Владимир Маталасов - Тайна Вселенской Реликвии. Книга вторая

Молодёжь уже столпилась у окна. Какое-то время спустя, к ней присоединились и старшие.

– Но позвольте, мальчики! – разгубленно воскликнула Настя, до этого внимательно разглядывавшая находку. – Ведь это какой-то металлический шар, а не камень. Он вовсе не похож на дедушкину Реликвию.

– И правду говорит дочка, – с долей растерянности на лице и сожаления в голосе подтвердила Елена Владимировна. – Не похож он что-то на тот камень. – Она протянула к нему руку, но тут же была остановлена предостерегающими словами Ремеза:

– Елена Владимировна! Дотрагиваться до него пока что не рекомендую.

– Почему? – Рука её так и застыла в воздухе, а сама она в недоумении посмотрела на говорившего.

– Давайте сделаем вот что, – немного подумав, обратился к женщинам Степан Павлович. – Перенесём-ка нашу находку вместе с пепельницей в гостиную, установим всё это посреди стола, расположимся вокруг и я постараюсь кое-что объяснить вам. Идёт?..

Так и сделали. В свете электрической лампочки под цветастым, желтоватым абажуром, опущенным низко над столом, капсула отливала матовым, тёмно-пепельным цветом. На её поверхности чётко выделялись две иссиня-чёрные технологические точки синтеза. Ремез тихо и последовательно вёл своё пояснение, не затрагивая ни описания свойств капсулы, ни причин её появления вообще, ни того, что и какие события с ней связаны…

– Лев Савельевич, разумеется, знал, что находится внутри камня. Он поведал мне всё, что ему было известно о нём. Последней его волей было желание передать капсулу – так мы называем этот шар, – в руки одному человеку, который должен прибыть за ней летом 1995 года. Сказать большего пока я вам ничего не могу, – сообщил в заключение Ремез. – Льву Савельевичу, до положенного срока, мной дан обет молчания. Но поверьте, придёт время и вы всё сами обо всём узнаете…

На будущее условились, что капсула будет передана на хранение Степану Павловичу и являться доступной каждому из присутствующих в любое время дня и года. Женщины не роптали, осознавая тот факт, что здесь кроется, как выразился кто-то из них, какая-то «великая тайна»: зря, просто так, Ремез говорить не станет.

За разговором никто и не заметил, как куда-то исчез Малышев. А тот вспомнил, что, оставив на рабочем столе свой «Дешифратор», так и не выключил его, забыл. Привычным движением руки он уже собирался выключить прибор, когда вдруг на экране возникло изображение человеческой фигуры, зависшей на ближайшей к окну ветке дерева. Кузя взял «Дешифратор» и подошёл с ним вплотную к окну.

– Митька, наверное, – подумалось Малышеву, но ему тут же пришлось отбросить эту мысль, так как взгляд, брошенный на счётчик-индикатор времени, уловил цифры, соответствующие августу 1988 года. – Ничего себе! Сразу три года перескочил… А-а, да я, наверное, нечаянно задел рукавом ручку регулировки скорости хода времени, – догадался он, и машинально зафиксировал её в нулевом положении, остановив ход времени.

Всяческое движение на экране прекратилось, и в плашмя зависшей на ветке фигуре Кузьма без особого труда узнал Шишкина-младшего, уставившегося прямо на него.

– Ну что уставился, сосиска! – обратился он вслух к Гришкиному изображению. – Давно не видел что ли?.. А впрочем интересно, что это ты там так пристально высматриваешь через окно?

Чтобы прояснить этот вопрос, Малышев направил объектив гравитационно-оптической линзы «Дешифратора» внутрь комнаты. Экран тут же высветил всю обстановку рабочего кабинета и четыре мужские фигуры, в которых он, не без удивления, узнал себя и своих друзей с Ремезом. Все застыли в движении и в каком-то разговоре.

