Андрей Дорофеев - Хроники психотерапевтического кабинета

И главное, он сам – он сам, психотерапевт, поучающий других людей, как поступать! Что он сделал вчера и сегодня? Это же курам на смех! Как можно быть настолько слепым? Ладно. Иван Васильевич был не из тех людей, которые зависают в прошлых неудачах на всю последующую жизнь. Жизнь не позади – она впереди, вот девиз умного человека.

Лидка как раз пришла из туалета.

– Извини, Ваня, что так разревелась здесь. В этом мне никто не может помочь, сама справлюсь. Как дура, честное слово. Валюхе только не говори.

Но Иван Васильевич остановил ее.

– Постой-ка, Лида. Сядь. Дай мне Светкин телефон. Спасибо.

Иван Васильевич неторопливо набрал номер и после гудков немного устало поздоровался.

– Света, привет. Это Иван, Валин муж. Слушай, мне очень нужна твоя помощь. Да. Нет, в связи с Лидкой. Нет, нет. Большая просьба – приди сейчас ко мне, сможешь? Через полчаса. Хорошо, спасибо большое, жду.

– Лидочка, – обратился он к напряженно вслушивающейся в разговор Лидке, – я помогу тебе со Светкой. Подсобишь мне полчасика? Я уже третью неделю не могу разложить файлы клиентов по алфавиту – вон туда, в шкафчики.

Лидка пожала плечами и в молчании занялась работой. А Иван Васильевич пошел выпить кофе.

Через полчаса в дверь вошла Светка и увидела подругу. Обе чуть шарахнулись друг от друга, состроив на лице маску холодного презрения и безразличия. Иван Васильевич лишь хмыкнул себе под нос.

– Ваня, привет! Что это она здесь делает? Я думала, мы одни решим это дело.

– Привет, Света. Вот мы одни и будем решать сейчас его, точнее, вы одни будете решать.

– Я с ней разговаривать не буду! – в один голос заявили Лидка и Светка.

– Ага, – только и ответил Иван Васильевич. Была у него рядом с его кабинетом комната, предназначенная для физиопроцедур, только давно под это дело не использующаяся. Стояла там некоторая техника и кушетка для массажа. Иван Васильевич встал, прошел к комнате, открыл ее ключом и сказал Свете. – Иди туда.

Светка подчинилась с некоторым вопросом в глазах и прошла. Иван Васильевич легко и вежливо взял не ожидавшую этого Лидку за руку, и провел ее до комнаты. Последние два метра ему пришлось толкать в ее спину – Лидка поняла, что сейчас будет.

– Иван, что это значит? – возмущенно начала Светка, но Иван и ухом не повел.

– Пообщайтесь, девочки, а пообщаетесь – я вас и открою, – только и произнес он и, закрыв за собой дверь, повернул ключ. И только после этого позволил себе рукавом белого халата вытереть пот со лба.

Иван Васильевич пригласил следующего пациента – грузного мужчину, от которого хотела сбежать дочь, а пока слушал его, время от времени обращал внимание на комнату.

Первые две минуты в дверь раздавался настойчивый стук и слышался приглушенный Светкин голос: – Иван!

Мужчина растерянно оглядывался и, наконец, спросил, что происходит. Иван Васильевич сказал, что это особый вид лечения – коммуникативная терапия. Мужчина не удовлетворился этим, но спрашивать перестал.

После этого, когда девушки, видимо, поняли, что их не выпустят, пять минут в комнате царила полная тишина.

Тут, наконец, Иван Васильевич начал различать ругань. Сначала робкая, вполголоса, но с чувством. Кто-то кому-то что-то доказывал, этот второй издевательски возражал. Ругань нарастала, и стали слышны отдельные фразы.

– Ты мне всех детей испортишь, да как ты имела право…

– Ты мне про права-то свои не вспоминай – я сама свои права лучше тебя знаю!

– Чтоб я твою дочку у себя не видела!!! Сама воспитывай как хочешь, только потом не говори мне…

– Да пошла ты, стерва!!!

И так далее, и так далее, пока перепалка не достигла апогея, когда ругательства, уже не стесненные общественными рамками, были слышны, наверное, в соседнем здании. В дверь зашел врач из соседней консультации и встревоженно спросил, может ли он чем-то помочь. Иван Васильевич с трудом улыбнулся ему и сказал, что все в порядке. Он уже спросил себя, не просчитался ли он, не сделал ли большой глупости. Горе-психотерапевт встал и дрожащей походкой пошел к двери, которая дрожала от угроз и оскорблений. И только он к ней подошел…

Как шум прекратился. Несколько мгновений было тихо, и Иван Васильевич услышал сдавленные рыдания. Открыв дверь, он увидел, что две нежные, слабые девушки, все истерзанные борьбой, с красными от слез глазами, Светка – с разодранной блузкой, обе потные и обессиленные, сидят на кушетке обнявшись и тихо говорят друг другу слова прощения.

– Пятнадцать минут… – пробормотал себе Иван Васильевич, – Пятнадцать минут… Он тихо прикрыл дверь.

Когда Иван Васильевич пришел домой, атмосфера была вчерашней. Валюша подошла к нему, сказала:

– Привет, Ваня. Ты сегодня лучше выглядишь! Хороший день?

– Ну… Да, – улыбнулся Иван Васильевич, думая о своем, – но я устал немного.

Он приобнял жену и постоял так несколько мгновений, – Пойду чайку попью.

– Слушай, может, ты сделаешь маме эти веревки? Она сегодня мне демонстративно вздыхала на кухне о том, что белье сушить негде.

– Не беспокойся, все будет в порядке.

У Ивана Васильевича и правда было светло на душе. Он знал, что делать.

Сняв пальто и скинув ботинки, он, однако, не пошел в кухню, а прошел по темному коридорчику с уже выцветшими обоями и репродукцией картины с тремя медведями. Подошел к комнате тещи, постучал в дверь и вошел.

Теща, Татьяна Николаевна, сидела на своей кровати, очень аккуратно застеленной лоскутным покрывалом, и смотрела КВН. Обернувшись, она вздрогнула, и… словно сдулась. Иван Васильевич каким-то шестым чувством ощутил, что часть грозового облака испарилась.

– Садись вот, – буркнула она и сама себе удивилась – злость «не получалась». – Чего пришел?

Иван Васильевич снова улыбнулся этой странной улыбкой, которая появилась у него сегодня. Он подошел к теще, присел рядом с ней и положил свою ладонь ей на локоть.

– Татьяна Николаевна, над Вами какое-то недовольство последние пару дней витает. Что случилось?

Татьяна Николаевна опешила. Она сглотнула и только собралась сказать все, что думала, но… Так и осталась сидеть, глядя на Ивана Васильевича, словно кролик на удава. Потом поерзала на кровати и отвела взгляд.

– Да так, нормально все, Ваня.

– Татьяна Николаевна, Валя мне говорила, чтоб я веревочки повесил поскорее. Когда у меня выходные будут, я…

– Ванюша, да ладно, – запричитала вдруг теща, засуетилась, вскочила с кровати, встала с трудом на колени перед старинного вида тумбочкой, на которой стоял телевизор. – Ты смотри-ка, что я дам тебе.

И она достала из тумбочки литровую банку варенья, по старинке перевязанную у горлышка бечевой, – вот иди, попей чайку, холодно на улице же. Иди, иди.