Сергей Роледер - Бутик и окрестности

Туркунов хотел дать таксисту еще столько же денег, чтобы тот отвез его обратно к Казанскому вокзалу. Но их желания не совпадали.

– Вываливай, шибзик! – гаркнул водитель. – Или хочешь, чтоб я тебя вынул?

Туркунов понял, что он так не понравился шоферу, что тот может побить его еще до того, как это сделают швейцары. Инстинктивное стремление оттянуть экзекуцию вытолкнуло миллионера на свежий воздух.

Его экипаж; цвета недоспелого банана тут же газанул и шмыгнул на проезжую часть перед носом у огромного черного лимузина. И вовремя: блестящий шестиметровый танк перегородил все входы и въезды к гостинице. Оба швейцара ринулись открывать бронированные лимузинные двери, на бегу сгибаясь в почтительном полупоклоне. Туркунов подождал, пока они пробегут мимо, и юркнул в турникет. В крутящихся дверях он, как и положено новичку, сделал лишний круг и на ватных ногах направился к освещенной юпитерами мраморной стойке. Пол, ко всему, был тоже мраморным, разноцветным и ужасно полированным. Туркунова тошнило. Подойти к человеку, который стоял за стойкой, он не решился. Тот был одет как граф Болконский из фильма Бондарчука и отвечал на телефонный звонок, одновременно печатая на компьютере.

Туркунов притаился на самом краю мраморной дамбы в тени прожекторов. Оттуда он наблюдал процессию швейцаров, окруживших человека в джинсах, рыженькой курточке и шейном платке. После оформления формальностей процессия удалилась. Затем состоялся визит дамы, которая возникла из лона украшенного дореволюционными канделябрами лифта. Она, как ни странно, тоже была одета в джинсы, кожаную куртку, только вишневого цвета, и тоже в шейный платок. У Туркунова не было ни того, ни другого, ни третьего. Он, как вы помните, вышел за миллионом в своем лучшем комбинированном костюме. Нужно было найти что-то объединяющее его с постояльцами гостиницы. Ему бросились в глаза независимые выражения их лиц, освещенных светом благополучия. Туркунову – с его миллионным доходом – следовало иметь такое же.

Стоять дальше становилось небезопасно. Даже его могли заметить сновавшие туда-сюда по вестибюлю сотрудники в фельдфебельных мундирах. Туркунов поиграл скулами, пока на лице, предположительно, не застыла ухмылка Джеймса Бонда, прогуливающегося по бульвару Ля Круазет под восхищенными взглядами участниц всемирного съезда фотомоделей. С этим лицом он прошел вдоль мавзолея и остановился в двух шагах от администратора. Тот то и дело кивал головой, пытаясь следить за курсором компьютера и вращающейся дверью одновременно. Туркунов затормозил, выставил правую ногу вперед, сменил ее на левую и открыл рот. Прошелестел лифт, консьерж; повернул к нему голову, и Туркунов, обращаясь к его затылку, издал что-то вроде вопросительного всхлипа.

Вторая попытка сорвалась из-за проезжавшего мимо портье с золоченой тележкой. На третьей Туркунов забыл текст. Наконец, в одной из последующих попыток ему удалось вымолвить нечто членораздельное, похожее на «кабы-кабы».

Профессиональные качества консьержа удивили бы всякого. Он понимал клиента с полуслова. Едва взглянув на пытавшегося преодолеть звуковой барьер Туркунова, молодой человек вытащил из нижнего ящика листок бумаги и протянул его в направлении. Туркунов тут же схватил и просиял от успеха.

– Там можно заполнить, – консьерж, не глядя, указал на дальний затемненный угол холла. – Ручка там есть, – добавил он, услышав, что посетитель хлопает себя по карманам.

Туркунов сравнительно быстро нашел нужный столик, антикварно отличавшийся от вмурованных в пол футуристических собратьев в центре зала. Пару минут он любовался фирменной ручкой с гравировкой «Славянский Континенталь», затем углубился в анкету.

Ему приходилось заполнять гостевые анкеты в командировках. Там было всего пять-шесть: ФИО, адрес, предприятие, цель приезда. «Континенталь» предлагал Туркунову существенно расширенный вариант. Их интересовало образование, предыдущие места работы и даже имена родственников. «Безопасность, – понимающе хмыкнул Туркунов и еще раз обвел взглядом «свое» фойе, – это вам не «Урожай» из Песчанокопска!»

Заполнив форму, миллионер проверил орфографию и привычным уже путем отправился к администратору. Тот принял бумагу как должное, положил в мраморный выдвижной ящик и сказал хозяйски взиравшему на суетящихся за стеклом швейцаров Туркунову, чтобы тот приходил завтра.

Туркунов оцепенел. «Неужели нет мест!» – пронеслось у него в голове.

– А нельзя сегодня? – попросил он и переложил пакет с миллионом из одной подмышки в другую.

Консьерж; досадливо поморщился, буркнул: «Сейчас» – и достал невесть откуда черную, «под старину», трубку телефона. Ультракороткий разговор, судя по всему, закончился для миллионера положительно. Дежурный вынул из ящика конверт, вложил туда заполненную анкету и подписал. «Возле лифта спросите», – сказал он и протянул конверт. На конверте размашисто было начертано слово «Цековская».

От столь сногсшибательного начала у Туркунова в голове помутилось. Цековская – значит, лучшая комната в отеле. И хотя Центральных Комитетов, ЦК, кажется, уже никаких не осталось, но какое это имело значение! Не успели переименовать, назвали в стиле вновь модного соцреализма – какая разница! Он будет жить в цековском номере и ездить в лифте с лифтером!

Туркунов продвигался к навороченному подъемнику и, сам того не замечая, с вожделением пялился на лифтера. Тот того заслуживал. Его облачение состояло из красного мундира образца войны 1812 года и фуражки того же полка. На фоне аскетического дизайна гостиничного лобби лифтер выглядел павлином, сбежавшим из Сыктывкарского зоопарка. Туркунов встал напротив и подарил гардемарину свою очаровательную улыбку.

Вопреки ожиданиям, лифтер не ответил взаимностью. То ли цены себе не знал, то ли свежайший из миллионеров не произвел на него обоюдоострого впечатления. Он даже отодвинул Туркунова круглым плечом с эполетом на макушке, чтобы пропустить в лифт пару раскрашенных девушек, щебетавших на плохом английском с деловым крепышом в очках. Туркунов ничуть не обиделся. Ему даже хотелось немножко отдышаться. Постоять, последить за цифирками, что поочередно возгорались на серебристой панели: 2, 3, 4, 5, 6, 5, 4… Знаете, бывает, шандарахнет удача и как-то чуть с ног не собьет. И голова закружится, и хочется остановиться и слегка передохнуть и полюбоваться собою со стороны – счастливым и везучим. Жаль, возвращение лифта состоялось столь скоро. Туркунову нравилось стоять, хотя и в лифт тоже чертовски хотелось.

Павлин раскрыл двери, оглядел все вокруг, встал поперек входа и спросил: