Мария Фомальгаут - Выключатель тьмы

Говорю, что за заказ. Хозяйка хмурится. Ну пожа-а-алуйста, ну скажи да, да, да…

– Так бы и сказал… чего темнишь-то… дело-то святое…

Гора падает с плеч. Не медная, но все-таки…

– Принес?

Бригадир жжет меня взглядом.

– Принес… вон…

Киваю в сторону печей, где уже отливают в формах заказ, ну только бы успели, только бы остыло все…

– Не успеем, – бригадир качает головой, показывает на шоссе перед фабрикой… что он там углядел… а-а, едут…

– Люди вроде ничего, понимающие… интеллигентные, скандал не закатят… – вспоминаю.

– Да не то… в глаза стыдно смотреть… люди-то хорошие, у них радость, а тут такое…

Ничего, успеем… поднажмем счас, и…

– Авра-а-ал!

Обреченно вздыхаю, вот оно, началось… в деревне утро. Закричали, блин, петухи…

– Авра-а-ал!

Ну что еще…

Переглядываюсь с бригадиром, бежим туда, где кричат, только этого не хватало, что у них там случилось, тока нет, или воды нет, или еще чего нет, и горит где чего, или…

Выбегаем на улицу.

Холодеет спина…

– А ты как думал.

– А… что конкретно?

– Эх ты-ы, салага… – бригадир хлопает меня по спине, – медный таз, а ты чего думал?

Так и есть, медный таз, огромный, страшный, нависает над комбинатом, вот-вот накроет…

– Шесты! Шесты-ы-ы!

Ищем шесты, где ни могут быть, эти проклятые шесты, а вон, стоят у стены, хватаем шесты, отталкиваем таз, тяжелый, с-сука, не поддается… ну давай же… еще не хватало, сейчас комбинат накроется… чувствую себя супергероем, который сражается с каким-нибудь Годзиллой…

– Не боись, дело привычное… – шепчет бригадир, – бывает…

– И часто?

– Ну… не часто, но бывает… ты чего думал… медный таз, брат, дело такое…

Толкаю таз что есть силы, в глазах темнеет, наконец, таз со звоном и грохотом падает на шоссе.

– Ур-р-а-аа-а!

Не подхватываю общий крик. Обреченно переглядываемся с бригадиром, теперь точно ни хрена не успеем…

Смотрю, как подъезжает лимузин, нда-а, хорошо люди подготовились, вдвойне стыдно будет, если не успеем. Выходят, он во фраке с бабочкой, она в белом платье, девчушка выбегает, дочка ихняя, похоже… Оглядываются, идут к нам, бли-ин, как неловко…

– День добрый… не подскажете, медеплавильный комбинат здесь находится?

Еле выжимаю из себя:

– Так точно.

– Мы у вас… заказывали…

Что-то грохочет сзади, работяги везут на тележке, неужели готово…

– Все, все, принимайте работу! – лысоватый мужичок стряхивает с изделия невидимую пыль. Невольно любуюсь, вот красоту отгрохали…

– Ой, здорово как получилось!

– Да вы прям волшебники!

– Рады стараться….

Смотрим на медную свадьбу, и правда, здорово получилось, заслужили люди, семь лет вместе… разливаем шампанское, горько, и все такое…

– А ты… м-молдодчина… – бригадир сжимает мое плечо. – ув-важаю… я ж так… в сердцах сказал… достань где хошь… знал же… негде достать… а ты… ишь какой… м-молодчина… д-далеко пойдешь…

Вымученно киваю. Нет, ничего, работать можно… уж ради медной свадьбы можно и остаться, почаще бы вот так… свадьбы эти… а то сейчас как женятся, так и разбегаются… а эти ничего… может, придет время, и бриллианты заказывать будут… правда, уже не у нас…

Захожу в подъезд.

Перевожу дух перед боем.

Счас начнется.

