Елена Поддубская - Возмездие за безумие

– Да, мужик, ты тут, смотрю, совсем покой потерял, – сочувствие Игоря было неподдельным.

Виктор тихо матернулся, отказывая себе в удовольствии выразить свои чувства полномерно, на растяжку, а может, просто оставляя это на потом, и показал на дорогу:

– Не, ну ты видел? Где по мировой экономике эта Испания, а дороги – масло на горячем тостере. И это мы ещё не во Франции; там автобан платный, но зато – просто зашибись. А у нас за Пашковку выехать нельзя, колдоёбина на колдоёбине, – последнее слово видимо уже не считалось грубым, поэтому произнёс его Ухов смачно. Девушки на заднем сидении кто сжался, кто захихикал. Вера искоса посмотрела на отца, не понимая, как он сносит в их присутствии грубости. Но Игорь был так увлечён пейзажем, что даже не отреагировал на сказанное. Виденные когда-то по телевизору или в журналах картинки проплывали мимо, как мираж. Очень хотелось, чтобы Виктор остановил машину, и все они вышли и потрогали руками толстые стволы пальм, посаженных зачем-то в странные кадушки. А ещё не терпелось выпить сервезы – испанского пива, попробовать креветок, выловленных прямо из моря. Иванов мечтал поесть салата из помидор и жёлтого сладкого лука, залитых бальзамическим соусом, настоящим, вязким, не разбавленным, оливковым маслом холодного отжима, тоже настоящим, не имеющим привкуса подсолнечника, и заправленных мелко нарезанным базиликом, не зелено-фиолетовым кубанским реганом, а прозрачно-зелёным, мягким, нежным. Желания Иванова избалованностью не отличались, отчего были легко выполнимы.

Закинув Лену с девочками в дом, мужчины сразу же отправились на маленький местный базарчик. Игоря удивляло всё: цены ниже их рыночных, русскоговорящие туристы, встречающиеся повсюду, жара, не тяготящая, а даже приятная, неразборчивый говор испанцев, вернее, каталонцев. Про национальный вопрос мужики проржались после первого же сделанного замечания. Бородатый толстячок, продавший им мясистый сладкий перец, походил ну, чем не на грузина, разбавленного абхазцем?

– А ещё про наших соседей говорят, что они разобраться в своих корнях не могут: да тут пол-Европы перепахано бывшим османским государством. Так что, турки вы все, гражд а не, турки и есть, – разъяснил Виктор очередному торговцу. Испанец, не поняв ни слова, заулыбался и стал расхваливать свой товар: эфирные масла и продукты гигиены из них.

– О, куплю Лене лавандового мыла, – Игорь отсчитал мелочь и сунул торговцу, – Она всю плешь мне проела, что надо его купить.

– Зачем? – не понял Виктор; мужики уже хряпнули по бутылочке пивка.

– Чтобы моли не было в шкафу. Ну, и для запаха.

– Зачем? – Виктор был такими хозяйственными заморочками не избалован.

– Как зачем? Представляешь, открываешь зимой шкаф, достаёшь полотенце, а оно у тебя лавандой пахнет. И сразу вспоминаешь, как классно ты отдыхал летом в Калейе. Виктор задумчиво потёр щёку горлышком от почти пустой бутылки.

– Ну, да…

С тех пор как Галя задалась целью любой ценой родить второго ребёнка, хозяйство в доме Уховых пошло по боку. Привыкнув в своё время к кухарке и домработнице, теперь, оставшись без них по причине экономической несостоятельности мужа, про чистоту и обеды Галина вспоминала только тогда, когда у мужа заканчивалась чистая одежда, пыль под креслами начинала летать по всему залу, а на кухне орал голодный Виктор. Сама Галя ела крайне мало, возраст давал знать, и замедленный с годами метаболизм после каждой неудачной беременности выпирал жировыми складками по бокам и на ягодицах. В момент этой последней беременности Гале было уже критических тридцать восемь лет. После родов женщина собиралась заняться диетами и ограничениями в еде незамедлительно, не теряя времени на вскармливание будущего ребёнка грудью. Отчего любые напоминания о необходимости готовить обед вызывали в беременной если не рвоту, то точно тошноту. В отсутствие мужа мать мучила Юлю бутербродами, а сама ела то ложечку тёртого с сахаром фейхоа, то довольствовалась глотком соевого молока, то заедала голод черенком от сельдерея. Юле, как молодой и растущей, таких пищевых наборов явно не хватало, отчего девчонка вечно покупала на карманные деньги то сладости, то печёности. В отсутствие дочери Галина терроризировала мужа, предлагая то пропущенный ужин, то лёгкий обед или диетический завтрак.

– Достала своими капризами. Быстрее бы уже родила, – признался Виктор. За месяц, проведённый в Испании с женой, Ухов не то чтобы похудел, нет, но точно подурнел. Втихаря от Гали, Виктор уходил из дома и лопал в городке у коммерсантов без разбора шаурму, знаменитый хамон, тапасы – хлебцы, намазанные помидорами с чесноком или давлеными авокадо с табаско, паприкой и какими-то ещё приправами. Запивал съестное пивом или вином; пить при жене было нельзя, она-то это себе позволить не могла. Засматривался на смазливых раскрепощённых югом девиц и женщин всех азимутов; на эту тему дома тоже был запрет.

Рассказывая про своё житьё-бытьё, Виктор вдруг почувствовал в кармане шорт вибрацию, – О! Кажись, началось! – нервно крикнул он, увидев на дисплее мобильника номер, – Всё, мужик, я поехал. Сам до дома дойдёшь? – спросил Виктор чисто механически, вручая Игорю пакеты с купленным. Едва не заплутав, Иванов пришёл домой и вручил пакеты Лене, сообщив о последних новостях Уховых.

– Дурдом, – оценил он обстановку сам, пройдя в жилище и оглядевшись; Лена и девочки сидели на диване посреди настоящего хаоса вещей, разбросанных за месяц родителями Юли, и не знали с чего начать обустраиваться. На кухне голосила весёлая кухарка: испанка каталонских кровей, вполне способная сойти за армянку с азербайджанскими корнями.

– Турки все вы, гражд а не, турки, – только и нашелся, что сказать Игорь, – И на фига Галке после восьми выкидышей нужен был этот пацан? Не понимаю.

Жена подняла на Игоря удивлённый взгляд.

– Откуда ты знаешь? Я тебе про это не говорила.

– Причём тут ты? Витька проболтался… – Иванов казался беспомощным, глядя на разбросанную по мебели одежду, коробки с бытовой химией, пакеты с приготовленными памперсами, пляжный надувной матрас, зонтик от солнца, ласты.., – Бедная Юлька, – выдохнул Игорь, примеряя маску для подводного плавания.

Юля беспомощно подняла плечи; внутренне девочка предчувствовала, что появление ещё одного члена в их семье, если что и поменяет в отношениях родителей друг другу и к ней самой, то уж точно не к лучшему. Иметь братика девочке почему-то вдруг расхотелось. Зато запоздало захотелось почистить обувь губкой, пропитанной кремом, взятой в специально отведённой для этого коробочке. Юля приникла к Лене и уткнулась в плечо чужой тёти, рядом с которой вдруг стало надёжно.