Мария Фомальгаут - Выключатель тьмы

Нет, я его понимаю.

Его тоже можно понять… у него такая же Конфедерация, у него три галактики, у него люди, которых нужно чем-то согревать, у него… Так что вцепится он в это облако как клещ, чёрта с два отпустит. И здесь тоже его понять можно, облако – это не только сегодня топливо, это завтра топливо, через год, через век, через тысячу лет, когда погаснут звезды, и нужно будет чем-то согревать миллионы и миллиарды людей…

Вхожу в зал.

Протягиваю руку, как будто ничего не случилось, он делает то же самое, касаемся друг друга кончиками пальцев.

Садимся. Как борцы перед битвой. Сейчас кинется он на меня, задушит…

– Я… что подумал…

Почему я вздрагиваю от его голоса…

– Я что подумал… можно же облако… разделить…

– Простите?

– Разделить… облако. Вам половина, нам половина. Разграничители какие поставим… на наш век хватит…

Еле удерживаюсь, чтобы не спросить, а потом.

– А кто его знает, что оно там потом… может, и нас не будет потом…

Не верю. Не понимаю. Слишком просто, слишком внезапно, какая-то ловушка, подстава, за которую будем расплачиваться не только мы, но и наши потомки, из поколения в поколение…

– Да не думайте вы про нас так. Все-таки… ненадолго мы все… вместе.

– Это еще что, насчет войны, что ли, намекает… очень похоже.

– Да что вы, какая война… просто… кто знает, сколько все это продлится…

Снова касается моих пальцев своими, будто боится меня потерять, да что с ним…

– Да, господин министр… нет, господин министр… понимаете, я получил предупреждение. Да. Предупреждение. Нет, не от восточной Конфедерации. Тут другое… вы верите в вещие сны? Я тоже нет. да… приснилось что-то прошлой ночью… ну как вам сказать… как будто я остался один… ну вообще один… в целом мире… то есть, все остальные где-то есть, но где-то бесконечно далеко, так, что я до них не дойду никогда… вообще, никогда… Это было страшно. Да, господин министр, это было страшно. Когда я наутро увидел наших противников, я готов был их расцеловать. Да, господин министр, расцеловать, ни больше, ни меньше. У меня было такое чувство, что когда-нибудь мы с ними расстанемся навсегда, и я никогда их больше не увижу. Совсем. Да, господин министр… нет, господин министр… я знал, что вы меня не поймете…

Затишье перед бурей.

Затишье перед боем.

Я уже знаю, что будет бой. Еще не вижу рысьих шапок там, на горизонте, уже знаю – будут здесь окаянные нехристи, заполонят землю русскую. Не пройдет ворог, не пустим окаянного, встретим сплоченными рядами…

Поднимается красное солнце, предвестник битвы. И за солнцем на горизонте поднимается темная рать, насколько хватает глаз, идут проклятые вороги. Отделяется от несметного полчища всадник, скачет нам навстречу, киваю, знаю древний обычай, два всадника сражаются перед боем, кто победит, того войско и выиграет битву…

Но что это?

Смотрю, не вижу в его руках ни копья, ни меча, скачет навстречу, безоружный, что он несет…

Спешивается.

Кланяется до земли, протягивает мне охапку шкур, знатные шапки из них будут…

– Прими, великий князь, подарок от народа нашего…

Беру шкурки, как бы не отравленные оказались.

– Благодарствую.

– Мир тебе, великий князь, и народу твоему.

Ушам не верю, эти ли нелюди города жгли, бесчестили наших женщин…

– Позволь нам, великий князь, разбить стоянку на землях твоих, погостим, покормим коней, дальше пойдем в путь-дорогу…

Не верю своим ушам. Где здесь подвох, что он задумал, окаянный…

– А был мне сон вещий… врешь, собака, бывают вещие сны, еще как бывают. Вот и был мне сон, что остался я один, в целом свете – один-одинешенек, и нет никого вокруг меня, и крикну – и не слышит меня никто. и все другие вроде бы и есть они, а далеко-далеко-далеко, так далеко, что хоть всю жизнь скачи – не доскачешь… Понял я, что неспроста сон увидел… И когда на рассвете вражьих воинов увидал, только что целовать их не кинулся…

Расстояние до горизонта событий во вселенной уменьшается. Большой Разрыв произойдет через 22 млрд. лет, после чего Вселенная распадется на элементарные частицы, которые будут удаляться друг от друга со скоростью света. Известные законы физики перестанут действовать, дальнейшую судьбу мира предсказать невозможно. Каждая элементарная частица останется в одиночестве, бесконечно отдаленная от других частиц. Предположительно данное событие произойдет с вероятностью…

– Сеньорита… вас проводить?

Роберто подкрадывается к девушке, тут, главное, не спугнуть. Тут, главное, быть галантным и вежливым, а уж это-то Роберто умеет, можете не сомневаться, пташечка от его слов растает, а уж растаявшую её можно голыми руками взять…

Сеньорита оборачивается. Маленькая, хрупенькая, глаза в пол-лица, за такие глаза умереть не страшно…

– Разрешите…

– Ага… спасибо…

Голосочек нежный, всю душу переворачивает, южная ночь жаркой кровью ударяет в голову…

– Далеко живете, сеньорита?

– Да нет… там… в доме… на холме…

Стесняется. Роберто любит, когда девушки стесняются, может, еще чистая, непорочная, это тебе не Хуансита из «Кукараччи», ржет, как лошадь, дымит, что твой дракон, ей что скажешь, она – гы-ы-гы-гы!

– Значит… недавно к нам приехали?

– Из Глазго.

Роберто не знает, что такое этот Глазго. Неважно, из Глазго так из Глазго, хотя тут можно что-нибудь красивое ввернуть…

– А я думал, такая красотка спустилась с луны…

Сеньорита меняется в лице.

– Что? А вы… откуда… знаете?

Шутит. Заигрывает…

– О-о, у меня на это дело глаз верный…

Роберто наклоняется, здесь надо поцеловать сеньориту, резко, сильно, девушки любят властных.

Наклоняется…

Наклоня…

Накло…

Видит крохотные острые клычки за девичьими губками, еще пытается отпрянуть…

В зал вваливаются два подвыпиваших пацана, думаю про себя, им хоть восемнадцать-то есть… Ван-Ванна настораживается, как хищник перед прыжком. Чувствую, пахнет порохом.

– Мы… это… самое…

Ван-Ванна морщится, как перед расстрелом.

– Мы это… Гоголя… потеряли.

Гром среди ясного неба.

По-те-ря-ли.

Страшное слово.

Кажется, даже часы перестают бить.

– Штраф! – взрывается Ван-Ванна, – и книги взамен принесете, что есть!

Пацаны переглядываются, можно подумать, у них есть книги. Они их в руках не держали никогда, пока в школе не заставили…

– Кирь, у меня дома фигня какая-то лежит…

– Нам фигню не надо, нам нормальные книги нужны! – Ван-Ванна рвет и мечет, – штраф платите!

Смотрю, как Ван-Ванна выпотрашивает учеников. Круто у неё получается, я так не умею. Парни поваливают, поджав хвосты, Ван-Ванна еще долго рвет и мечет: не-ет, у меня в голове не укладывается, как можно воровать книги…