А что начнется, я уже даже не сомневаюсь. Полетят клочки по закоулочкам, мало не покажется…

Поднимаюсь на этаж, снова перевожу дух. Хочется уйти отсюда, не приходить. Никогда. Вообще. Знать бы еще, куда уйти, идти-то особенно некуда, вон, мужики, вместе бухать – пожалуйста, а как перекантоваться у кого недели две, это фиг вам, а-а-а, у меня жена, а-а-а, у меня теща…

Понимаю…

Поворачиваю ключ, ключ прыгает из рук, тпру, стоять, падла, ком-му сказал…

Счас начнется.

Нинка уже за дверью, уже готовится, раззявила свою глотку, аа-а-а, алкаш чертов, а-а-а-а, да на хрена замуж выходила, а-а-аа… Не, у Семеныча вон как-то с Любкой получается, гаркнет на неё, да и все, а я гаркать не выучен, в детстве, бывало, заорешь на кого, мамка взовьется, это что за тон такой, это что за тон, ты как себя ведешь…

Эх, мамка, чему учила… Можно подумать, готовила к миру какому-то, где все на цыпочках ходят и сюсюкают…

Щелкает замок, выходит Нинка, в платье, духами пропахшая, что за черт, любовничка, что ли, притаранила…

– Ну, приветик…

Обнимает меня, целует, эт-то что… ну точно, приволокла кого… найду, убью, вот как Семеныч у своей хахаля выискал, так потом пух и перья летели…

Бегу в спальню, нет никого, да можно уже и не смотреть по шкафам, по комнатам, нет, не пахнет мужицким духом, у мен на это дело чуйка верная…

Никого…

– Ну чего ты… устал?

Смотрю на Нинку, издевается, что ли…

– С чего уставать, три месяца не работаю, как сократили…

Нинка снова обнимает, целует, вот черт…

– Ничего… найдешь… обязательно. Такого мужика, блин, директор не заценил… Ты у меня без дела не останешься… ну айда ужинать, я курчонка сварила…

– Да я…

– Да ты поешь, выпил же, закусить надо…

Рехнулась она, что ли… Иду за Нинкой, пол качается под ногами, тпру, стоять, ком-му сказал… не, Нинка у меня вообще золотая баба, зо-ло-та-я… для такой не то что на фабрике гробиться, для такой хоть с моста прыгнуть, хоть поперек целой армии пойти не страшно…

Пол выскакивает из-под ног, Нинка меня хватает, держись, держись…

Ах ты ж долбанный на хрен…

– Ой, Люсь, да чего ссоришься с ним, так и всю жизнь можно проссориться… Да всю жизнь, говорю, проссориться можно, делать, что ли, больше нечего? Да ну тя, Люсь… да мы со своим давно уже не цапаемся… Да нет, не пьет… Ой, Люсь, ну какие там кодирования, ну кто там в это верит вообще? Сам бросил, он у меня мужик что надо… Да помирились… да само все как-то… видишь… приснилось мне тут… ну да, бывает, муть всякая ночью в голову лезет… вот привиделось… что я одна. Ну вообще одна-одинешенька… в пустоте… вот так вот… да говорю тебе, вообще вокруг ничего нет, вообще! Вот так вот, ну то есть все где-то есть, ну далеко-далеко, вообще не найти, до них хоть миллион лет иди, не дойдешь… и мой где-то там… тоже далеко-далеко… слушай, так страшно вообще стало… просыпаюсь, реву… Тут мой возвращается, на бровях, под мухой… Ты прикинь, я ему на шею прямо кинулась, миленький, вернулся… Ну… да завязал он, говорю тебе… после такого… да нормально все у нас… говорю тебе, сон… жуть такая… вообще…

Ополаскиваю лицо.

Еще.

Еще.

Нужно идти. Нужно как-то пересилить себя, идти туда, в большой зал, на бой.

А что будет бой, я уже не сомневаюсь.

– Вам плохо?

– А?

Охранник у входа сочувственно смотрит на меня.

– А… нет… хорошо все… хорошо…

Выхожу в коридор. Чувствую, что сегодня не смогу держать оборону, не смогу договориться, он там, по ту сторону баррикады не поймет, не захочет понять, будет орать про санкции, про права, про несуществующие договоры какой-то вековой давности…