Мария Фомальгаут - Несотворенный мир

– Вы не слышите меня? Я человек… такой же… как вы…

Я не мог прочитать его мысли, но я понимал – он не верит мне.

– Мой генерал, срочное донесение, – еще один человек вошел в комнату, – они подтягиваются к нашим границам.

– Отлично… это будет последняя битва… скажите нашим, пусть готовят войска.

– Силы неравны, мой генерал.

– Чтоб я этого не слышал даже! Силы у него неравны… ну поди, сдайся им сразу же, чего медлишь-то? У нас козырь есть, а ты говоришь…

– Козырь?

– А это что, по-твоему? Кстати… допроси.

Он кивнул в мою сторону. Наконец-то на меня хоть кто-то обратил внимание. Я задумался, подбирая слова – никогда мне еще не было так трудно это делать.

– Господа, я очень рад встрече с себе подобными. Поверьте, я искал вас много лет. Я рад вам сообщить все, что мне известно, однако прежде всего замечу, что ваш мир трещит по швам. Нужно что-то делать, чтобы он не рухнул…

Человек слышал меня, я чувствовал, как подрагивают перепонки в его ушах – но делал вид, что не слышит. Он поволок меня в маленькую камеру, по пути я первый раз попробовал свои путы на прочность – они оказались прочнее, чем я думал.

– Господа, если вы и дальше собираетесь игнорировать меня, я ничего вам не скажу.

Однако, того, что случилось дальше, я не ожидал. Человек (я уже не сомневался, что имею дело с человеком) просто вскрыл мне память. Стыдно признаться, но я не ставил никаких защит на свою память, просто потому что не ожидал, что кто-то когда-то попытается взломать её. Повторяю, я слишком расслабился на Кафедре, в мире, не знавшем войн миллионы лет.

И вот теперь мою память открыли, как шкатулку без замка, равнодушно скопировали оттуда все и вся, даже воспоминания, в которых я стеснялся признаться самому себе. В том числе и воспоминания об Элен. И много о чем еще. Я смотрел, как мохнатые твари роются в моей памяти, хватают кусок за куском, сами не понимают, что они видят, ищут тайны каких-то сверхорудий и сверхспособностей, не находят. Кажется, они не замечали, как предательски трещит и покачивается мир, доживающий последние дни, и даже когда с крыши упала деревянная балка, и что-то загрохотало в водосточной трубе, последние обитатели мира не дрогнули.

– Ваш мир нуждается в ремонте, – настойчиво повторил я, – нужно что-то делать… немедленно. Хотя бы покинуть этот мир… я покажу вам, куда можно перебраться.

Они не слышали меня. Не хотели слышать. И я понял, что ничегошеньки с ними не сделаю. По крайней мере, я надеялся, что у них хватает ума поддерживать свой мир в более-менее прочном состоянии – но оглушительный грохот там, снаружи, возвестил мне, что я ошибся.

Человек, который вскрыл мою память, мрачно кивнул и сказал:

– Началось.

Что такое война, я знал не понаслышке – но слишком долго я жил в мире без войн, слишком долго я привыкал, что никто не будет бомбить мой дом и никто не убьет меня.

Слишком долго.

Я следил за человеком, который смотрел мою память. Я знал, что если он будет разбирать мою память слой за слоем, он увидит мое прошлое, то прошлое, которое было еще здесь, на земле, ходил по этим холмам, еще зеленым, смотрел на солнце, тогда еще было солнце. Он увидит, как я покидал землю, как вернулся снова, он поймет, он не сможет не понять, что я такой же как он…

На улице опять грохнуло. Еще и еще. Дрогнули стены бункера, я видел, как ползут трещины по потолку, слышал топот ног по лестницам там, наверху. Старый мир угрожающе заскрежетал и начал крениться – но люди как будто не замечали этого.

– Ну что у нас там? – генерал нетерпеливо посмотрел на человека, который изучал мою память.

– Время нужно…

– Какое к черту время, иди вон западникам скажи, что время тебе нужно, а пусть наступление отменят денька на два, пока Тук с памятью разберется!

– Тогда вот… Кажется, вот так он перемещается моментально…

– Очень хорошо. Наших солдат научить сможете?

– Наших солдат хоть бы научить воду за собой смывать…

– Р-разговорчики… сделаете?

– Сию минуту… Вещь-то простенькая…

Мне стало не по себе. Я все еще не верил, что они собираются применить портацию – предельно простую и предельно опасную. Это было не просто немыслимо, это было…

– Вы сами не понимаете, что делаете, – попытался возразить я.

Они не слышали меня. Вернее, делали вид, что не слышат. Мир снова закачался, как подкошенный, жалобно заскрипел – война ответила ему двумя взрывами.

Тук хотел выйти из комнаты вслед за генералом – но что-то задержало его внимание, он снова наклонился над моей памятью. Я не мог следить за его мыслями, я следил за его глазами, я понимал, что он, наконец, увидел мое прошлое, наконец, он понял, кто я такой.

– Тук, вам особое приглашение нужно, или как?

Тук выбежал за дверь, я остался один. Один наедине с умирающим миром. Один наедине с войной, со своими мыслями. Я снова попробовал на прочность сковавшие меня путы – они чуть поддались, достаточно для того, чтобы вселить в меня надежду.

Я начал высвобождаться – под грохот орудий и скрежет старого мира. В какую-то минуту хитрые путы сковали меня еще сильнее – но я нашел в них слабину, мне хватило бы её, чтобы выбраться. А выбираться нужно было поскорее, потому что стены бункера предательски трещали, готовые в любой момент обвалиться и похоронить меня под собой.

Проще всего было уйти в портал – и в то же время сложнее всего, я знал, что одного-двух порталов наш мир не выдержит. Поэтому для побега я выбрал самый простой способ – по коридорам и лестницам убежища, лишь время от времени проходя сквозь стены.

– Они наступают, мой генерал…

Я смотрел, как солдат говорит генералу, что армия проигрывает – и сам не знал, зачем я остановился возле генерала, что я хочу сказать ему, тем более, что тут вообще можно было говорить, и так уже было все понятно, я видел снежную пустыню, усеянную трупами, я видел Тука, вернее то, что было Туком, а теперь лежало с проломленным черепом на заляпанном кровью снегу. И, тем не менее, я еще надеялся что-то изменить, я как по воздуху шел к генералу, я хотел сказать ему, что…

Наши взгляды встретились.

Генерал показал на меня, дал короткую команду из глубины веков:

– Пли!

Он не договорил. Ему не дал договорить кто бы вы думали – сам мир, который наконец-то устал держаться непонятно за что и закачался, осел, обрушился сам на себя. Я видел, как падают перекрытия, как рушатся балки, как рушится мир, подняв тучу пыли.

Я подхватил генерала, сам не знаю, зачем. Я все еще пытался спасти хоть что-то в этом погибающем мире, хотя уже понимал, что спасать нечего.

– Что… что вообще случилось-то?

– Мир рухнул… Он давно в аварийном состоянии был…

– Так что ж вы мне не сказали-то!

– Так я вам только об этом и говорил, вы меня не слушали!