Валерий Рыжков - Ремейк (сборник)

– Эта вера старая. И каждая религия имеет идеологию, но Бог в агитации не нуждается. И, как верите, так и верьте. Это не просто набор цитат, а система мыслей, взгляд из прошлого через настоящее в будущее. Староверы живут среди нас, и им помогает Бог в их помыслах. Я служу Богу, и он ценит мои заслуги. Это не тяжкий, но тяжелый труд. Тело и дух должны быть неразделимы. Через искания он дал твердость в моих помыслах. И нет осуждения моим деяниям, если это угодно Богу.

Делайте то, что угодно вам и Богу. Если у вас не будет получаться, это не несчастие, это не проклятье, а это не угодно Богу.

Каждый искупает не только свою вину, но и своих родителей, когда искупится вина и заклятие пройдет на этого человека. И будет он свободен, сильный, красивый, прекрасный, и будет искушаем, и много он совершит противоестественных деяний, и последующим поколениям вновь придется искупать вину, которому было дано все, и он не сумел правильно оценить свои возможности. А тот, кому это дано, он есть тот ученик Бога, который пройдет половину пути жизни и станет учителем, и будет помогать тем, кто нуждается в помощи.

Любовь с такой горечью, что эту любовь и не ощущаешь.

Живые знают, что умрут, а мертвые ничего не знают. И память о них предана забвению.

И любовь их, и ненависть их, и ревность их уже исчезли.

И точка. Ваши страдания исчезают из мира, что не договорено, не досказано и не долюблено. И возврата к этому нет. И не надо.

Так случилось, что я не могу жить с любимой, и я лишен этой доли радости.

Те, которые скоро приходят, рано и уходят. У них свои заботы.

Это то облачко, которое принесло ураган. Человек совершил поступок, ничего не значащий. И мне казалось, ну чего делать бурю в стакане? И я переубеждался, потому что приходила буря и разрушала весь мир.

Человек с искрой Божьей – это человек совестливый.

Это последняя ее любовь ко мне, как она, по крайней мере, говорит, и от этого у нее последняя навязчивая любовь ко мне.

Она ревнует. Она мне порой грубит, потом, унижаясь, просит прощения и снова грубит.

– Ты меня простил?

– Я еще об этом не подумал.

– Ну и не думай, я больше так не буду делать.

Неужели я могу взять и все ей сказать? Я отмалчиваюсь.

Через день она в дождливое утро встречает меня из метро. Я этому не удивляюсь, я привык к ее трюкам, прийти и час ждать меня, когда я поеду на работу.

– Зачем? – спрашиваю я ее.

– Я не могу без тебя.

Мы идем. Потом разговор ни о чем. Она просяще смотрит в парадные домов. Она хочет, чтобы я затащил ее туда и как прежде стал ее целовать. В это утро я этого не хочу.

Потом я все-таки назначаю встречу через час.

В комнате, в замкнутом пространстве, под ключом. Никто не может войти. Она порывисто прижимается ко мне, делает больно. Я ее отталкиваю от себя. Она на коленях приближается ко мне. Поцелуи. Страсть. Вздох. Вскрик. Замирание сердца. Молчание. Непрошеная слеза на ее щеке. И счастливые глаза.

На прощание заходим в кафе. Она счастливо смотрит в окно.

– Хорошо, но мало.

– Достаточно, – я ей грублю, показывая ей меру, какой она заслуживает моей любви.

Она болезненно принимает это. Но согласна принять то, что ей дается взамен жадных поцелуев. Поцелуев без запрета. За мужской запах тела.

Ее инсайт, ее пробуждение, ее заблуждение в своих и моих чувствах.

Я приучил ее к тому, что ей ничего не обещаю – ни свидания, ни телефонного звонка. Потому что все равно будут и звонки, и свидания.

– Что со мной? У меня нет насыщения.

– Это похоже на депрессию.

– А если жор.

– На эйфорию.

– Я снова в тебя влюбилась, как пять лет назад. Ты стал такой, какой был тогда, сильный и яркий. Успешный.

– Это и твоя заслуга.

– Ну наконец-то меня оценили.

– Я и был таким, ты только на меня сейчас по-другому смотришь.

Она вошла в кабинет рабочего офиса. Я ее знаю лет десять. За эти годы было раза два всплеска каких-то чувств с быстрым угасанием, но в целом наши отношения не менялись, напоминали характер дружественных, умеренно симпатизирующих сторон.

Ее высокомерие по отношению ко мне было и раньше, когда она говорила, что для меня так и останется моложе на десять лет.

Но проходит юность, и для всех одинаково наступает возраст осени. На ней теперь вместо красного наряда был черный костюм с фиолетовым платком на шее.

– Я не хочу идти домой. Иногда мне хочется задушить мужа, но не натурально, конечно. На прошлой неделе пошли с ним в ресторан, и он напился, как свинья. И что каждый день я вижу: он лежит на диване, ребенок у компьютера. Она смотрит на меня с некоторым удивлением, потом восклицает.

– Нет развестись я с ним не могу. Я потеряюсь. Разве я смогу прожить на пять МРОТ. Таких маленьких минимальных окладов. Скажи, ты еще меня любишь? Я еще никого по-настоящему не любила.

– Вот и хорошо. Живи себе и не переживай.

Я подошел и обнял ее.

– Не надо. Мне нужен друг, а не любовник. Я тут уже поссорилась с одним старпером. Он раздражен на меня, что ему целый год пудрю мозги. Это он подарил мне колечко с бриллиантом.

Я погладил ее шею, спину. Она прикрыла глаза. Стала тихо постанывать от блаженства.

Вечер. Проходим мимо цветочницы. Хризантемы.

– Они не осыплются?

– Если их не ударять, то они будут долго стоять и напоминать об этом вечере. Ты слышала, что их нельзя бить.

– Спасибо. – Она опустила свой нос во влажные листья. – Неужто ты думаешь, что ими я буду бить или пол мести.

Это был визит вежливости. Когда такси остановилось по назначенному адресу. Наверное, это был дом серии сто тридцать семь. Восьмой этаж. Вышел, поднялся на этаж выше. Позвонил в дверной звонок. Дверь распахнулась, и она вышла в распахнутом халате с полотенцем на голове в виде чалмы. Рядом повизгивал пудель.

– Я не опоздал к раздаче любви?

– Вы как всегда в своей манере.

– Шучу-пошлю, пойми, бизнес требует приносить в жертву любовь.

– Понятно. Корпоративная вечеринка, презентация. Раньше собрания, заседания, вечно мужчины что-нибудь да изобретут.

Я прошел в гостиную. Как всегда две чашечки под кофе. Она пригласила к столу.

– Может, это потом, – я потянулся к ней.

– Разве путь к вашему сердцу лежит не через желудок, – пропела она, распахнувшийся халат оголил ее красивое бедро.

– У меня один путь, через желудочки сердца.

Через час она стала говорить, как будто жаловаться.

– Я хочу перемен в жизни.

– Повторить все сначала, так это такой длинный путь, придешь к тому же, работа, в пятницу – банный день, в субботу и воскресенье поездка на садовый участок.

– Ты не романтик.

– Но и не практик.

Она взяла мою ладонь и укусила.

– Мне больно! – Мне еще больнее, – произнесла она, чмокнув в укушенный палец. – Не расстраивайся, до развода заживет.