Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая

Кузьма незамедлительно подогнал на своём «Дешифраторе» скорость полёта спектроскопа к скорости замедленного человеческого шага и последовал за его изображением, перелезая через кювет и углубляясь по мокрой, раскисшей земле вглубь неприветливого, осеннего поля. Ноги по щиколотки утопали и вязли в холодной грязи, сковывая не только движения, но и затрудняя наблюдение за траекторией полёта Таниного прибора. По этой причине пришлось ещё более замедлить скорость хода времени «Дешифратора». Теперь на его экране изображение кувыркающегося спектроскопа двигалось в воздухе с черепашьей скоростью.

Немало усилий потребовалось Малышеву, чтобы не упустить из поля зрения гравитационно-оптической линзы парящего спектроскопа и установить место его падения. Упал он, как выявил «Дешифратор», в жухлый бурьян, основательно зарывшись при этом в грязь. Следуя изображению на экране, Кузьма тут же нащупал и извлёк из неё злосчастный Танин прибор.

– Ну, слава тебе Господи! – вздохнул он с облегчением, осознавая однако, что, если бы не «Дешифратор», то спектроскоп можно было считать навечно утерянным. А зашвырнуло его не так уж и близко: намётанный глаз Малышева определил расстояние до горящих фар машин не менее, чем в восемьдесят метров.

Таниной радости не было предела: её спектроскоп с драгоценными, а может быть и уникальными снимками спектров шаровых молний не только нашёлся, но и ничуть не пострадал. В этом деле, по всей видимости, не последнюю роль сыграли амортизирующие свойства раскисшего, полевого грунта. Кузя же, весь в грязи, продрогший до костей – оказалось, что одет он был по домашнему, во всё лёгкое, а кеды, так те вообще, были одеты на босу ногу, – представлял собой жалкое зрелище. Но несмотря на это, на лице его было написано торжество победы, а во взгляде сквозили едва уловимые порывы чувства чего-то сокровенного, недосказанного этой смуглолицей красавице, тоже – грязной, всей в царапинах и ссадинах, радующейся, как малое дитя, нежданному возвращению, казалось бы, навсегда утерянной, дорогой её сердцу вещи…

Несколько минут спустя, КамАЗ продолжил свой путь в областной центр. Шофёр Петя, забиравшийся в кабину, окликнул проходившего мимо Малышева.

– Слышь, браток? А этот, товарищ-то ваш, ничего себе! – он хитро подмигнул и тихо рассмеялся. – Придёт время, на свадьбу не забудьте пригласить.

«Победа» с четырьмя пассажирами, управляемая Саней Остапенко, своим ходом направилась в город; за ней последовало и такси: незнакомке, по её словам, не хотелось подвергать опасности здоровье шофёра, да и вообще, она решила переиначить свои планы на сегодняшний день…

Результаты ночной эпопеи не замедлили сказаться: заболел Кузя, жестоко, получив сильнейшее воспаление лёгких. По утру, воротившись домой, Екатерина Николаевна застала своего сына в горячке, с температурой свыше сорока одного градуса: он бредил. Кузю немедленно госпитализировали.

Всё бы для него могло окончиться очень печально, но потом, как он сам впоследствии признался, выкарабкаться из объятий коварной старухи с косой, помогло ему неосознанное чувство чего-то ещё не завершённого до конца, кому-то так необходимого, без чего немыслимо существование на Земле. Это чувство, не покидавшее его в минуты просветления сознания, а затем и в процессе выздоровления, положительным образом сказалось на ходе болезни. Через неделю Кузьма пошёл на поправку.

Трудно передать словами, что за это время успели пережить и перечувствовать мать и ближнее окружение Малышева. Палата его изо дня в день пополнялась съестными приношениями, которые Кузя тут же щедро раздавал своим соседям по больничной палате. Раза два навещала его и общая, новая знакомая – Лидия Васильевна, которая первой пришла на помощь Тане Ремез. Сама Таня считала себя первопричиной всего случившегося и, как могла, старалась загладить свою вину, дольше других задерживаясь у постели выздоравливающего больного и рассказывая ему о своих делах и заботах.

– Снимки спектров шаровых молний получились отличные, – докладывала девушка потерпевшему. – Я уже успела провести их спектральный анализ. Оказалось, что основная доля массы плазменного тела приходится на четыре химических элемента периодической таблицы Менделеева: на гелий, фтор, азот и углерод. Наличие других химических элементов весьма и весьма незначительно.

– Значит всё-таки не зря ты рисковала собой, – не глядя на посетительницу, в какой-то отрешённой задумчивости, вымолвил больной.

– Да что ты, Кузя! Скажешь тоже! – воскликнула девушка. – Подумаешь – велика жертва! Смотри, – она повертела своей головой перед лицом Малышева. – Ни единого следа царапин или ссадин, – попыталась перевести разговор в сторону шутки.

– Говори, говори, да не заговаривайся, – перебил тот. – Мне-то лучше знать. Ну, да ладно. Лучше скажи, что дальше собираешься делать?

– А дальше настаёт пора начала проведения экспериментов по воспроизведению искусственной шаровой молнии. Для этого у нас уже почти всё подготовлено. Саня сейчас занимается окончательной отладкой и доводкой двухлучевой плазменной установки, а я недавно закончила все необходимые расчёты, и теперь рыскаю по химфаку в поисках необходимых для экспериментов фторо-, азото-, и углеродосодержащих соединений. Но главное – гелий. Мне пообещали полбаллона…

Реже других наведывался Сапожков, да и то лишь урывками, на несколько минут, для того, как он выразился, чтобы не позабыть друга в лицо. Ему было некогда, он совершенствовал и перекраивал конструкцию своего «Джина». При этом он занялся какими-то коммерческими делами, о чём говорил неохотно и как-то несвязно.

Когда Малышев уже находился на стадии выписки из больницы, из командировки вернулся Степан Павлович. На следующий день, ближе к вечеру, шумная компания в полном сборе и возглавляемая Ремезом, нагрянула к выздоравливающему.

– Ну-у, Кузьма Иванович, – чуть ли ни с самого порога начал учитель, – вид у вас, должен признаться, неважнецкий: кожа, да кости. Что же вы так сильно всех нас подвели, расстроили и спутали все наши планы?.. Ай-яй-яй!..

– Папа! – вознегодовала дочь. – Сколько раз можно тебе говорить, что Кузьма здесь ни при чём…

– А ты помалкивай, помалкивай дитя неразумное, – пожурил он. – Своё ты уже сполна получила и слово своё сказала. Предоставь возможность высказаться и своему товарищу…

– Да что там говорить, Степан Павлович! Вот Таня – молодец! – вступился Кузьма. – А что касается лично меня, то все мы делаем одно общее дело, и, если кто-нибудь из нас вышел на время по какой-то причине из строя, то другой должен встать на его место, а этого как раз и не случилось, – Малышев с нескрываемой иронией и не без издёвки метнул свой взгляд в сторону друзей. Он имел ввиду то обстоятельство, что, будучи прикованным к постели, несколько раз предпринимал попытки убедить друзей в необходимости начать поиски Реликвии. Главное – есть база: «Дешифратор». Что ещё нужно? Так нет. Как правило, следовала отговорка в виде того, что мол, раз взялся за это дело, сам и доводи его до конца.