Елена Поддубская - Возмездие за безумие

– А знаешь что? У меня есть идея как тебя «посадить» на лечебный курс, – мысль заблестела в глазах Виктора, – Давайте-ка приезжайте к нам в Барселону на месяцок. За такой срок можно запросто отвыкнуть от любой привязанности. Я вон, помню, месяц не курил, так потом начинать не хотелось. Правда, все равно начал, – Виктор усмехнулся, но Игорь смотрел на него серьёзно, даже слишком строго.

– Куда? В какую Барселону? Ты же сказал денег нет? – Иванов пить перестал, и даже дышать стал тише: представил, как обрадуется новости Лена; он-то ведь так и не смог до сих пор свозить жену за границу.

– С бабой мне никак, Игорёха, не сладить: с утра до ночи твердит: «Рожу испанца, рожу испанца». Дура. Что с неё взять? – Ухов потёр носком мокасин от Хуго Босса железное перекрытие смотровой ямы.

Гараж у него был большой, на две машины. Правда, из-за беспорядка казалось, что места не так уж и много; машина стояла у дальней от дверей стенки, а мужики разместились за столиком ближе к яме. Тут же была прилажена этажерка для инструментов, которые валялись по всему гаражу. Иванов с пониманием покачал головой, поднял с утоптанной земли отвёртку, аккуратно положил на полку. Виктор на такую бережливость только рукой махнул; заботы у него были явно не те, – Всё равно придётся продавать однокомнатную. Никак ведь сына ждём, – теперь Виктор говорил гордо и даже улыбался. Пиво начало потихоньку пробирать, и речь Ухова полилась ровнее, без стрессовых ноток, – Галке врачи на УЗИ сказали – сын. Так что, дом под Барселоной я уже заказал. Да-да. А ты думал? – на широко раскрывшиеся глаза соседа Виктор захохотал, довольный собой, – В Калейе. Деревня такая на побережье Коста Бравы. В доме два этажа, пять комнат, во всех кондиционеры, бассейн, терраса, а на ней есть вот такой мангал, – руками Виктор очертил внушительный прямоугольник, – Ты мясо как: уважаешь? Молоток. Значит, по вечерам будем жарить. И под красное испанское винцо, да? М-м-м.

Мужики замолчали на время, попивая пиво и осмысливая перспективу отпуска в Испании. Игорю даже почудилось, что он слышит запах дыма и шипение жирной свининки на углях. Вокруг была расхлябанная весна: то дуло, то парило, то заливало, то потом пекло нещадно…

«А на Средиземноморском побережье, наверняка тёплый бриз, крики чаек… золотистый, обжигающий ноги песок, как показывают по телику…».

Игорь пошевелил пальцами в туфлях, оттянул угол воротника рубашки:

– А море? Далеко от дома?

– Не-а, пешком двадцать минут. И прислуга за гроши: убирать там, харчи варить. Мы летим через месяц. Галке рожать в середине июня: месяц там долежит. А вы к родам прилетайте. Заодно будет кому тут за Юлькой присмотреть.

– Как за Юлькой? А ты её с собой не берёшь?

Виктор отрицательно помотал головой:

– У неё соревновательный сезон начинается. Тренер так надолго не отпустит. Короче: с деньгами я тебе помогу, а ты за дочерью последишь. А потом её с собой привезёте, пусть братику порадуется.

На этом и порешили. Очень скоро Виктор действительно принёс Игорю тысячу долларов и билеты на самолёт. В стране все, кто мог, держали сбережения в иностранной валюте, доверия к которой было больше. Иванов отдал часть зелёных бумажек Лене, а часть припрятал: знающие люди рассказывали, что за границей в казино всегда в первый раз «прёт». Игорь очень надеялся на крупный выигрыш в первый день.

«Покрою все долги и завяжу на фиг», – думал игрок, собираясь в Барселону.

