Вера Скоробогатова - Северные баллады

Олеся познакомилась с ним в вузе, где училась на заочном. Солнечным летним днем она зашла в университет узнать какую-то мелочь и на выходе столкнулась с представительным мужчиной лет пятидесяти, богатырского телосложения. Олеся приняла его за преподавателя и потому ответила на незатейливые вопросы, а после разговорилась с ним.

Иван Денисович подарил Олесе диск со своим портретом на обложке и заявил, что, поскольку она пишет стихи, он готов рассмотреть перспективу творческого альянса. Девушка подумала: а действительно, почему она до сих пор безвестна? И через неделю раздумий отправилась с папкой своих стихов к Ивану Денисовичу в гости – попробовать себя в роли создательницы песен.

Олеся не заподозрила Ивана в недобрых намерениях. Ей в голову не пришло, что он, зная о множестве творческих девушек вуза, просто стоял у входа, выбирая наивную амбициозную жертву… которую нетрудно было бы использовать, что называется, по полной программе… включая воровство авторских прав. И через некоторое время заявить, что она бездарна, что он ее не любит, и отправить восвояси. Именно этим Иван занимался до встречи со взбалмошной Олесей.

В то время она была замужем за Ильей. Но Лисенок наскучил Олесе, как она считала… Он увлекался просмотром спортивных программ и совершенно не понимал ее устремлений. С ним невозможно было куда-либо поехать, если на фешенебельную гостиницу не хватало денег: муж дорожил комфортом. Кроме того, все необходимое нужно было покупать на месте, так как чемоданы Илья терпеть не мог.

Он болел астмой и не умел плавать, на лыжах не ходил, на коньках не катался. Ничего, кроме газет и детективов, не читал; ни о чем более не мечтал. Он радовался тому, что любимая жена рядом, и был счастлив…

Феерических событий, которые нафантазировала себе Олеся о браке, не происходило. Вместо них навалились регулярные уборка и готовка, и она подумала: «Так вот в чем состоит семейная жизнь! И ради этого стоило выходить замуж?!»

Меж тем окружающие начали твердить о детях, которые, к радости юной жены, не получались. «Только этого мне не хватало», – вздыхала она.

В то время Олеся представляла брак с горячо любимым мужчиной как праздник, как полное единение двух сердец, как кульминацию красоты, романтики и секса на долгие годы. Кастрюли, швабры и горшки, крики, растрепанные волосы и суета не вписывались в ее идеалы. Она не верила, что может иметь нечто общее с замотанными женами, озабоченными рецептами, детсадами и прочей чепухой. Не понимала, как можно предавать свои мечты ради объектов, которые этого не оценят и даже не поймут. И зачем жить, мечась между кухней и скучнейшими зданиями инфраструктуры, если когда-то хотела совсем иного…

Эти люди казались ей попавшими в страшный капкан, а их жизни – разбитыми вдребезги и потерянными безвозвратно… Теоретически они являлись движущей силой человечества, и Олеся натужно лицемерила, восхищаясь их мужеством и их детьми. Понимающе качала головой в ответ на их жалобы. Старательно корчила печаль в ответ на вопрос «а ты еще не беременна?» На самом деле всех их ей было безумно жаль. Олеся собиралась жить по-другому, но как именно – еще не знала.

Она встречала мужа идеально причесанной и привлекательно одетой, по-киношному сервировала стол, зажигала свечи. Любимый с аппетитом ел, нежно целовал ее и спешил к телевизору смотреть очередной матч. В свечах, песнях и долгих увлекательных беседах он не видел смысла и не понимал, что они были основой Олесиных представлений о счастье. Поэтому со временем ей показалось, что общение с мужем и вся их жизнь состоят лишь из однообразного быта.

Олеся не знала, как больно ей будет впоследствии от нехватки заботы и чувственной, сердечной ласки Лисенка. Однажды она сказала ему: «Не мучайся! Если за четыре года ты не понял, что мне нужно, то теперь уже ничего не поделаешь».

Она часто вспоминала потом слезы любимого, так и не понявшего ее чудачеств Ильи. Скучала по его запаху, по его почти отеческой нежности, по их тихому, уютному домоседству – без споров и утомительных рассуждений, без каких бы то ни было проблем! И говорила, что добровольно ушла из рая…

Иван Денисович жил в центре города, недалеко от метро. Впервые оказавшись в его квартире, Олеся сразу поняла, что действительно попала в дом к музыканту. Чистотой и интерьерами этот дом не блистал – хозяина столь суетные мелочи не интересовали. Немногочисленная мебель, оставшаяся с советских времен, была обшарпана, поцарапана и вызывала чувство брезгливости. Большую комнату заполняли кресло с драной обивкой, прикрытое сверху потертым леопардовым пледом, широкий стол, раскачанный табурет, небрежно закинутая одеялом постель с несколькими толстыми матрасами, две огромные гири, куча одежды в одном углу и куча бумаг в другом. Зато имелось множество музыкальных инструментов, пианино и синтезаторы, стоившие целое состояние. На столе виднелись вазы с конфетами и фруктами, а стены были оклеены плакатами с фотографиями обнаженных женщин.

Иван Денисович усадил гостью в кресло, придвинул ей угощения, а сам стал читать ее стихи. Иногда он вскакивал, воодушевленный, мерил комнату широкими шагами и восклицал: «Отлично, очень хорошо! Замечательно!»

Олеся была уверена и в себе, и в прелести своих сочинений. Она видела, что композитору нравятся стихотворения, и ей было приятно. Никакой, однако, особенной радости она не испытывала. Наконец Иван Денисович уселся за синтезатор и стал играть свою музыку. Впрочем, свою ли? Возможно, это были выраженные в звуках чувства обманутой и никому не известной девушки.

Основную часть проигрывал компьютер, Иван лишь добавлял ритм. Музыка, однако, была чудесная: мелодичная, светлая, она трогала скрытые струны души. Олеся, давно уже лишенная, как она считала, романтических переживаний, почувствовала, что от восторга у нее перехватило дыхание. Она не помнила, когда последний раз испытывала столь сильные и возвышенные чувства, и испытывала ли вообще. Музыка будто унесла ее под облака; на глаза навернулись слёзы.

На это Иван и рассчитывал. Быть может, не одну чувствительную девушку он завлек эффектной композицией! Увидев, что гостья растрогана, хозяин резко оборвал мотив и обернулся к ней: «Ну что, альянс?» – «Альянс!» – воскликнула Олеся. «Тогда вот так, – Иван выхватил из ее папки листок, положил перед собой и начал подбирать мелодию…

«Причем тут лес, – пробормотал он. – Напишем про Питер, это актуальнее».

«Ээээ!!!» – запротестовала Олеся, но Иван лишь отмахнулся. Он тоже не интересовался, что творилось в ее душе…