Дмитрий Плынов - Обреченный на бескорыстие

Чтобы было понятно, какое это «огромное количество», для этого достаточно представить тележку носильщика на железнодорожном вокзале, до верха загруженную чемоданами и сумками. Примерно так выглядела ежедневная корреспонденция, поступающая в это учреждение. Её действительно привозили на подобных тележках почтальоны с таким же видом, как и привокзальные носильщики. Все эти тюки сваливались на единственный, всегда свободный стол размером с бильярд. Этот стол и был рабочим местом Владимира. А еще он служил банкетным, чайным и столом для совещаний. И если вовремя не расставить по полкам и не занести в журнал весь этот объем макулатуры, то негде будет пить чай во время обеда, завтрака и в другое время.

Какое это время обеда, Володя так и не понял – то ли с часу до двух, то ли с одиннадцати до трех. Странное дело, в этой огромной организации была шикарная столовая, в ней было очень красиво и даже уютно. Готовили там достаточно сносно, даже вкусно. Особенно хорошо у них получались всевозможные пирожки и кулебяки. Однако обедать там считалось верхом неприличия и расточительства. Поэтому ее посещали в основном всевозможные секретари и помощники женского пола всевозможных заместителей и руководителей управлений. Да, да! В ЦНТИ было множество подразделений и управлений, каждое из которых боролось за переходящий вымпел. Боролись ежемесячно, ежеквартально, ежегодно и даже понедельно. Вымпел – это счастье, успех и гордость, выраженные в заметке в многотиражке и дополнительной премией руководителю подразделения. А еще это важный вид сотрудников, работающих в данном подразделении, который они демонстрировали, посещая указанную столовую.

Теперь становится понятно, почему иные, не вымпело-обладатели, не посещали этот элитный пункт питания. Борьба шла серьезная, однако, по странному истечению обстоятельств, этот «скипетр и державу» получали все, по очереди. В этом, наверное, был свой, скрытый для не посвященного смысл.

Владимир Алексеевич в коллектив влился! Даже почти сразу. Группой информации и патентной документации руководила Ольга Николаевна – молодая, страшненькая, но очень обаятельная, смешливая девушка. Энергии в ней было непочатый край. Смена положений, мимики, настроения происходила в ней с такой скоростью, что порой трудно было предугадать, в какой момент она серьезна, а в какой готова взорваться от смеха. Точно она, как взрыв! Нет, пожалуй, нет.

Взрыв – это нечто направленное, имеющее свою логику, прогнозируемое. Она же, если взрыв, то взрыв кометы, ядерный взрыв. Да и фамилия ее созвучна распространяемой ею энергией – Хамета. Все ее существо не могло подчиниться ни одному закону физики, и это с лихвой компенсировало ее внешнюю непривлекательность.

Давлетшина Марина Игоревна была ее замом. Доброжелательная женщина средних лет, полная противоположность Хаметы-кометы, сопереживающая всему миру и каждому существу в отдельности. Она всегда находила возможность поговорить о чем угодно и всегда с сочувствием и пониманием относилась к собеседнику. Ей, как обладательнице двух дочерей переходного возраста, были близки чаяния «безусых отпрысков», и любая история о молодой и несозревшей любви представлялась как роман, поэма и обязательно со счастливым концом. Если бы судьба распорядилась по-иному, то, возможно, теперь Марина Игоревна могла бы стать одним из авторов многочисленных любовных романов или сценаристом мыльных опер. Но, как обычно бывает в жизни, не всегда талант становится профессией, скорее – не становится.

А талантами она обладала – это точно. На одном из традиционных чаепитий Марина Игоревна поведала Володе душещипательную историю, которая странным образом запомнилась ему и даже, непонятно зачем, была записана в блокнотик. Раз уж она была записана и произвела впечатление, то было бы неправильным упустить ее. Поэтому цитирую ниже, что даст возможность понять тонкую натуру Марины Игоревны и тогдашнюю Володину впечатлительность.

Рассказ Марины Игоревны:

«Десять лет тому назад я работала на Прибороизмерительном заводе. К нам в отдел технической документации попадает молоденькая и очень симпатичная девочка, Альбина. Она только после школы, как Вы, Володя. Мы ее сразу полюбили, как собственную дочь. И настолько она была умненькой и обаятельной, что мы всем коллективом стали ее уговаривать поступать в ВУЗ или на крайний случай в техникум. За время общения с Альбиной мы так сдружились, что она стала появляться у меня дома. В конце концов, сблизилась со всей моей семьей и стала нам как родная. Уговоры по поводу поступления увенчались успехом. Из всего многообразия учебных заведений Советского Союза она почему-то выбрала Одесский институт связи. Это она потом мне рассказала, что всю жизнь мечтала попасть в Одессу, не просто поближе к Черному морю, а именно в Одессу. Для меня вначале это было странным. Мы ведь все стремимся в Столицу.

Так вот. Провожали мы ее всем коллективом и всей моей семьей. Переживали, плакали. Через некоторое время получаем письмо – поступила. Молодец. Писала она мне постоянно, даже чаще, чем родителям. Рассказывала обо всем.

Через год в одном из писем она мне рассказала, что познакомилась с красавцем-студентом своего института, пятикурсником. Влюбилась! Как она была счастлива, а он ее будто бы и не замечал. В итоге, скорее всего, из жалости и снисхождения он стал с ней встречаться. И в один прекрасный момент Альбина мне пишет, что она беременна. Приехала ко мне, плачет, спрашивает «что делать», матери ничего не рассказывает. А я – глупая женщина. Стала советовать ей про доктора. А потом думаю, нет, нельзя – молоденькая. И давай ее уговаривать, чтоб все маме рассказала. Уговорила! Мама ее – молодец. Поддержала ребенка. Говорит, рожай, воспитаем. Из роддома Альбину встречали все! Весело! Через какое-то время про эту историю узнали родители того парня. Да! Чуть не забыла, институт она вынуждена была бросить. Ну, не совсем бросить. Академический отпуск взяла. Потом перевелась на заочный. И… Все в порядке, короче. Родители узнали и забрали Альбину к себе, после родов.

Стали заставлять сына жениться. Он, ни в какую! Они его и прогнали из дома. Альбине у тех родителей было хорошо. Сын у нее родился. Внука очень любили. Через некоторое время все ж поженились. Долго привыкали. Но надо сказать, вот уже десять лет прошло – живут. Счастливо! Еще детей нарожали. Здорово! Правда?».

И ничего в этой истории не было особенного, но из-за чувственного и проникновенного ее изложения Володя тоже был обрадован таким прекрасным и трогательным финалом. А еще Марина Игоревна любила рассказывать Владимиру про подмосковную дачу своей тетки, где они с сестрами и братьями веселились, в детстве, дни напролет и издавали свой рукописный журнал с фотографиями и описаниями приключений.