Инна Рогачевская - Случайный человек, или Пересечения

Он глубоко затягивается, выпуская густой, ароматный дым. На мгновение глаза теряют улыбку, становятся жёстче, беспокойней, словно окунулись по другую сторону жизни, ушли в прошлое.

– Я научился играть на гитаре.

– Откуда гитара? Там выдают? – простите за неосведомлённость.

– Незадолго до освобождения, один из зэков подарил мне самоучитель игры на гитаре и свою гитару. Настоящую концертную гитару, представляете? Из всех заключённых он выбрал почему-то меня.«Я в тебя верю», – сказал он. Я стал учиться играть, а позже писать музыку к своим стихам.

– Вы в тюрьме стали писать музыку и стихи?

– Стихи я писал будучу юным, влюблённым и счастливым, а музыку начал писать на зоне, когда выучил ноты. В детстве я несколько раз поступал и бросал музыкальную школу. Эх, – его глаза брызнули секундной грустью.

– Не представляю, правда, ничего не представляю из того, что вы рассказываете. Не представляю, как можно жить взаперти. Общаться с подонками, убийцами, рецидивистами, не потеряв человеческий облик.

– Я был из их числа. Это другой мир, жестокий, – он замолчал, глубокая складка прорезала лоб. – Я мечтал о свободе, она мне снилась, как любимая женщина, как несбыточная мечта. Но появилась цель – музыка, и я погнался за ней не менее самоотверженно, чем гнался за свободой и любимой.

– И вот вы на свободе. Где живёт человек, вышедший на свободу через много лет тюремного заключения? Вам было страшно впервые часы, дни свободы? Где вы жили? Вас кто-то ждал? Родители, жена, дети?

– Меня ждали друзья, они помогли мне освободиться досрочно. Не всё сразу получилось, но результат налицо – я свободен. Друзья сняли мне однокомнатную квартиру в Москве, оплатив на год вперёд. Жена? Нет, жены нет. Дети – и здесь не всё просто. Поймут ли, простят? Надеюсь, поймут со временем. Знаете, я первый месяц после освобождения практически не спал. Боялся что-то упустить во сне. Выспался.

– Сейчас вы спите?

– Ещё не научился. Мне достаточно четырёх часов и я на ногах. Необходимо столько всего успеть. Множество планов, замыслов, поездок.

– Вы считаете себя счастливым человеком?

«Боже мой, что я несу! Как можно такое спрашивать у человека, пробывшего в заточении многие годы? Куда девать глаза»?

– Да, сегодня я счастлив. Не стыдитесь своего вопроса, – его глаза смеются, рассыпая задор, заставляя мои улыбнуться тоже.

Радость. Объявили начало посадки на некоторые рейсы. Моего рейса среди «счастливчиков» нет.

Он встаёт, прощается, предварительно положив тетрадку, в которой ещё недавно с жадностью что-то записывал, в модный кожаный рюкзак.

– Мне пора. Удачи Вам. С наступающим Новым Годом.

Хотел поцеловать руку, но смутился, получилось неловкое рукопожатие. Ушёл, оставив свою зажигалку на стойке бара, мне.

Через год после встречи в аэропорту.

Афиши, рекламы. С огромной рекламной афиши на меня смотрят глаза, где-то я уже встречала этот взгляд. Шансонье, композитор, писатель Матвей Бурнов с концертной программой «Откровенный разговор».

Матвей Бурнов, Матвей Бурнов. Я слушала его песни в интернете. Читала скромную автобиографию. «Человек в маске», человек без лица. Он стал писать на зоне. Покупаю два билета на концерт себе и мужу.

Он выходит на сцену, за спиной гитара. Улыбка и глаза. Глаза, которые смеются – человек из снежной бури. Аэропорт. Я рада за него. Человек с непростой судьбой и смеющимися, счастливыми глазами.

Я пишу записку.

Ему передают записки от зрителей. Он с удовольствием на них отвечает. Его взгляд останавливается, словно споткнувшись, на одной из них: «Я рада за Вас, Матвей. Ваши глаза по-прежнему смеются. Стелла».

Берёт в руки гитару.

– В моей жизни было много встреч. Одной из них я посвятил песню. Аэропорт. Снежная буря. Отменённые рейсы. Бар, рыжеволосая женщина, которая сказала: «У Вас глаза смеются» – и я ей поверил. Эту песню я посвящаю ей – женщине из снежной ночи в аэропорту.

Я вернулась.

Странное ощущение. Сколько лет я здесь не была? Двадцать пять лет. Четверть века. Город детства. Что может быть прекрасней памяти о детстве, юности? Волшебнее соприкосновения с ними?

Бабье лето. Вдыхаю аромат осени, «…и тонкий полёт паутинок капроновых, и берег туманный манит всё сильней». Я когда-то писала стихи о любви, нежности, о нём, о себе, о нас.

Такой же тёплый день, как и тогда, когда я «убегала» из города, города боли. Как всё изменилось! Новые микрорайоны. Здесь, на западном берегу реки, были поля, сады, а там, в зарослях, мы с девчонками загорали, прячась от любопытных, мальчишеских взглядов. Город изменился, изменилась и я, вся моя жизнь. Приглядываемся, принюхиваемся друг к другу …чужие. Уже чужие.

Хочется домой. Ещё вчера обнимала мужа, детей, укладывала спать внучку, а сейчас от них за тысячи километров.

Дом. Когда-то здесь был мой дом, я была счастлива.

Впереди три дня, бесконечно долго тянется время, но радует предстоящая встреча с друзьями, подругами детства. Я так соскучилась по ним, истосковалась душой.

Завтра самое главное, ради чего я вернулась сюда через двадцать пять лет. Кладбище, самые близкие и дорогие там.

Много лет я не решалась на эту поездку, убегая от самой себя. Но так больше нельзя. Невозможно скрыться от прошлого, надо дать ему уйти, отпустить, простить. Столько лет прошло. Почему до сих пор так больно? Будто вчера… он, я, ожидание прекрасного … и смерть, в доли секунды разрушившая жизнь.

Встреча с друзьями.

Встретились. Поплакали. Посмеялись, вспомнили, помянули, снова поплакали, посмеялись, выпили, взгрустнулось.

– Ты чего, Светка? Почему грустная такая?

– Устала, дорога, отдохнуть бы.

– Время детское, давай выпьем по рюмочке текилы. Помню, ты любила текилу.

– Я и сейчас люблю только её с лимончиком и солью. А давай, за нас молодых и красивых.

Через час, основательно упитые, но счастливые и весёлые идём провожаться. Домой возвращаюсь на следующий день к полудню – застряла на всю ночь у подруги. Завтра в полночь улетаю домой.

– Светка, ты жива? – звонит Нелка. – Мы к вам сейчас завалим. Танька ещё дышит?

Таня – подруга, бывшая одноклассница у которой я остановилась.

– Кто «мы»? – спрашиваю, принимая опталгин. Голова разламывается. Ещё бы, после бурной ночи и весёлого продолжения банкета. Часа через два квартира наполняется старыми друзьями. Всё-таки хорошо, что я приехала. И всё по новой: смех, объятия, воспоминания, слёзы, но уже не от боли – с лёгкой грустинкой юности. Боль я оставлю на завтра.