Михаил Светланин - Бриллиант и крот

– Что-то многовато вопросительных знаков… Может, лучше повесть напишем, а? – после прочтения поинтересовался Вершинин.

Олег Анатольевич читал.

«Нам известно не так много о жизни огранщика камней. О жизни, благодаря которой окружающие считали его затворником, хотя, по мнению автора данной работы, он был лишь человеком, одержимым своим ремеслом и, быть может, был смелым человеком. Фрагменты дневниковых записей – это по сути всё, что у нас есть для того, чтобы сделать попытку понять чувства и переживания мастера, услышать вопросы, видимо, никогда не смолкавшие в его душе.

«Осколок красной яшмы. Скоро он примет форму дракона. Сколько лет этому камню? На моей ладони покоится существо возрастом в миллион лет, возможно, больше… Всякий раз, когда я думаю о возрасте камней, меня охватывает восторг и трепет».

«Фрагмент далёкой истории этой планеты. Её застывшая память. Сейчас в человеческих глазах он не стоит почти ничего, лишь несколько медяков. Я обработаю камень, употребив всё своё мастерство, все знания, собранные за эту долгую жизнь… Осколок станет красным драконом. Тогда в глазах людей цена его вырастет несказанно. Тогда его можно будет обменять на мелкую золотую монету. Это цена моего мастерства, цена вдохновения художника. Но что же произойдёт потом? Потом дракон попадёт в руки пятилетнего ребёнка, став игрушкой маленького принца (которому, судя по всему, никогда не унаследовать престола). О, тогда явится чудо, едва карапуз прикоснётся к дракону! Цена вырастет в сто, в тысячу раз! Поделку из яшмы станет возможным обменять на маленькое поместье, если, конечно, мальчик, заигравшись, не отломит статуэтке голову… Тысяча золотых монет! Это цена человеческой глупости и тщеславию, которые выходят всего дороже».

Олег Анатольевич Крохин отложил в сторону книжку и, задумавшись, как-то вдруг перенёсся в один хорошо ему знакомый старинный французский переулочек. «Вот в таком каком-нибудь тихом уголке и проводил свою жизнь огранщик», – подумал Крохин.

Олег Анатольевич был психологом, в самом глубоком и первозданном смысле этого древнегреческого слова. Можно без преувеличения сказать, ничуть не кривя душой, он был классный специалист и весьма, весьма опытный. Кроме книг по специальности Крохин читал ещё много всего, что порой и не имело к психологии прямого отношения. Крохин любил беллетристику, у него была очень хорошая большая библиотека, которую он часто и с удовольствием пополнял новыми, обычно дорогими изданиями. Любил путешествовать. Средства позволяли.

Эту историю про огранщика, про его странный и когда-то наделавший много шума бриллиант он перечитывал неизвестно в который раз, с каждым прочтением задаваясь какими-то новыми вопросами. Теперь ему подумалось: «Занятный человек. Нелюдимый, угрюмый… Ему ночами снились бриллианты, это точно… А вот интересно, что ещё ему могло присниться и могло ли?»

Но прозвенел будильник и напомнил своим бодрым, отрезвляющим перезвоном, что пора Олегу Анатольевичу от людей давно ушедших вернуться к ныне здравствующим, ведь через тридцать минут появится его давняя клиентка Любовь Ивановна Ес.

Бывают разные категории посетителей у психологов. Кто-то устал жить в хаосе своих мыслей и переживаний и отправился к специалисту. Тот-то сумеет разложить по полочкам весь громоздкий скарб болезненных эмоций, а то, что ни на какие полки не лезет, поможет отнести на свалку. У кого-то, не переставая, ноет старая-престарая рана, чей-то глубокий, ядовитый, гноящийся укус. Что ж, психолог, подобно знахарю, заговорит, зашепчет боль. И затянется рана от волшебных премудрых слов, только шрамик останется, да и то из тех, что лишь украшают… Любовь Ивановна работала журналисткой. Будучи также искусствоведом, она освещала культурную жизнь родного города. А к психологу стала ходить на первых порах просто потому, что так посоветовала одна её подруга – это входило в моду.

Раздался телефонный звонок.

– Алло.

– Здравствуйте, Олег Анатольевич. Я сегодня не смогу прийти, извините, пожалуйста. Как бы нам на другой день встречу перенести?

– А что такое случилось?

– Выставка ювелирных изделий. Мой организовал. Мне там надо быть, делать репортаж.

– Сейчас прямо?

– Выставка? Нет, завтра открытие, сегодня встреча с организаторами…

– Ну, ясно, ясно… Как освободитесь, сразу звоните. Я в эти дни как раз незанят. С удовольствием послушаю о ваших впечатлениях.

– Значит, вот и до нас докатился этот камушек… – подумал Крохин. После некоторого замешательства Олег Анатольевич обвёл залу несколько рассеянным взглядом и, увидев на журнальном столике красного дерева отложенную книжку, в который уже раз потянулся к ней пухленькой мягкой рукой.

«Что я могу? Всего лишь правильно прикоснуться. Правильно прикоснуться с тем, чтобы камень, нет, не стал лучше, но вся его волшебная красота стала явной. Лишь правильно прикоснуться. Этому я учусь всю жизнь».

«Я, почему – не знаю, часто вспоминаю ту прогулку в Альпах. Тогда я долго ходил по цветным склонам гор. Ходил совершенно один. Отдыхал, любовался неописуемой красотой природы, слушал тишину, слушал голоса птиц, голос ветра. Я про всё забыл. Не осталось и следа моих обычных угрюмых мыслей. Впрочем, так бывает почти всегда. Наверно, за этим и возвращаемся мы всякий раз. И всё же в тот день было что-то необычное. Во всём, что окружало меня, виделся некий смысл, какое-то предназначение. Я подошёл к ручью. Мне захотелось пить. Странно, я впервые заметил: у воды почти совсем не было того, что принято называть вкусом и запахом. Какой он простой и чистый, этот ручей, без которого не было бы травы, причудливых цветов, без которого невозможна вся эта жизнь вокруг! В тот день и в тот вечер не мучила меня моя вечная боль, проходящая лишь ненадолго. Этот вопрос – зачем я служу злу? Как так вышло, что всю жизнь я служу злу?»