Про мягкий климат и тёплый ветер с моря Иванов не ошибся. На этот раз задуманным планам суждено было сбыться. Сделав за месяц паспорта всей семье, Игорь договорился с напарником о месячном отпуске. А у девчонок и Лены уже начались каникулы. Вылетая в Барселону десятого июня чартерным рейсом из Краснодара, вся семья Ивановых держала кулачки сомкнутыми до самого приземления в столице Каталонии. На их фоне Юля казалась расслабленной.

– Самолёт – это фигня. Я вот моря боюсь. Плаваю не очень. А самолёт что? Если сломается, ничего не поймёшь и сразу бухнешься, – весело рассуждала Юля в кресле, замечая, как на её шутку реагируют бледностью не только подружка Вера, для которой это был вообще первый осознанный полёт, но и тётя Лена.

Несмотря на то, что месяц перед вылетом Юля жила у Ивановых, и ёе берегли как хрупкую фарфоровую куклу, отчего-то в девочке созрела за это время неприязнь к отношениям в чужой семье. У соседей никто не приказывал, только предлагал, никто не выведывал, а только спрашивал, никто не ругался матом, даже просто голос не повышал. Юля с удивлением обнаружила, что когда тётя Лена накладывает девочкам в тарелки оладьи или жареную картошку, то не закусывает при этом губы и не стучит ложкой о край сковородки так громко, что звенит в ушах. Откровением стало и то, что оказывается, мужчины тоже умеют пылесосить, мыть раковину в ванной и даже вешать бельё на верёвку. Юля наблюдала за чужим бытом и так переживала от увиденного, словно её в жизни кто-то обманул, лишил чего-то, что составляет основу семейной жизни. И внимание Игоря к Лене было неподдельным, особенно когда женщина вдруг хваталась за спину: маялась поясничными болями. И просьбы Лены к Игорю не сопровождались кошачьим мяуканьем с целью получить деньги на покупку не только необходимых для дома продуктов, но и на дорогой крем или очередную пару итальянских полусапожек. Полусапожками на тонких каблуках и со «стеклянными» голенищами из синтетики тут тоже никто не страдал, а у Уховых их только в прихожей на полке стояло три пары для Гали и две для двенадцатилетней Юли, только без каблуков. Зато каждый вечер, возвращаясь домой, Вера без всяких криков и напоминания протирала обувь всех домочадцев специальными губками, пропитанными кремами разного цвета. Коробочки с ваксой и тряпки для чистки кожи до блеска лежали в аккуратно поставленном ящичке у входа. И не нужно было бегать по всему дому в поисках хотя бы куска салфетки, чтобы оттереть недельную грязь с голенища всё того же стеклянного итальянского сапога. А не найдя её, плевать на палец, тереть, потом нестись в кухню к мойке и отмывать руку.

Юля злилась на соседей, но на деле злоба была на что-то внутри самой себя: заложенное, привычное, от чего трудно было уже отказаться, несмотря на юный возраст. И, приземляясь в Барселоне, Юлечка Ухова практически знала, что несмотря ни на что, её родители – самые лучшие, хотя бы потому, что это они пригласили Ивановых, а не наоборот.

Отец встретил девочку спешным: «Привет!». Традиционные вопросы о делах и здоровье на ум Виктору в тот момент не пришли: Галя вот-вот должна была родить, её уже увезли в частную клинику, где койко-место в сутки стоили как месячная заработная плата половины персонала роддома на улице Пушкина, к которому Уховы были прикреплены в родном городе. Ухов злился на жену за расточительство: в Южном за четверть того, что предстоит уплатить за роды в Испании, можно было купить не только врача-гинеколога, а даже его душу. Про расходы на перелёт, дом, питание и съёмную машину Виктор вообще уже не говорил. Жалуясь Игорю по дороге из аэропорта, Виктор то и дело проверял мобильный телефон, лежащий в углублении у кресла шофёра: не отключился ли.