Валерий Михайлов - Симфония для рояля и города

Охота на Будду… Об этом нельзя говорить прямо, невозможно, немыслимо. Только намеки, иносказания, сценические валяния дурака…

В общем, как написали когда-то Владислав Лебедько и Елизавета Миронова:

«То, что мы написали и то, что ты прочитал – совершенно разные вещи, ХОТЯ БУКВЫ ОДНИ И ТЕ ЖЕ!!!»

Не спорю, преподвыподверчивание мозгов вполне может быть увлекательным занятием (я, например, предпочитаю заниматься именно этим), но расценивать его как единственный или основной способ познания «объективной реальности» по меньшей мере, самонадеянно до дебилизма. Возможно, какая-нибудь объективная реальность и существует, но нам до нее… Круче философии маразмирует только религия. Никому еще не приписывалось столько маразма, как богу. Да и считать священной книгу только лишь потому, что так сказано в этой же книге…

Маразм подобен давлению воздушного столба. И то и другое сопровождает нас повсюду и остается за пределами нашего внимания.

Традиция охоты на Будду демонстрирует, что житейский маразм обладает свойствами хамелеона: он легко меняет свою окраску, становясь совсем незаметным среди окружающего ландшафта. Задача охотника – вернуть маразму его истинное лицо, выдернуть из привычной обыденности и расстрелять из обоих стволов иного взгляда на (кашель, переходящий в заливистый лай)…

Слова – это туман, сквозь который человек должен что-то увидеть – дзенская поговорка.

Вот и получается, что надо писать, говорить и особенно думать так, чтобы не было видно слов…

– Учитель, как мне научиться отгонять мысли? – спросил я при встрече у человека по имени Максим Максимович.

Дело было в одном из тех переполненных автобусов, которыми переполнена наша жизнь. Максим Максимович посмотрел на меня своими лучащимися глазами, а какая-то дамочка центнера полтора весом наступила мне на ногу тонким каблуком, да так, что я в тот же миг достиг если не просветления, то, как минимум радикального отбеливания. Мое зрение настолько обострилось, что я смог рассмотреть собственную душу во всех подробностях. Она пьяно отплясывала канкан на шахматной доске в обществе обоих королей, а дамы, обмахиваясь тузами (как веерами) злобно перешептывались на двоичном языке – а что еще оставалось им делать?

Это было царство Будды. Без дураков (куда же без них). Во мне проснулся инстинкт убийцы. В глазах появилась прицельная сетка. Будда здесь! А вот ружье… Ружье осталось на стене дожидаться третьего акта. Но вот ко мне подковылял прихрамывающей походкой тощенький старичок с красиво упакованной высушенной рукой.

– Берите, молодой человек, берите, – произнес он с нарочито еврейским акцентом, – мощи – это самая ценная часть святого.

Если не единственная, – подумал я и уверенно двинулся в сторону противника.

– Дяденька, это вам. Мальчик лет восьми вручил мне конверт.

«ПЕРЕД ПРОЧТЕНИЕМ НАПИСАТЬ» – было написано вместо обратного адреса. Внутри лежала открытка с видом на голую женщину, у которой вместо вагины был улыбающийся рот. На обратной стороне была надпись: «Дзен-терроризм подобен нашатырю. Готов ли ты к этому?»

– Отвечать будете? – спросил меня мальчик.

– Отвечаю, – ответил я.

– Письменно или устно.

– Давай устно.

– Тогда лимит. 250 слов. Больше я не запомню.

– А меньше?

– Меньше сколько угодно, но платить придется за полный лимит.

– Хорошо, я согласен.

– Говорите.

– Человек – сам пиздец собственного пиздеца. Повторишь это на весь лимит.

– Как скажете.

Я подписал счет, мальчик побежал доставлять послание, и я продолжил движение.

Играла музыка. Мимо кружились вальсирующие пары.

У стойки бара парочка нигилистов в штатском корпела над бутылкой абсента.

– Познай самого себя, – обиженно говорил один из них, – звучит как fuck your self.

– И познал он себя, как бог-муж познавал своих жен, – вторил ему второй.

Будда был совсем рядом, когда дорогу мне перегородила нищенка с отвратительного вида ребенком. Я и нормальных детей терпеть не могу, а этот, явно дегенерат с не вытертыми соплями, вызывал во мне отвращение.

– Помогите, чем можете, – начала причитать она, – у моего ребенка улетела выхухоль, и если ее не поймать…

– Вот телефон бесплатного снайпера, – я брезгливо сунул ей в руку визитку знакомого людовала, – он как никто другой поможет вашему горю.

Нищенка буквально рассыпалась в благодарности, что чуть было не вызвало во мне приступ бешенства, тем более, что Будда, воспользовавшись моим замешательством, куда-то исчез.

Я стоял посреди огромного стадиона. По беговым дорожкам, на которых густо были разбросаны грабли, бежали люди с завязанными глазами. На финише их ждала Великая Цель.

– Не желаете поучаствовать? – спросил меня кто-то из устроителей мероприятия.

– Я и так всю жизнь ношусь с завязанными глазами среди разбросанных грабель.

– Как хотите, – зловеще процедил он сквозь зубы.

– Вот так и хочу, – вызывающе ответил я.

Скорее всего, дело обернулось бы неприятностями, но тут вмешался Главный Распорядитель.

– Марш! – рявкнул он, щедро поливая отстающих напалмом.

Вдохновенный юноша, что-то пробубнив, сунул мне в руки листовку:

«подобострастное попрошайничество плюс меркантильный инфантилизм такова основа веры или духовности подавляющего большинства религиозных людей

читаю я и отбрасываю книгу заранее отрепетированным жестом

никогда еще книги не давали ответов а хорошие даже не пытались этого делать

книга позволяет задать главный вопрос

задать интуитивно

без слов и мыслей

я всегда много читал а позже когда стало нечего читать начал писать сам

с тех пор меня постоянно умиляют попытки многих литературных людей оценивать качество текста не с позиции сюжета языка или мыслей

а с позиции школьных учителей

он сделал столько то ошибок

забыл поставить запятую

или воткнул лишнюю

ЭТО НЕУВАЖЕНИЕ К РОДНОМУ ЯЗЫКУ

когда же я говорю что это не имеет значения

они готовы свалиться в обморок

милые мои

писатель

не писарь

конечно грамматика удобная штука

но когда ее пытаются поставить во главу угла

хочется послать всех на хуй

и писать без заглавных букв знаков препинаний

как собственно и написан этот кусок текста»

– Так называемый разум есть отсутствие понимания собственной глупости, – зачем-то бросил я ему вслед.

Я был на свободе. Меня окружали пески. В руках винтовка. Где-то рядом бродил Будда. Преддверие финала пьянило сильнее грибочков, отвар из которых я принимал пару недель назад. Охотиться на Будду надо в состоянии трезвости, иначе он к тебе не подойдет.