Евгений Рудаков-Рудак - Волчий выкормыш

Рядом во всю орал малайка, Сашка, он упал в сухой куст степной колючки и пока выбирался, исцарапался до крови. Волчица рычала на него и совсем не устрашающе оскаливалась, но голый волчонок не унимался, визжал, и она немного даже растерялась. В её волчьих инстинктах не предусматривалась такая наглость детенышей. Своего бы она могла прикусить легонько, рыкнула бы, и всё, но с этим… Что-то за её ухом зудело и покалывало, как только она собиралась наказать наглеца.

…Валентина с Андреем с раннего утра, пока не было большой жары, трудились в огороде, она тяпала картошку, Андрей нехотя, как каторжник, поливал огурцы и, то и дело, пил из ведра. Утро было тяжелое, учитывая похмелье. Крик ребенка услышали одновременно, встали, как вкопанные.

– Ты слышал?

– Слышал… орёт, вроде. Мало ли.

Теплый ветер из степи дул порывами, а шелест сухой травы заглушал крики.

– Точно! Ну, да… ребенок кричит. Тихо!

– Откуда ему взяться там? Смотри, никого не видно на два километра.

– Ма..м..ма… – послышалось, как будто совсем рядом.

– Сашка! Андрей, ей-бо, Сашка… Его голос!

– Сдурела баба. Щас, разведаю. По мне так, чем дальше – тем лучше.

Размахивая пустым ведром и насвистывая, он с большим удовольствием пошел с огорода, жена с тяпкой на плече побежала за ним по пятам. Степь начиналась за огородом, через заросшую старую дорогу.

– Замолкни, свистун… Дай послушать.

Крик становился всё отчетливей, потом стало тихо, а еще через минуту они услышали ворчание и… опять тишина.

– Сашка! Ей бо! Ну, да… наш Сашка! Я узнала. Он когда Аньке грудь сосал, так же мычал.

– Похоже, едрит твою в ангидрид. Да глупости это всё. Помянули уже.

Перегоняя друг друга, они пробежали метров сто и остановились, как вкопанные. Под кустами дикой конопли стояла волчица, а под ней сидел их племянник, их Сашка, и… сосал, причмокивая, сиську. Волчица увидела их, сделала шаг вперед и зарычала, оскалив страшные зубы с клыками. Сосок выпал изо рта и Сашка оказался позади волчицы. Ухватившись за хвост, он подтянулся, встал, потом свалился в колючку, исцарапался до крови и заорал, что было мочи. Картина была не для слабонервных.

Андрей и Валентина на мгновение встали, как парализованные. Она уронила тяпку и вытаращив до белков глаза, медленно села на землю. Андрей дернулся, махнул рукой, в которой держал ведро, но… страх сделал неподъёмным даже пустое ведро. Волчица рыкнула ещё раз, потом присела на задние лапы и сделала мощный прыжок в заросли конопли – только её и видели. А Сашка, узнав родных людей, залопотал что-то и побежал к ним. Отмытая волчьим языком мордочка его блестела. Он подбежал к одуревшей тётке и начал дёргать её за волосы, и хоть, и не совсем четко, но довольно сносно повторял:

– Тётя… тю. тя… ма… у. у! – он привел её в чувство и Валентина вскочила и завопила:

– Сашка! Где ж ты шлялся! Ну и скотина ты безрогая! Ну, Сашка, ну, ты и гад! А ты, что тут стоишь, дубина стоеросовая, это же наш… твой родной племяш, Сашка! – переключилась она на отупевшего мужа.

Её крик быстро привел в чувство Андрея. Он взял в одну руку тяпку в другую ведро, огляделся и медленно пошел по кругу, ломая коноплю, и готовый в любую секунду скорее сбежать, чем пойти в атаку. Было тихо и Андрей, чуть осмелев, сделал несколько шагов в кусты конопли, вытянул до невозможного шею и замер… прислушиваясь, приглядываясь и даже принюхиваясь, не хужей волчицы.

Валентина быстрее пришла в себя и, схватив ребенка, что было сил побежала домой. Она еще никогда так быстро не бегала, да с таким грузом. Андрей, глядя на жену, тоже попятился и, отойдя метров на десять от места встречи с волчицей, развернулся и… рванул вдогонку, да так шустро, что повторил, как минимум, а может быть, даже побил, личный армейский рекорд двадцатилетней давности в беге на короткие дистанции, да еще с такими страшными препятствиями. В огороде он обогнал Валентину.

– Е..ед…дрит твою в ан…ангид…гид. дрит. Ну и дела. С бугая была, волчара-то! – и тяжело дыша, упал на грядку.

Хозяйственная жена тоже сильно задыхалась, но спросила, куда он бросил её тяпку и почти новое, еще не мятое цинковое ведро. Андрей тупо покачал головой.

– Отвянь, с ведром… после. Ну, дела. И как там наш Сашка, паразит?

– Воняет чёрте чем, засранец, будто из говна только вылез.

– Может, волчары его потому и не съели, что вонял сильно? А что, волк скотина чистоплотная, что ни попадя жрать не станет. Убежала, даже на тебя не позарилась.

– Может и потому. Только уносила-то она его чистого, рано утром. Тут, что-то не так. Хорошо, Анька такого не видела, не то с ума тронулась.

– Да. а, не дай бог никому, и ей такое пережить. Она шибко впечатлительная, Анька-то. Да. а… вся в дядьку родного. Тут, я скажу тебе – никак не обойтица нам без этого, – чиркнул Андрей по шее выразительно.

– Да..а..а, – поняла она по своему. – Хомут на шею. Теперь из райцентра её надо вытаскивать. А она, дурёха, всё раздала. Дом, считай, подарила, будто нас и вовсе нету, родни.

– Ну, как подарила – так и отдарит. Хорошо, что поросенка не успели съесть.

Они сидели на крыльце дома. Сашка крепко спал на тёткиных руках, всхлипывал во сне и губами что-то искал, наверняка волчий сосок.

– Давай-ка, топи баню, перво наперво отмыть надо говнюка, от волчьей нечисти… И самим. У тебя, как я погляжу, даже штаны провисли сзади. Обделался со страху?

– Да..а. Тут не захочешь, так обделаешься. Ты в свои рейтузы загляни, смелая. Да. а, чудеса. а, тут без нечистой силы точно не обошлось, тут, как налить и выпить. – Андрей еще выразительнее глянул на жену и чиркнул по шее. – Обмыть, говорю, это дело надо.

– Я сказала не обмыть, а отмыть.

– Одно другому не помешает. Так я пошел.

Андрей быстро побежал в баню, а Валентина отнесла спящего ребенка в сарай и положила на охапку сена, подложив под голову пустые грязные мешки.

– Тебе, волчонок, всё одно.

Она вышла, но вспомнила, что Сашка, считай, целую неделю с волками якшался, вернулась и подперла дверь палкой, а потом, что было духу побежала к Зотихе – поделиться чудом, и чтобы старуха осмотрела мальца, и… пошептала чего. Она мельком глянула в сторону бани, увидела над трубой дымок – кивнула – мол, всё нормально и побежала, вроде даже довольная.

Андрей затопил баню, забросил побольше дров и рванул к другану, сообщить о таком чуде. В этих местах все мужики-соседи считались друганами. Да за такую новость ни у кого рука не дрогнет налить стакан, а то и два. А такое чудо не каждый год случается и даже не в каждую жизнь. Да. а!