Владимир Невский - И никто не понимал в июле

Олег повертел в руках конверт и, сам того не осознавая, стал отдирать уголок.

«Интересно, а почему я тоже не догадался сделать это раньше? У меня есть в точности такой же пустой конверт, а Настя никаких штрихов на заклеенном шве, разумеется, не оставила», – подумал Олег, но тут же остановил возникшее искушение и закинул конверт в палатку.

Тяжёлые тучи медленно закрывали небо, двигаясь в сторону гор. Внизу расстилалась широкая котловина, похожая на долину большой реки. Днище было заполнено туманом. Горный хребет красовался на «той» стороне котловины – чёткий, островершинный, будто обведённый тушью. Тучи постепенно темнели, наливаясь тёмно-фиолетовыми чернилами, и в какой-то момент небо не выдержало их веса. Они зацепились за острые вершины гор и стали медленно оседать. Но самое страшное появилось с другой стороны – снизу. Туман, поначалу белый, тоже стал темнеть и подниматься навстречу всепоглощающей фиолетовой массе. Осталась только узкая полоса на уровне человека, наблюдающего «извне» за странной игрой природы.

15 июля. 5.20.

Едва рассвело, Олег с неожиданной тоской ощутил себя в плену той самой «цикличности времени», о которой упоминал в своём несостоявшемся рассказе. Ночная прохлада стремительно таяла под натиском солнца. Погода в третий раз решила начать утро с предчувствия душного тяжёлого дня.

Утро оставляло ему ещё полчаса до подъёма.

Удивительно, он ещё не видел ночного неба! Минуло две недели не слишком напряжённого труда – а выйти в степь, лечь и долго смотреть на звёзды, как мечталось до отъезда в экспедицию, Олег так и не удосужился. Коллективный заплыв с Никитой и Эльвирой не в счёт. Чтобы увидеть настоящее небо с настоящими звёздами, надо принадлежать лишь одной, «этой», стихии, убрав все посторонние ощущения и земли, и воды.

Олег выбрался из раскрытой настежь палатки и сел у стола. Внезапно его захватило странное чувство пока ещё не пережитое им. Он словно был обычным зрителем заурядного киношного детектива – и вдруг какая-то неведомая сила стала неспешно, но настойчиво заталкивала его внутрь действия.

Побыв зрителем, он стал игроком, не зная ни сценария, ни отведённой ему роли.

Эля ошибалась, поставив «троечку» его интуиции. До этого утра интуиция дремала, поскольку не было в ней необходимости. И вот сейчас она проснулась и открыла очевидный, в общем-то, вопрос: есть ли связь между завещанием таинственного «олигарха» и этой московско-киевской компанией? Если нет, то… нет смысла в таких причудливых финтах судьбы, нет необратимости времени, нет, наконец, продолжения игры, которую он только сейчас осознал как действительно игру, доведённую до второго, но далеко не последнего акта.

Соседи по пляжу – столичные экономисты, политологи, эксперты. Арнольд, конечно, поскромничал в самооценке. Здесь отдыхает элита. Каждый знает два-три иностранных языка. И это случайность? Ведь на берегу больше никого нет. И, наконец, присутствие молодой красивой женщины, её интерес к провинциальному историку! Что это?

Как бы то ни было, вопрос, вылезший так внезапно, остаётся без ответа. Можно ли выдумать хотя бы один сценарий, в котором непротиворечиво уживались бы и столичные гости, и археологические раскопки, и сам Олег с его деньгами и, наконец, смысл затеи неизвестного «олигарха»?

15 июля. 8.21

Молодые археологи, как всегда, без охоты взяли в руки инструменты, – споро они работали только вечером. Олег выбрался из раскопа. Он долго пытался ухватиться за ту мысль, которая сидела в его голове перед пробуждением лагеря. Оторвав взгляд от земли, он увидел Эльвиру. Она шла как на прогулке по Дерибасовской.

– Вы встречаете меня? – с наигранным удивлением спросила она.

– Разумеется. Больше некого, – соврал, и уже не в первый раз, Олег.

– Странно, мне казалось, вы разговаривали сам с собой или обдумывали какую-то важную проблему.

Они молча разбрелись по своим раскопам. Работа не шла. Ни один инструмент не держался в руках. Олег сказал ПАФу, стараясь не встречаться с ним взглядом, что у него разболелась голова и единственное, на что он способен, это глотать таблетки. Павел Фёдорович согласно кивнул головой, и Олег сел прямо на землю в тени большого джипа.

Ещё немного – и сгустившаяся до состояния сиропа духота отключила бы всякую способность соображать. Но убежавшая мысль, как блудная, но верная собачка, вернулась, царапнув лапой дверь. И ответ – в общем-то, неочевидный – показался Олегу единственным рациональным объяснением последних странных событий. Люди на берегу – не только приближённая к власти элита и не просто интеллектуалы. Они – не обслуга; они – сама власть, потому что заместитель министра, советник, или эксперт, наделённые такими способностями, всегда становятся активными политическими игроками.

Тогда что им надо? Неужели при таком количестве звёзд на погонах они ещё и увлекаются «чёрной археологией»?

15 июля, 9.46

Поздним утром, когда ожидание открытия или хотя бы необычной находки сменяется безразличием к итогам своего труда, Олег вылез из душного нутра раскопа. Работа по-прежнему не ладилась.

– Денисыч, долго ты будешь тут вошкаться? – услышал он за спиной голос Анны Георгиевны.

– Что, опять пулемет? – с нотками сочувствия спросил Олег и медленно обернулся.

– Нет, на этот раз всё гораздо прозаичнее. Сходи, посмотри.

– Ну, конспираторы. Прямо сказать нельзя? – не удержался он от комментария и быстрым шагом двинулся в сторону «филиала».

Эльвира и Никита ползали на четвереньках и ощупывали руками неровную поверхность раскопа.

– Зачем вы так глубоко зарылись? – с несвойственным ему раздражением пробурчал Олег.

– Но выше-то ничего нет, – спокойно ответила Эльвира. – Уже проверено.

– Полтора дня – и «уже» проверено? Ладно, что нашли?

– Кажется, древняя кладка, остаток стены, – ответил Никита, очертя границу рукой.

Олег сел на землю рядом с ним.

– Да, похоже на то. Камень, скорее всего, из-под Керчи. Даже точно… Надо свистать Павла Фёдоровича. Он в этом деле лучше разбирается.

Но ПАФ уже был рядом. По-видимому, Анна Георгиевна попросила прийти и его.

Старый археолог придирчиво обследовал фрагмент кладки.

– Так-так, – произнёс он после долгого молчания. – Думаю, примерно пятый или четвёртый век до нашей эры. Теперь давайте осторожненько двигаться в ту сторону. К вечернему сеансу я, наверное, перейду к вам. Не возражаете?

– Что вы, наоборот! – с наигранным удивлением ответил Олег.