– Ага-а, подслушиваем-подсматриваем, значит! – пока ещё неосознанно, довольствуясь лишь самим фактом человеческого любопытства со стороны бывшего соклассника, вслух возмутился Кузя. – Давай, давай продолжай в том же духе! А мы сейчас быстренько выясним, когда же это ты занимался этим неприглядным делом, и как долго держал тебя этот бедный, несчастный дуб.

Последовавшие за этими словами манипуляции с ручками, кнопками, рычажками прибора выдали на экране непреложную истину с обвинительным, прокурорским уклоном: на дереве Шишкин болтался 21 августа 1988 года, с 21.10 по 22.28 часов включительно.

– Обалдеть можно! – воскликнул удивлённый Малышев. – Что же могло его так заинтересовать? – и он тут же позвал Остапенко с Сапожковым…

– Как вы, наверное, помните, 21 августа – Настин день рождения, – напомнил Малышев после того, как ознакомил друзей с необычной ситуацией и произвёл перед ними повтор «киносюжета».

– В первую очередь, кому-либо из нас, надо слазить на дерево и проверить оттуда расстояние на предмет слышимости, – внёс своё предложение Остапенко.

Сапожков, вновь откомандированный на дерево, как опытный специалист в этом деле, сообщил об отличной слышимости голосов и речи как в рабочем кабинете, так и в гостиной.

– Так, – продолжал Саня, – теперь необходимо вспомнить, о чём мы говорили в тот вечер.

Стали вспоминать. Оказалось, что обсуждали художественные полотна Малышева, говорили об их эстетических достоинствах, психогенных и лечебных свойствах, и прочее; кто-то даже называл предположительную цену каждой из картин. Говорилось о Записках СОМов, о своих проектах, планах на будущее и о том многом, что должно было нести на себе, по мнению ребят, печать глубочайшей секретности.

– И кто бы мог подумать?! – разгубленно вымолвил Малышев. – Он всё подслушал, и теперь ему всё известно!.. Проклятие!..

– Послушайте! – воскликнул Сапожков, которого, видимо, посетила какая-то свежая мысль. – А ведь Кузины картины спёрли где-то неделю спустя после Настиного дня рождения.

– Спокойно, спокойно! – остановил Саня. – Только без паники! Советую всем нам хорошенько подумать и всё обсудить…

Уже смеркалось, когда все стали расходиться по домам. В этот вечер о своём неожиданном открытии ребята со Степаном Павловичем не обмолвились ни одним словом, посчитав это преждевременным до полного выяснения обстоятельств дела. Между собой договорились, что в ближайшее время первым делом необходимо будет выяснить и определить участников кражи картин Малышева для дальнейшей координации совместных действий.

– Думаю, что теперь для нас это не составит большого труда, – многозначительно вымолвил Остапенко. – Твой «Дешифратор», Кузя, уверен – всем следственным органам обеспечил бы стопроцентную раскрываемость преступлений.

– Вот именно: бы! – передразнил Кузя. – Только не по их честь, слишком жирно будет…

В дальнейшем, для восстановления тех или иных событий прошлого, которые необходимо было пронаблюдать визуально, Малышев использовал простую методику. Согласно ей, достаточно было знать примерное время их свершения, хотя бы, плюс-минус один месяц. Затем, на «Дешифраторе» задавалось ещё более раннее время, устанавливался режим многократного ускорения хода времени, то есть, время как бы искусственно «сжималось», и запускался прибор. В подобном режиме он работал до тех пор, пока на экране не возникало изображение интересующего оператора события. Изображение тут же фиксировалось установкой ручки скорости хода времени в нулевое положение: время останавливалось. После этого событие возвращалось во времени несколько назад к исходной, начальной своей точке, а электронный счётчик-индикатор времени высвечивал дату его свершения с точностью до секунды, и, наконец, следовал визуальный просмотр события в требуемом временно-скоростном режиме…