Диляра Шкурко - Люблю сильнее жизни. Маленькие истории о большой любви

У самой Ксении это совсем не получалось. Всегда она стояла наособицу, по отдельности. Даже среди друзей. Когда все читали Борхеса, она читала Казакова. Когда все слушали «Агату Кристи», она слушала Агузарову. Когда все восхищались Кандинским, она восхищалась Нестеровым. Не нарочно, не из тщеславия. Просто совершенно не умела бежать за толпой. Но сейчас Ксюша впервые захотела слиться со всеми, стать как все. Не чувствовать так остро, не плакать так горько, не задаваться лишними вопросами. Может быть, тогда все будет хорошо. Сашка вернется, и они навсегда останутся вместе. Тем более что время все же двигалось. Медленно, но текло…

До приезда Саши оставалось две недели. Потом одна. Потом три дня. И тут Саша позвонил. Сначала она, как всегда, оглушенная самим событием разговора с любимым, не поняла, о чем это он. Потом вслушалась. «Ксеня, ты слышишь меня? И этот герр говорит мне, что я им очень понравился. Они предлагают остаться еще на полгода. Это значит, что через полгода я вернусь начальником отдела! Ты прикинь! Все, что я придумал, можно будет сделать. Да ты чего молчишь-то, Ксень? Ведь не навсегда же. Только на полгода…»

Ксения молчала, потому что поняла: это произошло. Не могло не произойти. С ней только такое и должно было произойти. Потом она выдавила из себя несколько фраз: «Поздравляю. Это здорово. Конечно, потом приеду. Да, созвонимся». И села, как оглушенная, на диван.

Задумываться сейчас не следовало – это Ксюша знала точно. Следовало чем-нибудь занять себя. Она медленно и методично собрала всех птичек в коробку. Убрала ее на антресоли. Потом включила лампу и взяла ножницы и бумагу. И почти до утра клеила, резала и красила, сдувая с лица легкую прядь и щуря усталые глаза.

Сашка после разговора с Ксенией решил напиться. Вообще-то он пил редко. Но сейчас нужно было именно напиться до изумления, как говаривал его старшина в армии. Компанию составили Макс и Оксана. Они готовились к отъезду. Радовались за Александра, который официального согласия остаться еще не дал, но все уже знали, что он остается. И тут, после второй бутылки, он вдруг рассказал им про девушку с птичками, про ее, Ксенину, дурость, про то, как его берет зло, что она такая…

«Ну вы подумайте: человеку говоришь объективные вещи – через полгода вернусь. Можно же и ей приехать, наконец! А она молчит. Я же понимаю, что там трагедия. А трагедии нету никакой. Это же карьера. Люди мечтают, добиваются. А здесь раз – и ты наверху!»

Оксана молчала. Потом вдруг произнесла совершенно ни к чему не относящуюся фразу: «Любви всегда слишком мало. В этом все и дело». Сашка понял, что она уже набралась. Позже, когда Оксана уже пошла к себе, Макс предложил посидеть еще. И, попыхивая коротенькой трубочкой, сказал остекленевшему от выпитого Сашке: «Знаешь, старичок, если бы теперь я мог вернуть что-нибудь из всех моих счастливых дней, я бы выбрал тот, где меня любили. Такая смешная девчонка была. Нежная слишком. Научись вовремя выбирать, старичок».

Утром, открыв окно, Сашка увидел, как с дерева поднялась стайка птичек. Ему показалось, что они зеленые, но потом он понял, что это самые обычные воробьи. То ли солнце так их осветило, то ли от вчерашней пьянки зеленело в глазах…

Беседа с добрым «герром» была весьма напряженной. Немец так и не уразумел, почему этот сумасшедший отказался от предложения. Сашка понял, что разочаровал зарубежных руководителей и быстрого роста по службе ждать теперь не приходится. Но почему-то не расстроился. Наоборот – ощутил легкость и воодушевление. «Ничего, еще посмотрим. Еще такого напридумываем, что вам и не снилось в вашей Неметчине».

В таком расположении духа он пребывал вплоть до посадки самолета в родимом городе. Стояла жара. И Сашка из аэропорта поехал к себе домой. Телефон у Ксении не отвечал. Сашка решил, что она просто не берет трубку, и, по-быстрому приняв душ, схватил пакеты с подарками и помчался к ней. Но квартира была заперта.

Тогда он поехал на спуск. Сухой светлый ветер нес по асфальту фиолетовые тени… Днепр сиял нестерпимо. Праздная толпа загорелых полуодетых людей, сквозные кроны акаций и весь почужевший за время его отсутствия город напомнил о том, что здесь, что ни говори, настоящий юг…

И через весь этот сухой жар, песенный ор из киосков и людской гомон Сашка добрался наконец до того места, где в беглой тени тонкого деревца стояла Ксюша. В маечке и шортах, бледная, незагорелая. Он понял, что все лето она просидела в квартире. Понял ясно, с жалостью нестерпимой, как ждала она его звонков, как поднимала светлую голову от работы, от этих птичек…

Вдруг он увидел, что птичек нет. Вместо них покачивались на леске китайские драконы. Маленькие, суставчатые, легкие. Это что-то значило, но что именно – он поймет потом. А теперь Сашка не нашел ничего лучше, чем спросить у Ксюши:

– А где же птички?

– Улетели, – серьезно ответила она.

Но когда он уже обнял ее всю, неправдоподобно прохладную в этой светлой жаре, и уткнулся в ее гладкие песчаные волосы, она добавила успокаивающе:

– Но они вернутся…

Я его ненавидела. Этот гаденыш отвечал мне полной взаимностью. Никогда не видела ребенка, в котором настолько не было бы ничего хорошего. Кроме его отца, разумеется. Отец этого мелкого вампира и мой бой-френд отвечал всем представлениям о счастливом замужестве любой современной девушки. Богатый, красивый, известный. Спортсмен, умница и джентльмен. Но вот сынок! Это обязательное приложение к нашим отношениям вызывало у меня просто приступ тошноты каждый раз, когда я об этом думала. А думать приходилось часто. Уже с первой нашей встречи я поняла, что судьба посылает мне очередное серьезное испытание.

Первая наша встреча произошла на даче солнечным, весенним днем. Все было, как в доброй голливудской мелодраме. Мой новый друг в белых штанах и белой же рубашке от Версаче шел ко мне по зеленому газону, сияя ослепительной улыбкой. Его загар выглядел просто рекламным. Впрочем привез он его с какого-то очередного высокогорья, куда таскался то и дело. Альпинизм – такое увлечение было у моего перспективного поклонника. Я легко, как бабочка, летела к нему навстречу в светло голубом платьице, простеньком таком от… Еще один прыжок – и я повисла у него на шее. И вдруг рядом возник ребенок. Мальчик лет шести-семи с белокурыми, длинными волосами. Чистый ангел. Картинка была – что надо! Не хватало только личного фотографа. Евгений представил мне сына:

– Даниил. Или просто Данька.

Даниил шаркнул ножкой. И как только папочка глянул в сторону, скорчил мне такую рожу, что сладкие слова: «Ах какой милый мальчик!» застряли у меня в глотке.

– Ну, я надеюсь, что вы подружитесь… – сказал Женя и подтолкнул сына ко мне поближе.