Станислав Радкевич - Август-91. До и после

Однако в бумаге не хватало чего-то очень важного – Ось так и не понял, чего. Он сложил листовку вчетверо и засунул ее в джинсы. В крайнем случае, можно и выкинуть незаметно. А найдут на трупе – один хрен.

Время от времени рупоры Белого дома обрушивали на баррикадников что-нибудь воодушевляюще-фантастическое. Однажды даже – что на сторону «российского руководства» перешла подмосковная Таманская дивизия. Ось вдруг вживе увидел преторианский строй таманцев, печатающих шаг по Красной площади. Кто поверит краснопресненским агитаторам?

Штурм был не страшен. Страшно было без конца повторять вопрос: когда? «Скорей бы уж», – носилось в воздухе.

Но стрельбы, с которой, как казалось Осю, начнется решающая атака, все не возникало. Над городом висела свистящая, иссасывающая тишина. Словно сам Космос взасос целовался с Москвой…

– Хр-р-р, хр-р-р… – Ось в очередной раз прислушался к хрипу рупоров. – … И танки майора Евдокимова занимают позиции по периметру Белого дома.

Баррикады грянули ура.

Ось сорвал с головы кепку и по-революционному принялся подбрасывать ее в черное небо. Один раз кепка упала ему на руки, другой – плюхнулась в слякоть под ногами.

Исподволь стал нарастать глубинный, будто из-под земной коры, рокот бронетехники. Толпа стихийно качнулась на угол пандуса, ударили прожектора кинокамер – и тут же их ослепили источники света куда более мощные, с грохотом надвигавшиеся по эстакаде прямо на телеоператора, на разбегающихся зевак, на растерянную тетку с корзиной биг-маков.

Но это были не танки. Вызубренное в институте на «военке» Ось помнил как «Отче наш». Мимо фасада Белого дома ползли боевые машины десанта – БМД. Головная скорее походила на какую-нибудь штабную – с членистыми усами антенн и высокими поручнями вдоль корпуса. Но никакого майора Евдокимова ни на ней, ни рядом с ней не было и в помине. Радио соврало.

За командира десантников народ принял юного старлея с острыми скулами. В три кольца его окружили журналисты. Старлеевы реплики были будто отмерены на аптекарских весах: скупы и точны.

Чтобы не тратить время, Ось пошел к ближайшей БМД.

– …Ну а задачу-то вам какую поставили? – спросил у сержанта, торчавшего на броне.

– Охрана Дома советов. – Сержант половчее расположил на коленях укороченный, десантный автомат.

– А от кого?

– Мало ли… В общем, мы за порядок. А вы – нет? – Десантник вдруг посмотрел разведчику прямо в глаза.

– Ну, ясное дело, – развел руками Ось.

– …А он чего? – Тимур по-пролетарски досасывал бычок, зацепив его кончиками большого и указательного пальцев.

– Больше ничего. И все они так: молчат, отводят глаза. В общем, Троянский конь, гадом буду.

Тимур неспешно докурил, загасил сигарету о мрамор парапета, почесал курчавую мокрую голову.

– Только ребятам не говори, – прохрипел. – Один хрен мы будем стоять здесь.

По радио Белого дома попросили женщин, у которых есть еда, покормить танкистов – они не ели весь день. Мы с Киркой взяли банку тушенки и отдали на первый попавшийся танк (у Горбатого мостика).

Сходивши до ветру, мы услышали рев еще каких-то танков. Судя по звуку, они шли с Калининского проспекта. Мы рванули им навстречу. Это было как в кино о последних днях Отечественной войны – мирное население встречало освободителей. К Б. д. шли туляки и рязанцы-БМД (а может, и БМП или БТРы), перешедшие на нашу сторону.

Конечно, историю делают массы, но решения о том, как ее делать, в критические моменты принимают личности. Солдатики поначалу испуганно шарахались к своим БМД, вглубь крытых грузовиков, когда мы кидались к ним. Их целовали, давали сигареты, кричали ура. Рядом с нами орала девчонка лет восемнадцати, с повязкой на голове, в длинном свитере. И делала она это так искренне и так радостно, да еще махала при этом руками, что я ей позавидовала, как в 87-м завидовала ребятишкам, плясавшим прямо перед сценой на концерте Бригады-С. Мы так не умеем.

В два часа Ось отправил нас с Киркой домой. Последний час-полтора мы сидели на парапете над бассейном и кемарили. Трудное дело – спать с зонтом в руках. Дождь лил проливной. Уходя, я оставила мой прозрачный плащ «Сыну» – не столько от дождя, сколько для тепла.

Мы шли сначала по набережной в сторону Смоленской, потом по Плющихе. Видели несколько военных машин, какие – то очередные БМП или БМД. Они стояли как брошенные – ни души рядом. Навстречу нам попадались люди, и по обрывкам их фраз было ясно, что идут они к Белому дому. Где-то в середине Плющихи я поняла, что сил у меня больше нет, и тогда я затянула «У павильона пиво-воды». Попели всласть.

На Пироговке нас подобрал троллейбус и довез до самого дома. Пока мы шли по Плющихе и пели песни, я думала, что надо будет тяпнуть по 20 грамм, но хватило нас с Киркой только на чашку чая и сигарету…

Теперь я один, подумал Ось.

Легкая грустная мысль.

На другом берегу Москва-реки в фиолетовой темени тусклым скифским золотом мерцала сталинская цитадель-гостиница «Украина». Пока Ось бродил среди баррикадников, крепостной шпиль будто бы отдалялся, теряя в стати и значимости. Но стоило Осю, неспособному противостоять сну, присесть, как цитадель придвигалась, нависала, гнула долу.

Прошел слух: на верхних этажах «Украины» сидят снайперы. Когда начнется атака, они ударят по Белому дому. Ось ясно представил себе своего снайпера.

Здоровяк наподобие Андрюши-туши (был в его жизни такой персонаж), но в камуфляже, до пупа рассупоненном от духоты апартаментов… Время от времени снайпер поглядывает сквозь зеленый ночной прицел на копошение штатных мишеней.

Вот один какой-то, в джинсовой кепке с козырем на полметра («Хули ему неймется?» – шипит туша), то у костра посидит перед подъездом, то побродит, то в кусты зайдет («Поссать?» – смекалка снайпера), то опять идет бродить. «То ж мне герой, – ерепенит себя ефрейтор по инструкции. – Дерьмократы сраные»…

Задор белодомовских рупоров поугас. В случае штурма громогласные доброхоты предписывали баррикадникам лечь на асфальт, по-особому («Как при ядерном взрыве», – отметил Ось) прикрыть голову руками и пропускать нападающих через себя. «Останавливать спецназ, – долдонили рупоры, – не ваша задача».

Но народ на пандусе настроен был биться. У баррикады на центральной лестнице Ось заметил аккуратно выстроенные в ряд бутылки с бензином. Паренек повострее нет-нет, да и являл из – под куртки кусок арматуры миру. «Хоть замахнусь свободным человеком!» – объяснил один такой группе непротивленцев.

Подругу лома – лопату – под сурдинку скоммуниздили. Одинокий теперь лом стоял, прислоненный к гранитному ограждению декоративной клумбы у фонтана. Мокрый металл мутно бликовал в полумраке.