эдриан останавливается, обходит мое кресло, встает передо мной и смотрит в мои глаза.

– На самом деле я очень горд за вас. Не каждый человек и без инвалидности решится на такое. Вы должны поехать, и я уверен, что эта поездка принесет каждому из вас огромную пользу.

После услышанного я вмиг воспрянула духом. Уголок моего рта медленно пополз вверх, я улыбаюсь и не отвожу глаз от Эдриана.

– Если ты действительно так считаешь, то нам нужна твоя помощь.

– Кажется, я догадываюсь, в чем она будет заключаться.

– Вот и отлично, – выпрямившись, говорю я. – Я, наверное, достала тебя своими просьбами?

– Не беспокойся. Я уже привык к этому, – говорит Эдриан, подарив мне мимолетную улыбку.

– Тогда можно я тебя еще кое о чем попрошу?

– Слушаю.

– Забудь, пожалуйста, то, что я сказала тебе тем вечером.

Всей нашей дружной компанией, включая Эдриана и Фелис, мы направились в кабинет Роуз, чтобы сообщить о своих намерениях.

– Я так волнуюсь, аж ног не чувствую, – шутит Томас.

К нашему общему счастью, мы застаем ее на месте. Карли рассказывает все со всеми подробностями, Роуз внимательно слушает и, к нашему удивлению, даже не старается перебить.

А затем, после того, как Карли закончила свой рассказ, мы услышали то, что и ожидали.

– Это абсурд. Вы хоть понимаете, какую угрозу для вашего здоровья может принести эта поездка?

– Роуз, мы все взрослые люди, и мы сами управляем своей жизнью.

– Это, разумеется, так. Но вы не забыли, что каждый из вас нуждается в медицинском присмотре? Вот ты, например, Андреа?

– Ваш медицинский присмотр уже в кишках у меня сидит.

– А вы, Скарлетт, несмотря на то что вы отказались от операции, вас никто не освобождает от диализа, который нужно делать через каждые три дня.

– Я об этом прекрасно помню. В каждом городе, в котором нам доведется побывать, есть медицинские центры, где мне предоставят такую услугу.

– Хорошо, допустим. Но у меня все равно в голове не укладывается, как вы поедете одни, без всякой помощи. Это ведь действительно очень тяжело. Я знаю, что вы посчитаете меня монстром, но я не могу допустить этой поездки, поскольку я не прощу себе, если с вами что-то случится.