Альберт Карышев - Философия крутых ступеней, или Детство и юность Насти Чугуновой

– Ого! – сказал младший Чугунов. – А сколько бы я стал получать?

– Вот, сразу берёт быка за рога! Такое нынче время! – сказал Нестеренко в сторону Андрея Ивановича, поджавшего губы, и снова обратился к Алексею: – Для начала положу вам неплохой оклад. А потом – оклад плюс проценты с доходов издательства.

Алексей для приличия повременил с отказом.

– Благодарю, – сказал он. – Предложение лестное, но этим делом я заняться не смогу. Оно не по мне, не справлюсь. Слишком много первоначальной работы, для которой нужны особые пробивные способности, у меня их нет. Тут ведь всё с ноля нужно начинать. И лицензию необходимо оформить, и банковский счёт открыть, и штат сотрудников подобрать, и конъюнктуру литературного рынка выяснить, и неплохих коммерческих авторов найти, а потом отличных некоммерческих, которых можно печатать за счёт прибыли от продажи коммерческих книг. При этом я должен буду местным писателям зачастую предпочитать неместных. А где среди местных в достатке найдёшь авторов приемлемых? И ещё неизвестно, что из всех потуг выйдет. Может, без штанов останешься или в тюрьму попадёшь…

– Естественно, – согласился Нестеренко, – работы много. В серьёзных делах её мало не бывает. И риск есть. Чем шире размах, тем больше сил и нервов приходится на него затрачивать. Зато по достижении успеха вы и в карьере преуспеете, и денег заработаете, и отцу-писателю поможете, и почувствуете моральное удовлетворение. Судя по тому, как вы быстро ухватили самую суть дела и перечислили всё, что, в первую голову, необходимо для его осуществления, вы-то как раз смогли бы построить издательство на пустом месте и с успехом поруководить им. Вижу, много знаете. Чувствую, из вас получился бы хороший организатор. Принимайте предложение, пока не поздно.

– Нет, это не моё, – повторил Алексей. – Я в своих организаторских способностях не уверен. И зачем мне эта головная боль?.. Я занимаюсь мелким торговым бизнесом и уж лучше буду продолжать им заниматься. Тут заработок надёжный, и нет особого напряжения, большой ответственности. Для меня сейчас важно хорошо зарабатывать и твёрдо становиться на ноги… Извините, не стану отнимать у вас время. Ещё раз спасибо. Побегу, у меня есть дела. До свидания…

– Занимайся, занимайся мелким торговым бизнесом, – бросил Андрей Иванович ему вслед…

– Не огорчайтесь так сильно, – сказал директор. – Не принимайте близко к сердцу. Не хочет – что поделаешь? Жаль, конечно.

– Перед вами совестно. И обидно, что сын испугался трудностей. Желаю вам найти кого-то более надёжного.

– Свято место пусто не бывает. Но теперь я, наверно, подожду с организацией издательства. Действительно, всё не так просто. Ваш сын, человек знающий, шире открыл мне глаза. За каждым из перечисленных им необходимых действий стоят немалые расходы. Надо всё хорошо продумать… Да, как вы съездили тогда с внучкой на конкурс? – спросил Нестеренко. – Успешно ли выступили?

– Съездили хорошо. И выступили неплохо. Почестей, правда, не заработали. Но не беда. Педагоги наши говорят, что главное – поучаствовать в конкурсе, увидеть его обстановку, выдержать психические нагрузки, показать свои способности знающим людям и поверить в себя. Артистка-то у нас слишком маленькая. Она горько плакала оттого, что кому-то грамоту дали, а ей нет.

– Листа бумаги, что ли, было им жаль для малого ребёнка? Привели бы вашу артистку к нам на завод, – сказал директор. – Мы бы её концерт в актовом зале устроили, наградили бы, как смогли, и красивую грамоту обязательно бы дали.

– Об этом стоит подумать. Спасибо. Я скажу внучке. Она будет рада. Нужно только посоветоваться с её педагогом. У педагогов свой взгляд на публичные выступления воспитанников.

Нестеренко пометил себе в отрывном календаре, что должен организовать на заводе концерт внучки писателя Чугунова, и сказал:

– У нас иногда выступают артисты, но юных музыкантов ещё не было, народ обрадуется, умилится… А что за новое личное дело у вас ко мне?

– Сейчас наберусь смелости, – ответил Андрей Иванович. – В прошлую нашу встречу вы предложили мне финансировать издание моей книги. Помните?

– Помню и не отказываюсь. Что вы собираетесь издать? Большая ли книга?

– Роман, не очень объёмный. Советское издательство, где я предполагал его напечатать, стало частным. Моя работа частникам оказалась не нужна. Они изъяли её вместе с работами других авторов, наверно, сожгли. У меня сохранился экземпляр машинописи.

– Понятно, – сказал Нестеренко. – Рыночная экономика предполагает стремление к личной наживе, но не к всеобщему окультуриванию. Хорошо, найдите себе издателя, составьте смету и привезите мне вместе с банковскими реквизитами издательства. Я оплачу публикацию вашего романа. Пока ещё я в силах это сделать.

Его оговорка: «Пока ещё я в силах…», – показалась Андрею Ивановичу неслучайной. Писателю стало неловко за свою просьбу. Ещё раз поблагодарив Нестеренко за содействие, он с ним простился.

От директора завода ЖБИ Алексей Чугунов, свободный сегодня от торговых поездок, направился к жене в газету «Младость». Редакция газеты помещалась в том же четырёхэтажном параллелепипеде, поставленном на попа, где была и редакция «Григорьевских ведомостей». Параллелепипед примыкал к одноэтажному корпусу старой офсетной типографии – она и выпускала многочисленную ныне «периодическую печать», не зная усталости. На стене редакционного здания, над его высоким крыльцом меж разноцветных пластиковых досок с названиями ютившихся здесь газет значилась и вывеска «Младости».

В просторной корреспондентской комнате работали за столами три молодые женщины. Несколько столов не были заняты – хозяева разъехались по заданиям. Виктория сидела в середине комнаты, низко склонившись над газетной «полосой» и карандашом исправляя в ней ошибки. Жена Алексея закончила технический вуз, машиностроительный факультет, но в инженерах походила недолго – не понравилось – и, испробовав несколько других работ, устроилась корректором в новую молодёжную газету.

Алексей громко поздоровался со всеми: «Привет!», – подошёл к жене и поцеловал её в затылок под короткими волосами.

– Что читаешь?

– Корректуру.

Она подняла голову и взглянула на мужа, продолжая сидеть.

– Свету у тебя тут маловато, – сказал он. – День пасмурный. Зрение испортишь. Пересела бы к окну.

– Ничего. Мне всё видно. А от окна дует. Холода наступают.

– По-моему, ещё тепло. Я хожу в костюме.

Он посмотрел в сторону и дружески мигнул одной из сотрудниц. Она коротко ему улыбнулась и снова принялась что-то писать. Алексей нередко заходил к жене на работу, знал тут всех и чувствовал себя свободно. Как образованный журналист, он интересовался и центральной, и местной печатью, оценивал их уровень и значимость, и малотиражная либеральная газета «Младость» нравилась ему тем, что избегала сплетен и сальностей, которыми завлекали читателей другие либеральные газеты.