Вера Козловская - Белое море, Черное море

Особый интерес у них вызывали рассказы Антона, ведь профессия у него была (хоть и в прошлом, но ведь моряки бывшими не бывают) самая почетная из морских. Все моряки, тьфу-тьфу, могли оказаться в ситуации, когда требовались спасатели. И мужество, с каким военные спасатели бросали вызов стихии, пытаясь вызволить из беды всех, попавших в ее объятия, было достойно благоговейного уважения.

– Пап, а расскажи про спасателей, – просил Павлушка.

И Антон не без гордости начинал:

– Вы знаете, ребята, что профессия спасателей на море – одна из самых почетных. Сколько раз наши корабли и поисковые катера помогали судам и самолетам, терпящим бедствие на воде. Круглосуточно мы были готовы выйти на аварию. Как «скорая» на суше, наши экипажи первыми спешили оказать помощь, попавшим в беду.

Мы спасали людей, тушили пожары, откачивали воду из затопленных отсеков, буксировали потерявшие ход корабли. Если было нужно, то выполняли и водолазные работы, заделывали пробоины и трещины.

Помню, в январе, буксировали во льдах поврежденный пограничный катер через Керченский пролив в порт Кавказ. Еле доставили. Погода была ужасная, холод и сильный ветер. Но мы справились и доставили катер вовремя.

А однажды поднимали подводную лодку, погибшую в 1941 году у острова Змеиный и затонувшую на глубине тридцать четыре метра. И ведь подняли. С такой глубины!

В другой раз мы проводили поиск и подъем артиллерийских снарядов у мыса Феолент. Глубина была около пятнадцати метров. Защитники Севастополя перед отступлением сбросили снаряды в море, и нашим водолазам пришлось с большой осторожностью выкапывать их из грунта и укладывать в специальные корзины. Затем снаряды поднимали на баржу и только потом обезвреживали.

А знаете, ребята, какие есть традиции у водолазов-спасателей?

– Нет, расскажите, дядь Антон, – закричали внимательные слушатели.

– Самые лучшие у водолазов традиции:

– Никогда не отступать!

– Не страшиться тяжелой работы!

– И как бы ни было трудно – поднимать корабли! Ну а потом на поднятом судне водружать красный флаг.

Ребята слушали Антона, притихнув и затаив дыхание, забыв про гитару. А Павлушка слушал отца в который раз и весь сиял от гордости, то ли за отца, то ли представляя себя частью этой спасательной бригады.

Павлик и сам часто оказывался в роли рассказчика. Его детство прошло на Черном море и ребята, выросшие на суровом Белом, просили его рассказывать о дельфинах, медузах, крабах и рапанах, которых они никогда не видели. И Павлик, оказавшись в центре внимания, с удовольствием, напевным южным говором, упоенно щебетал.

– Медузы – они такие красивые, как парашюты. Бывают разных цветов, и голубые, и белые, и оранжевые. Бывают маленькие и большие. Когда нарождается много маленьких медузят, их волной выносит на берег, и они могут погибнуть без воды. Так мы с ребятами их тоже спасали – относили подальше в море и выпускали. Но многие из них кусачие, могут ужалить очень больно и будет ожог. Лучше их вовсе не трогать. А еще мы рапанов собирали.

– А кто такие рапаны? – спросила одна девочка.

– Рапаны это такие ракушки морские крученые, как спираль. Там живет моллюск, а это его броня. И дом тоже. Мы собирали их на сваях вместе с мидиями, это тоже раковины, только плоские, из двух створок состоят. Ну, мы их наберем целую сетку с ребятами и домой несем. А дома их в кипящую воду бросишь, мидии створки то и открывают, и рапаны тоже съедобные. Вкусные! Считается дели-та-пес.

– Деликатес, – поправил папа.

– Да, точно. А дельфины – они умные, как люди. Они никогда не обидят человека. И если человек будет тонуть – они его спасут. А еще их боятся даже акулы. Были случаи, что стая дельфинов спасала человека от акул.

Антон ласково потрепал раскрасневшегося от жаркого костра и от внимания пацанов сына по плечу и добавил:

– А вы знаете, что дельфины не только спасают людей, попавших в беду, но и работают спасателями. Дельфины были официально зачислены в спецгруппу, созданную для несения службы. Был даже специальный дельфиний спецназ. Это была очень необычная для флота группа. Ее создали ученые Океанариума Военно-морского флота в семидесятые годы. Вообще, дельфины – удивительные животные. Они обладают совершенными способностями гидролокации, то есть они могут определять местоположение объекта, находящегося на воде или под водой, при помощи акустических сигналов.

И удивительно, насколько они готовы сотрудничать с человеком. Язык не поворачивается назвать это дрессировкой, они с удовольствием работают с людьми и становятся им преданными друзьями.

Вот, помню, в 1976 году в эту спецгруппу входило четыре дельфина. Их готовили в Океанариуме, все они были очень умными. Но один из них, Геркулес, нас особенно поражал. Однажды на рейде Бельбек он обнаружил затонувшую торпеду на глубине пятьдесят один метр, и не просто обнаружил, а обозначил это место, и после этого мы смогли ее обезвредить.

Затем, более сорока затонувших торпед, мин, ракет были обнаружены служебными дельфинами. Они находили обломки самолетов, якоря и даже древние керамические сосуды. Один из таких сосудов передали в Севастопольский океанариум, он до сих пор там хранится. Будете там – посмотрите.

А потом создали еще одну группу спецназначения – для борьбы с подводными диверсантами. Служебные дельфины обнаруживали подводных пловцов, которые хотели проникнуть в Севастопольскую бухту. Эхолокаторы не могли засечь человека в ластах, и только бдительные дельфины могли предотвратить подводную диверсию.

– А мне отец рассказывал, – вступил в разговор один парнишка, – что у нас на Северном флоте работали спецназовцами тюлени и морские львы.

– Да, точно, а еще использовали китов-белух, – согласился Антон.

– Ух ты, здорово! – восхищенно закивали мальчишки.

– Ну ладно, ребята, засиделись мы с вами. Вас давно уже дома, наверное, разыскивают.

– Ага, – засмеялись мальчишки, – со служебными дельфинами.

– Ну, с дельфинами не знаю, а вот со служебными собаками точно вас искать будут. Марш домой!

И веселая ватага, не спеша, стала расходиться по домам, обсуждая по дороге, что еще необычного могли бы выполнять дельфины.

Жил с ними в это первое лето и Всеволод Иванович, Сонин отец. Иногда и он вдруг засобирается с ними на рыбалку, наслушавшись захватывающих рыбацких историй. Но, когда еще затемно, Антон тихо будил его, Всеволод Иванович начинал жаловаться, что плохо себя чувствует, ноги ломят и, вообще, в такую рань «еще даже петухи не пропели» – и оставался дома. Рыбалка, видимо, не была его призванием, не захватила такой страстью, какой болел ею Антон.

Но зато у Антона появился неизменный товарищ и напарник Лева. Пятнадцатилетнему подростку было очень интересно с Антоном, хотя тому было уже тридцать восемь. К тому же сказалось Лёвино безотцовское детство. Да и Павлушка к ним тянулся. Ведь дружба не знает ни границ, ни возраста, тем более, что их объединяла одна большая любовь к морю и страсть к рыбалке.